– В общем, он ввалился к ней пьяный с бутылкой вина обсудить рабочие моменты. Она не смогла его выпроводить, потому что это было ее любимое вино. Вот так он и родился. – Не стала Фортуна дожидаться ответа, она понимала, что, скорее всего, это будет вранье. И тогда уже Антон для нее быть перестанет, с одной стороны, но с другой уже звонил и молчал в трубку голос какого-то брошенного чувства.

– Отличный повод. – Все еще взвешивал свой ответ Антон.

– Ты о чем?

– О вине.

– Ну тогда признавайся. Хватит уже торговаться с совестью.

– Залетела одна. – Всколыхнул копну волос Антон. Он был горд, взъерошен и убит.

– То есть у тебя есть еще дети?

– Да нет, я по залету получился. Вот ты докопалась.

– А откуда ты знаешь?

– Мои добрые родственники рассказали. Мать даже аборт хотела сделать. У них тогда кризис был и бытовой, и экономический. В общем, не в тему я был на тот момент, но срок уже был большой, и меня оставили.

– Да ладно тебе переживать.

– Пережил уже.

– Я думала, от тебя кто-то залетел. Прямо детей уже представила, с которыми ты меня знакомишь.

В этот момент в домофон позвонили.

– Ага, вон в дверь уже ломятся. Беги открывать.

– Это же хинкали. Быстро они слепили. – Пошла открывать дверь Фортуна.

– Точно, мы же заказывали. А я все думаю, откуда взялось киндзмараули.

Хинкали мне всегда напоминали про Нику, мою сводную сестру, потому что ее первый был грузин. Не знаю, под каким грузинским соусом так вышло, потому что с Никой мы переписывались какое-то время, потом перешли на короткие эсэмэски, два раза в год, по случаю дня рождения. Все, что я знала о ней, то что она уехала поступать в Герцена, кое-что мне рассказывала тетя Надя. Она знала все и про всех.

Моя Ника

Конечно, у всех училок есть свои фавориты, ради которых они приходят на работу, иначе кто бы захотел ходить на уроки за такие гроши. Необходима муза. Вот и сейчас, сидя на зачете, она смотрела на пухлую щечку своего студента, который сдавал зачет, и говорила сама с собой:

– Тряхнуть, что ли, стариной? Но у него же еще пушок на щеках, как у персика. Ты права, дорогая, вдруг у меня аллергия на персики. Ну его. – Расписалась она у него в зачетке и махнула рукой его улыбке.

Работа уже не доставляла больших удовольствий, как вначале, она пятой точкой чувствовала, что надо что-то менять. Засиделась. Больше всего ее угнетал коллектив, сборная заслуженных старушек, которые прошли нудный путь от магистров в старшие преподаватели, растеряв по дороге все свои амбиции и мечты и не требуя для своих жизней большего, спокойно доживали свой век на кафедре, листая перед студентами желтые конспекты давно минувших лекций. Там остро не хватало свежего воздуха. Большинство из них имели опыт супружеской жизни, но на счастье это похоже не было. Ее жизнь тоже не отличалась блеском. Надо было срочно заняться собой. Срочно полюбить себя, срочно записаться к лору.

Жизнь ее была пуста, а утро начиналось с самоудовлетворения. Неплохое начало дня. Ощущалась ли в этом какая-то вина? Разве что пара бокалов, не больше. Ей нравилось быть хозяйкой своих удовольствий. Не ждешь, не надеешься, что кто-нибудь удовлетворит, открываешь себя и угощаешь сама. Я не была нимфоманкой, но это было единственным позитивным удовольствием дня. В общем, каждой одинокой женщине это знакомо, и не мешало бы практиковать. Она практиковала. Но одним сексом с собой сыт не будешь, хотя штука хорошая для переживания мелких ран. Были вопросы и поважнее, которые были жизненно необходимы. Встретились они тебе на пути, и не обойти их никак. Ей не хватало воздуха, нечем было дышать. То ли аллергия на цветы, которые периодически цвели, то ли на людей, которые ей их не дарили. И так она записалась к лору, к которому давно уже хотела сходить. Если вам нечем дышать – идите к лору.

Ника глазами тети

– А как же муж?

