– Вот-вот… Я гляжу и вижу, что у вас совсем другая полировка, барская полировка, дворянская.

Они подошли к столу. Их нагнал Николай Иванович. Иван Кондратьевич хоть и говорил, что не пойдет смотреть, как играют в железную дорогу, но очутился тут же. Стол этот был длиннее и больше. Посредине его был устроен механизм, где по рельсам бегал маленький железнодорожный поезд с локомотивом и несколькими вагонами. Рельсы составляли круг, и от центра этого круга шли радиусы, внутри которых были надписи: «Париж», «Петербург», «Берлин», «Рим», «Лисабон», «Лондон», «Вена». Кроме того, промежутки радиусов были разделены еще на несколько частей, которые обозначались номерами. По бокам круга зеленое сукно было разграфлено на четыреугольники, а в этих четыреугольниках были написаны те же города, что и на круге. Были и четыреугольники с надписями на французском, разумеется, языке: «чет», «нечет», «белая», «красная». В четыреугольники играющие и ставили свои ставки. У рельсового круга, где бегал поезд, сидели два крупье: один приводил механизм поезда в движение, другой собирал проигранные ставки и выдавал выигравшим деньги. Перед ним длинными колбасками лежали сложенные серебряные франковые, двухфранковые и пятифранковые монеты.

– Это что за Иуда такой сидит со сребрениками? – спросил Иван Кондратьевич над самым ухом Капитона Васильевича.

– А это крупье – кассир. Он банк держит.

– Совсем Иуда. Даже и рожа-то рыжая.

– Эта игра много интереснее, – рассказывал Капитон Васильевич. – Во-первых, вы здесь можете ставить начиная от одного франка.

– Стало быть, всякое даяние благо. Все возьмут, что дураки поставят, – пробормотал Конурин.

– Во-вторых, и ставка разнообразнее. Можете ставить на какой вам угодно город: на Париж, на Петербург, на Лондон, потом можете ставить на пер или энпер, то есть по-нашему на чёт или на нечёт, и, кроме того, на красное или на белое.

– Ах, это очень интересно! – воскликнула Глафира Семеновна. – Николай Иваныч, ты понял? Эта игра много любопытнее, чем игра в лошадки.

– Надо хорошенько посмотреть, матушка, тогда я и дойду до точки, – дал он ответ.

– Faites vos jeux, messieurs et raesdames!^[46] – воскликнул крупье мрачным голосом и при этом сделал самое серьезное лицо.

В четыреугольники посыпались франковики, двух- и пятифранковики.

Другой крупье тронул шалнер механизма и пустил поезд в ход. Поезд забегал по рельсам.

– Постойте, я куда-нибудь франк поставлю! – проговорила Глафира Семеновна и протянула к столу руку с монетой.

Крупье заметил ее жест и, протянув лопаточку на длинной палке, чтобы отстранить ставку, закричал:

– Rien ne va plus!^[47]

– Отчего он моей ставки не принимает? – удивленно спросила Глафира Семеновна.

– Нельзя теперь. Поезд останавливается. В следующий раз поставите, – отвечал Капитон Васильевич.

Поезд остановился на Лисабоне.

XII

У игорного стола опять возглас крупье:

– Faites votre jeu!..^[48]

– Ставьте, ставьте скорей! – сказал Капитон Васильевич Глафире Семеновне.

– А на какой город мне поставить? – спрашивала его та.

– Погодите покуда ставить на город. Поставьте сначала на чет или нечет.

– Ну, я на нечет. Я одиннадцатого числа родилась.

Глафира Семеновна бросила франк на «impaire». Поезд на столе завертелся и остановился.

– Paris, rouge et impaire!^[49] – возглашал крупье.

– Берите, берите… Вы выиграли, – заговорил Капитон Васильевич.

– Да неужели? Ах, как это интересно! Николай Иванович, смотри, я с первого раза выиграла.

– Цыплят, матушка, осенью считают, – отвечал Николай Иванович.

Крупье бросил к франку Глафиры Семеновны еще франк.

– Я хочу поставить два франка, – сказала она Капитону Васильевичу. – Что ж, ведь уж второй франк выигранный. Можно?

– Да конечно же можно.

– Только я теперь на чет, потому что именинница я бываю двадцать шестого апреля.

Она передвинула два франка на «paire» – и опять выиграла. Крупье бросил ей два франка.

