Мне тоже было страшно, но я не мог себе позволить в этом признаться. И потом, напрягал меня не труп, а тот, кто его организовал. Что если они следили из-за угла и видели, как я вызвал полицию, или ещё каким-то образом узнали об этом?

И да, у меня стоял перед глазами отнюдь не мертвец. А вполне себе живой и подвижный кулак Кабанова. Этот клыкастый ясно дал понять, что размажет любого, кто впутает его в дело с убийством. Поэтому и родилась версия про свидание вместо игры вчетвером, и ломать её нельзя было ни в коем случае. Но вдруг тайное станет явным? Вдруг Бойцова проболтается?

И конечно, Кабанов не втащит по лицу Бойцовой. А вот мне – с вероятностью сто процентов. Так что теперь я выходил из дома и возвращался домой, мысленно видя себя на больничной койке с разбитой губой и заплывшим глазом.

Но оказалось, я ошибался.

Вечером я шёл из магазина с пакетом майонеза в руках (мама приготовила оливье, а без майонеза он, вообще, не тот), завернул за угол и наткнулся на Кабана.

– Ты что, Фундук, к Бойцовой клеишься? – спросил он в лоб, без всяких там «здрасьте».

– Нет. С чего ты взял? – я как-то само собой занял позицию отрицания. К этому располагал могучий кабаний торс, в который я часто, но поверхностно дышал.

– Да не гони, я вас уже три раза видел! – зарычал Кабанов, оттесняя меня к стене.

Сейчас спросит про ментов. Точно спросит. Я постарался придать лицу невинное выражение.

– Нам просто по пути, – отмахнулся я и хотел обойти Кабанова, но тот преградил мне дорогу.

Зря я так сказал. Двусмысленно вышло. Если рассматривать «по пути» с точки зрения единства нашей со Светкой гражданской позиции, то можно догадаться, что нас сблизил тот звонок.

Кабанов усмехнулся. Догадался? Я снова подумал о больничной койке, разбитой губе и всём таком.

– Слушай, «попутчик», если увижу, что ты к ней лапы тянешь, сломаю.

Хм. Кабана не интересовало, что нас сблизило с Бойцовой. Интересовало лишь насколько сильно.

– Сломаешь что? – уточнил я так… для поддержания разговора.

– Руку! – рявкнул Кабанов. – В трёх местах.

К больничной койке в моём воображении добавился гипс. Терять руку мне было не с руки. Особенно правую. Хотя и левую тоже. Как я играть-то буду?

– Да я не…

Кулак Кабанова замер в устрашающей близости от моего носа. Я отпрянул и ударился затылком об стену.

– Короче, Фундук, я смотрю, ты не вкуриваешь. Если ещё раз со Светкой увижу, убью.

Я сглотнул.

– Вкурил?

– Да понял я, Кабан, иди ты со своей Светкой, – я отбросил кулак от лица и зашагал к подъезду, сжав в руке пакетик так, что он порвался в углу и майонез капнул на штаны.

Светка позвонила с утра.

И почему я только не выключил телефон? Понятно, почему. Я ждал. Ждал, но не подготовился. Потому что с вечера ещё не знал, что буду делать со всем этим. Я прокручивал разные варианты. Например, как заявляю Кабанову, чтобы он шёл куда подальше, и обнимаю Бойцову прямо у него на глазах. Как он бьёт меня, и Светка кричит, а я поднимаюсь с разбитым лицом и бью его в ответ.

Или другой вариант, как я убегаю от Кабанова. Не красиво, но отец говорит, иногда лучше убежать. И это при том, что он в юности боксом занимался.

Так я и вырубился до утра. До Светкиного звонка.

– Привет, Орехов, выходишь? – спросила Бойцова деловым тоном, будто мы были с ней подельниками.

– Нет, – как-то само собой вырвалось у меня, и я начал соображать, что бы такое придумать повесомее. – Я не пойду.

– В смысле?

– В смысле… я заболел, – на ходу соврал я.

– Серьёзно?

– Нет, блин, в шутку, – я на всякий случай покашлял.

– Тогда я к тебе зайду. Принести что…

– Не надо! – оборвал я. Только дома мне Бойцовой и не хватало. – У меня это… корь. Заразная очень. Ну, знаешь, красные пятна по всему телу.

– Прикалываешься? Решил зачёт по алгебре прогулять? – Светка хихикнула. – Так и скажи. Я же тебя сдавать не собираюсь. Но это плохая идея, честно тебе говорю.