– Муж, не знаю, был ли он в тот момент, возможно, он жил где-то в дальней секции ее сумочки, рядом с губкой для обуви и совсем далеко от губной помады, она доставала его, когда нужны были деньги, новая сумочка или пальто. Она умела его достать. Наверное, хорошо знала, где у него что лежит.

– Да, она была хорошим психологом.

– То есть в любви он был совсем непригодным?

– Не знаю, приелся, наверное. Притерся, не осталось острых углов, из-за которых рождаются чувства.

Она совсем не была похожа на классическую училку, скорее на студентку старших курсов, красивую, элегантную, стройную. Она знала себе цену, не то что зачет – незачет, она могла была выше всей этой мелкой возни, самоанализа, правильно ли я делаю, морально ли это. Запросто могла покурить со студентами, даже выпить. Она не видела в этом ничего такого. Короче, делала то, что хотела.

– Она хотела лора?

– Нет, она просто хотела дышать. Дышать полной грудью, а не в полноса.

– Задышала?

– Да, прямо стала другим человеком.

– Что же он такого сказал?

– Вам нужен не лор, а психолог.

– Неужели вы не можете ничем мне помочь?

– Избавьтесь от кота.

– У меня нет кота.

– Есть, я же вижу, что есть. Зачем вы продолжаете его гладить, если у вас на него давно аллергия?

– Гладить?

– Да. Зачем вы пытаетесь все это сглаживать?

– Что именно?

– Свое недовольство. Чтобы быть еще более недовольной. Недовольство не дает вам дышать полной грудью.

Здесь она наконец-то поняла, о ком речь. На лице ее возникла трагическая радость, будто умер ее любимый дядя, но оставил ей большое наследство. Скоро она вышла из-под опеки холодных объятий.

– И что она сделала?

– Развелась.

– Так просто?

– А что делать? Раз доктор прописал, тут уже не поспоришь. Она из тех, кому нужен диагноз, из тех пациентов, которые должны услышать от доктора страшное слово из трех букв, чтобы бросить курить или пить, открывать на ночь холодильник. А пока нет вердикта врача, они могут терпеть это чудовищное недомогание.

– То есть кот – это метафора?

– Да, она, к счастью, восприняла это слишком буквально, – улыбнулась тетушка, и на ее лице показалось послевкусие победы над очередным абьюзером.

Ника – какая есть

Прекрасный вид голой, уверенной в себе, а значит, уже красивой женщины, которая прогуливается по квартире. Она была уверена в себе, даже несмотря на то, что в носу у нее были палочки с мазью, которую прописал лор. Вот уже год она не могла дышать нормально. Благо лор попалась толковая, она не стала настаивать на операции, как другие лоры. Выписала эту мазь, и вуаля, нос задышал, пошел кислород, и мир стал из черно-белого становиться цветным. Значит, виной тому был недостаток кислорода. Я жила в вакууме. Однако старых привычек я не бросила. Жизнь была уже не такой пустой, как раньше. Она заполнилась кислородом. День мой начинался очень позитивно, в ду́ше я включала любимых Muse, подпевала. Как я могла от этого отказаться? Под теплыми струями воды я любила себя, теперь уже без чувства вины. Пока некому было передать эту миссию, кто, если не я сама. Неизвестно, как бы прошел мой день, если бы вместо этого я пролистала всю ленту в Инстаграме. Зато известно, как пройдет потом жизнь – незаметно, в чужом огороде. Думаю, что прошел бы паршиво, потому что все новости смело можно было выкинуть в корзину, так как они не были жизнеутверждающими, они были так же виртуальны, как и корзина. По крайней мере, раньше я так и делала, я с утра питалась чужими жизнями, вместо бутербродов, даже кофе не помог мне их смыть, они так и бродили в моей голове, словно мелкие хулиганы, которые набросились на мое настроение и пытались его уронить. Едва я стала отъезжать от дома, как в меня тут же въехал мужик на джипе. Выскочил, начал причитать и размахивать руками. Подумаешь, я не посмотрела в зеркало, чего я там не видела, я всегда знаю, что выгляжу прекрасно, а наблюдать за жизнью других после таких новостей у меня не было никакого желания.

– Извини, мужик, ну зацепила я твое зеленое корыто. Ну, хорошо, не зеленое и не корыто. – Пришлось мне выйти из машины.