– Николай Иваныч, я уж три франка в выигрыше. Можно теперь на город поставить? – обратилась она к Капитону Васильевичу.

– Ставьте. Теперь можно; но только не больше франка ставьте.

– А на какой город?

– А на какой хотите. Поставьте на Петербург. Петербург давно не выходил.

– Отлично. Я в Петербурге родилась. Это моя родина.

– Ну а другой франк поставьте на чет.

Сказано – сделано. Поезд забегал по рельсам и остановился. Глафира Семеновна проиграла на Петербург и выиграла на чет.

– Вничью сыграли. Продолжайте ставить на Петербург по франку, – советовал Капитон Васильевич. – А на чет поставьте два франка.

Опять выигрыш на чет и проигрыш на Петербург.

– Николай Иваныч! Я четыре франка выиграла.

– Ставьте, ставьте на Петербург, не бойтесь. Поставьте даже два франка, – слышался совет – и на этот раз не был напрасным.

– Petersbourg! – возгласил крупье, управляющий механизмом стола.

Другой крупье набросал Глафире Семеновне изрядную грудку франковиков.

– Николай Иваныч! Смотри, сколько я выиграла!

– Тьфу ты, пропасть! Ведь есть же счастье людям! – воскликнул Иван Кондратьевич.

– Ставьте, ставьте скорей. Ставьте на Берлин, – подталкивал Глафиру Семеновну Капитон Васильевич.

– Ну, на Рим. Рим тоже давно не выходил.

Поезд забегал.

– Стой! стой! – закричал Конурин во все горло, так что обратил на себя всеобщее внимание. – Мусье! Есть тут у вас Пошехонье? На Пошехонский уезд ставлю!

Он протянул два франка.

– Rien ne va plus! – послышался ответ, и крупье отстранил его руку лопаточкой на длинной палке.

– Земляк! Чего он тыкает палкой? Я хочу на Пошехонский уезд, – обратился Конурин к Капитону Васильевичу. – Где Пошехонье?

– Да нет тут такого города, и наконец – уже игра началась.

– Отчего нет? Обязаны иметь. Углича нет ли?

– Понимаешь ты, здесь только европейские города, города Европы, – пояснил ему Николай Иванович.

– Ну на Европу. Где тут Европа, мусью?

– Да ведь ты не хотел играть, даже к столу упрямился подходить.

– Чудак человек! За живое взяло. Я говорил, что сердце не камень. И наконец, выигрывают же люди. Где тут Европа?

– Николай Иваныч! Я еще четыре франка на нечет выиграла! – раздавался голос Глафиры Семеновны.

– На Европу! – кричал Конурин. – Вот три франка!

– Да нет тут Европы. Есть Петербург, Москва, Лондон, Рим.

– Рим? Это где папа-то римский живет?

– Ну да. Вот Рим.

– Вали на папу римскую! Папа! Выручай, голубушка! На твое счастье пошло! – бормотал Конурин, когда поезд забегал по рельсам.

– Москва! Я выиграла на Москву! – радостно вскрикнула Глафира Семеновна.

Крупье опять придвинул к ней грудку серебра.

Конурин чертыхался:

– И папа римская не помог! Вот игра-то, черт ее задави, чтоб ей ни дна ни покрышки!

– Нельзя же, Иван Кондратьич, с первого раза взять. Надо иметь терпение, – сказала ему Глафира Семеновна.

– Вы же с первого раза выиграли. И с первого, и с третьего, и с седьмого.

– Тьфу, тьфу, тьфу! Пожалуйста, не сглазьте. Чего это вы? Типун бы вам на язык.

– Земляк! Нет ли здесь какого-нибудь мухоеданского города? Я на счастье мухоеданского мурзы бы поставил, коли на папу римского не выдрало. Или нет. Глафира Семеновна на что поставила… На что она, на то и я.

И Конурин бросил в тот же четыреугольник, где стояла ее ставка, пятифранковую монету.

– Не смейте этого делать! Вы мне мое счастие испортите! Николай Иваныч! Сними! Послушайте, ведь это же безобразие! Вы никакого уважения к даме не имеете! Ну хорошо! Тогда я переставлю на другой город.

Она протянула руку к своей ставке, но поезд уже остановился.