Чёрт. Сегодня же зачёт. Это я не подумал.

– Да какой зачёт, – я добавил хрипоты в голос. – Мне с кровати не встать. Тошнит. Всё, не могу говорить, блевану сейчас.

Для правдоподобности я схватился за живот и согнулся. Так в роль вошёл, что уже, казалось, меня сейчас реально вывернет.

– Олег… Может врача? – испуганно произнесла Бойцова.

Да какого чёрта она делает! Она что, серьёзно? Кулачище Кабанова, беспокойство в голосе Светки и выдуманная корь чётко обрисовали мне картину: я на койке, а рядом Светка. С апельсинами. Я вскипел.

– Отвали от меня, Бойцова, ладно? – выпалил я.

В трубке повисла тишина.

– Да пошёл ты, – поникшим голосом сказала Светка и отключилась.

Я рухнул на кровать и уставился в потолок.

Зачем я это сделал? Нельзя было про корь врать. Как я теперь в школе появлюсь? А если не появлюсь, то как же алгебра? Я встал и пошёл на кухню, открыл холодильник, достал апельсин. Разрезал. Запах цитруса.

Я только что послал Бойцову.

Незачёт.

На алгебру я всё-таки пришёл.

Бойцова на меня не взглянула даже. Хотя, конечно, наверняка взглянула, но исподтишка, как и я на неё. Иначе откуда бы я знал, что она на меня не взглянула. Да, вообще, какая уже была разница! Я же ей по-русски сказал: «Отвали». Чего после этого ожидать.

Она перестала мне звонить, но я то ли по привычке, то ли по глупости выходил по утрам и стоял за углом, гипнотизируя взглядом её подъезд. Потом шёл в школу, держась от Бойцовой на хорошем таком расстоянии, чтобы отчётливо видеть её розовую кофту сквозь кусты и деревья.

В школе мы тоже держались друг от друга подальше, но это не помогало. Моя голова временами переставала меня слушаться, и вот я снова замечал, что она повёрнута к ряду у окна, как раз туда, где сидит Бойцова. Иногда мне удавалось поймать Светкин взгляд, но лишь на миг, потом она быстро отворачивалась. Но наша с ней тайна никуда не делась. Сколько бы Светка не пыталась избежать столкновений, вставая в другой конец шеренги на физкультуре и демонстративно пересаживаясь за другой стол во время обеда, во взгляде, который я успевал перехватить, сквозило напряжение. Как внутри грозовой тучи накапливается электрический заряд, так и внутри Бойцовой накапливалось желание поделиться своими мыслями. Я чувствовал то же самое.

И было ещё кое-что. Меня не покидало чувство, что кто-то следит за мной, и я боялся, что и за Бойцовой также следят. Поэтому я провожал Бойцову в школу, а потом так же, пробираясь дворами, чтобы она не заметила, провожал домой.

Когда я в «Горнице» брал пельмени, то приметил человека в бордовом пиджаке. Я в начальной школе такой носил. А этому человеку лет тридцать было. На лице щетина, за ухом сигарета. Совсем как Серёга из шестнадцатой квартиры. Только трезвый.

Да я, может, и не обратил бы внимания, но он в наглую меня рассматривал. Я кожей ощущал, даже ухо начало гореть, и краем глаза видел, а когда повернулся к нему, он резко сделал вид, что смотрит в холодильник сквозь стекло. Когда человек выбирает, что купить, он не так смотрит, он вчитывается в названия и обращает внимание на ценники или достаёт товар и проверяет состав, он смотрит на ближайшие полки, раздумывая, не нужно ли ему купить чего-нибудь ещё.

Этот же просто стоял, тупо пялясь в стекло, пока я не сдвинулся с места. Стоило мне пойти на кассу, как человек тут же переместился к стеллажам с шоколадками, и стоял в пол оборота к нему. Разве так стоят, выбирая шоколадку? Нет, он явно следил за мной.

Расплатившись, я направился к выходу, но у самой двери остановился, отошёл в сторону, чтобы пропустить подозрительного типа, и присел, делая вид, что завязываю шнурок. Человек так ничего не купил, а просто ушёл из магазина.