Мужчина был небольшого роста, кучерявый и в спортивном костюме. Глядя на меня, он огрызнулся, сделав еще пару контрольных выстрелов своими губами, до меня дошел аромат свежей зубной пасты.

– «Коллинз»? – осекла я его.

– Нет, Алекс. А что?

– Зубная паста «Коллинз».

– При чем здесь это? – выдавил он из себя, словно пасту, и стал еще мягче. Он не знал, как называется паста, потому что ее покупала жена. Эта незамысловатая цепочка мыслей сразу же смутила его и обезоружила.

– Ника. – Подала я ему руку. Мужчина, который чистил зубы перед выходом из дома, уже заслуживает внимания.

Он долго не знал, что с ней делать, наконец пожал и отпустил. Возможно, он даже хотел ее поцеловать, но это вряд ли. Как в любом фильме с рейтингом чуть выше пяти на Кинопоиске, здесь должен был завязаться роман, потому что всякий уважающий себя мужчина, завидев такую красоту с удавкой на шее из легкого чувства вины, сразу же становился лицом заинтересованным, чувствуя себя в поиске чего-то прекрасного. Да, вот, нашел, выключайте свет, будем смотреть кино.

Но не тут-то было, все его пули попали в бронежилет под названием «непоколебимость и независимость». Нику так просто не выключить.

«Нет, не кобель». – Обошла я свою машину, будто пытаясь внимательнее рассмотреть, где он тут помочился, чтобы пожурить и отпустить восвояси.

– Легкая царапина. – Пожала я плечами.

– Какая же это царапина – это рана. – Бегали его глаза туда-сюда, от вмятины на машине к моим ногам в мини.

– Не ищите там сходства.

– Где?

– Там, куда вы смотрите, уверяю вас, это не вмятина.

– Глубокая. – Бережно дотронулся он рукой до помятого крыла своей машины. – Тут ремонта на пару тысяч.

«К жене бы так прикасался», – усмехнулась я.

– Ну вы же застрахованы.

– Что вы сказали?

– Страховка все покроет.

«Что с ним делать? Отпустить его к жене, чтобы больше так не делал?»

– А моральный ущерб? – усмехнулся водила. Одной фразой он из благородного джентльмена превратился в хитрожопого мужика. Мятный запах его свежего дыхания куда-то пропал. Оказывается, не было никакой зубной пасты, только сладко-кислый налет вчерашнего пива с чипсами.

Он достал пачку сигарет и из нее сигарету, потом посмотрел на меня, предложив мне.

«Мужик, ты же другой, не будь таким, как все. – Покачала я головой. – Если ты хочешь, мы выпьем с тобой кофе, не больше. Зачем тебе все это? Дома жена, дети, ты на главной дороге, не сворачивай».

Он улыбнулся.

– Кофе?

– Спасибо, в другой раз.

– Не волнуйтесь, я угощаю.

– Не волнуюсь, я привыкла платить за себя сама.

– Ни в коем случае, страховка покроет. – Улыбнулся он мужественно.

«Вот, в смокинге тебе гораздо лучше, не снимай. Не снимай девушку, которая не хочет, ты не режиссер, жизнь – не кино. И меня не надо снимать тоже, я не снимаюсь, хотя иногда мне нравится покривляться актрисой».

Ника в глазах мужчин

О чем можно говорить с незнакомым мужиком, который тебе не нравится? Он не знал, я тоже. Я молча пила кофе. Кофе был хорош, крепок, как наши чувства. Наши чувства стояли на своем и молчали. Хорошо, что это молчание никого не мучало, но первым не выдержал незнакомец.

– Вы извините меня, что я накричал там на вас на парковке.

– Я сама виновата.

– Все дело в габаритах, женщины их не чувствуют, даже когда перестраиваются или паркуются.

– Ну да, думаешь, что у тебя сорок шестой, а там уже сорок восьмой разносилась.

– У вас с этим все в порядке. Просто в зеркало надо смотреть. Женщины не любят зеркала заднего вида, вы не понимаете, что есть зеркала для других, им кажется, что все зеркала – они для них.

– Еще эти дурацкие новости.

– Какие новости?

– С утра насмотрелась новостей, и все. Там война, там бездомные дети, там страшные дела творятся. Я же давай сразу за всех переживать. Вы понимаете? Голова сразу давай переваривать. С таким вот супом и села за руль.