– Londres! – возгласил крупье и стал пригребать к себе лопаточкой и ставку Глафиры Семеновны, и ставку Конурина.

– Ведь это же свинство! Я прямо через него проиграла. Позвольте, разве здесь дозволяется на чужое счастье ставить? – раздраженно бормотала Глафира Семеновна.

Конурин чесал затылок.

– Поставлю в какой-нибудь турецкий город, на счастье мухоеданского мурзы, и, ежели не выдерет, лицом не стану даже оборачиваться к этим проклятым столам, – говорил он. – Как турецкий-то город называется?

– Константинополь, – подсказал Николай Иванович.

– Ставлю на Константинополь пятерку. Мусье! Где Константинополь?

– Постой. Поставлю и я серебряный пятак. Константинополь! – Николай Иванович кинул на стол пятифранковую монету.

Капитон Васильевич пошарил у себя в жилетном кармане, ничего не нашел и сказал Глафире Семеновне:

– Позвольте мне, сударыня, пять франков взаймы. Хочу и я на нечет поставить. При первом свидании отдам. Или нет… Дайте лучше для ровного счета десять франков, – просил у Глафиры Семеновны Капитон Васильевич.

Она дала. Играли все, но выиграла только она одна три франка на чет и, сказав «довольно», отошла от стола.

– Сколько выиграла? – спросил ее муж.

– Можешь ты думать: восемьдесят семь франков! Нет, мне непременно надо играть! Завтра же поедем в Монте-Карло Я в рулетку хочу пуститься. Иван Кондратьич, вы сколько проиграли?

Вместо ответа тот сердито махнул рукой.

– Пропади она пропадом, эта проклятая игра! – выбранился он.

XIII

Супруги Ивановы и Конурин, может быть, еще и дольше играли бы в азартные игры у столов, тем более что, кроме испытанных уже ими лошадок и железной дороги, имелась еще игра в покатый бильярд, но Капитон Васильевич, взглянув на часы, заторопился на поезд, чтобы ехать домой. Он стал прощаться.

– Надеюсь, что еще увидимся… – любезно сказала ему Глафира Семеновна. – Мы в Ницце пробудем несколько дней.

– Непременно, непременно. Я приеду к вам в гостиницу. Ведь я должен вам отдать свой долг. Я даже познакомлю вас с одним графом. О, это веселый, разбитной человек!

– Пожалуйста, пожалуйста… Знаете, за границей вообще так приятно с русскими… Послушайте, Капитон Васильевич, да вы сами не граф? – спросила его Глафира Семеновна.

– То есть как сказать… – улыбнулся он. – Меня многие принимают за графа… Но нет, я не граф, хотя у меня очень много знакомых князей и графов. Итак, мое почтение… Завтра я не могу быть у вас, потому что я должен быть у посланника.

– Да мы завтра и дома не будем… Завтра мы едем в Монте-Карло. Ведь вы говорите, что это так недалеко, все равно что из Петербурга в Павловск съездить, а я положительно должна и там попробовать играть. Вы видите, как мне везет. Ведь я все-таки порядочно выиграла. Что ж, в Монте-Карло я могу еще больше выиграть. Вы говорите, что в Монте-Карло игра гораздо выгоднее, и уж ежели повезет счастье, то можно много выиграть?

– Но зато можно и проиграть много.

– А вот те деньги, что сегодня выиграла, я и проиграю. Теперь я с запасом, теперь я, в сущности, ничем не рискую. Так до свиданья. Завтра мы в Монте-Карло.

– Как мы, матушка, можем быть завтра в Монте-Карло, если мы взяли на завтра билеты, чтоб эту самую драку на бульваре смотреть, где цветами швыряться будут? – вставил свое слово Николай Иванович.

– Ах да… И в самом деле. Ну, в Монте-Карло послезавтра, – отвечала Глафира Семеновна.

– Зачем послезавтра? Да вы и завтра после цветочного швыряния в Монте-Карло можете съездить, успеете, – сказал Капитон Васильевич. – Цветочное швыряние начнется в два часа дня. Ну час вы смотрите на него, а в четвертом часу и отправляйтесь на железную дорогу. Поезда ходят чуть не каждый час. Еще раз кланяюсь.

Разговаривая таким манером, они очутились на бульваре. Капитон Васильевич пожал всем руки, как-то особенно томно повел глазами перед Глафирой Семеновной и зашагал от них.