Я дождался, когда выйдет кто-нибудь ещё и вышел следом за молодой парой. Мне пришлось сделать круг, чтобы не оставаться одному. Человек шёл за мной. Я видел его, переходя улицу и потом снова, переходя обратно. Наверное, он смекнул, что я его заметил. Он решил, что слишком палевно ходить за мной кругами и отстал, уходя прямо по улице. Я припустил к своему подъезду, и только закрывшись в квартире на все замки, начал анализировать происшедшее.

За мной следили. Либо я параноик, что маловероятно. Но что могло быть нужно этому типу? Зачем за мной следить, если можно было прибить меня ещё возле заброшки. Если, конечно, это было связано с тем трупом. А могло…

Стоило ли рассказать следаку? Честно говоря, мне хотелось быть как можно дальше от этого дела. Я и так уже достаточно сказал. Не притянуть бы ещё Кабана ко всему этому. Уж он мне точно не простит.

Нельзя паниковать. Нужно быть внимательнее и не ходить в одиночку. А может, всё же позвонить в полицию? Светка! Что если за ней также следят?

Забыв про нашу ссору, я набрал её номер.

Бан.

Вот так вот сразу, да?

Не знал, что Бойцова такая конкретная. Ни тебе второго шанса, ни тебе прощения. Всё. Прошла любовь, завяли огурцы. Нет, ну это же надо быть такой! Такой… такой… Эх!

Ну уж нет, я не собирался так просто сдаваться. От Орехова ещё никто не уходил. Швырнув телефон на диван, я бросился за комп создал новый аккаунт в соцсети (мой-то уже в чёрном списке был) и настрочил Светке сообщение: «Привет, это Нат, срочно нужно поговорить. Пожалуйста, не игнорь».

Тупо получилось, но я нарочно не стал давать никаких намёков, кто же их знает, если меня уже вычислили в магазине, вдруг и в соцсетях нашли и переписку читают, а по IP-адресу отследить не проблема, хоть тысячу аккаунтов заведи. Во что я вляпался, я пока не имел понятия. Но Бойцова опять проигнорила. Вот упрямая! Я, можно сказать, о её жизни беспокоюсь, а она дуется из-за ерунды.

Ну да, не из-за ерунды, конечно. Если бы мне сказали «отвали», я бы, наверное, тоже дулся. Хотя, нет. Я привык. У меня иммунитет. А Бойцову, скорее всего, в жизни никто ни разу не посылал. И я в этом первый.

Где фанфары?

Где значок?

Ничего. Пусто. Ни Бойцовой у меня, ни значка.

Но я не собирался опускать руки. Ещё чего! И бросил ей записку в школьном коридоре. Прямо в сумку. Точное попадание. И опять ничего. Я ждал её там, где указал в записке: за углом у дерева. Стоял, как дурак целых семнадцать минут. А Светка мимо прошагала с каким-то упырём из одиннадцатого класса.

Я сплюнул под ноги. Мало мне Кабанова в оппозиции, так вот ещё, пожалуйста. А Кабан-то на этого не накатил поди. Конечно, судя по габаритам, тоже рукопашник какой-нибудь.

Хотя, о чём это я? Какая оппозиция? Где я с репутацией местного лоха, а где Бойцова.

Я подождал немного и пошёл следом за ними. Ну, за Бойцовой и упырём-рукопашником. Как секретный агент прям. Бойцова под прикрытием. Мне пришлось прилично отстать, чтобы не спалиться, а ещё – прятаться за деревьями.

Упырь проводил её до подъезда. Ах, вот как! Ну, Бойцова, смотри у меня! Быстро же ты нашла мне замену.

От возмущения я чуть не выронил телефон, когда он зазвонил в руке. Тьфу! Опять реклама стоматологии. Пока отклонял вызов, потерял из виду Бойцову. И упыря потерял. Вошёл он с ней в подъезд или нет? Я прибавил шагу.

Через минуту я уже бежал, и, наверное, меня настигло временное помутнение, потому что я позвонил в домофон.

– Да? – ответила Бойцова.

– Света, это я, ты в порядке?

– Орехов? Что тебе надо? Ты дебил?

– Нам надо срочно поговорить. Выйди, а? – говорил я, а сам жалел, что не могу проникнуть сквозь домофон в её квартиру и убедиться, что упыря там нет.

– Да пошёл ты!

Трубка с грохотом упала на кнопку.

– Дура!

Временно отказавшись от попытки достучаться до Бойцовой, я отправился в клуб. Запах кофе и приятный полумрак быстро снизили градус моей злости.

Трое студентов опять гоняли упырей и не заметили моего прихода.