Аслан встал на мою защиту, это настолько непривычно для меня, видевшей одни только пинки и тычки, что я изнутри топит чувством признательности. Наверное, я ему больше благодарна, и безумно рада, что он вернулся. Почему-то уверена, что он разберется со всеми сложностями. Есть в нем какая-то черта, внутренний стержень, который дает на это надежду…

Но все же я ахаю от неожиданности, когда муж меняет положение и придавливает меня сверху, напористо раздвигая мои бедра своими.

– Аслан!

Он снова целует меня. Мне нравится, я отдаю себе отчет, что мне это нравится. Тянет узнать, что будет дальше!

– Тише. Не обижу я тебя… Приласкаю. Расслабься…Обними меня за шею. Поцелуй… – говорит жарко-жарко.

От этой просьбы, произнесенной его низким, приятным голосом с бархатной хрипотцой меня пронизывает жгучей ответной волной. Словно во сне я смыкаю пальцы на его крепкой шее, приникаю ближе. Он гладит меня пальцами всюду, скользит под одеждой.

Его поцелуи приобретают другой оттенок. Аслан перестает осторожничать и усиливает давление. Его губы впиваются в кожу, плавят ее, словно воск. Требовательные нажатия языка пробираются глубже.

Этот поцелуй превращается в торнадо страсти, в яркий костер, в котором сгорают все сомнения.

Их просто нет.

Есть только упрямые, твердые мужские губы, которые я, к своему удивлению, целую с огромным удовольствием.

Ох…

Пальцы осмеливаются пробраться выше и схлестнуться за мощной мужской шеей. Я провожу кончиками пальцев по бугрящимся мышцам плеч.

Горячий камень под гладкой кожей.

Он сильный, большой.

Обжигающий. Невыносимо напористый, и я уступаю, отступаю под его напором и льну к мужскому телу, даже не отдавая себе отчет в том, как сильно нуждаюсь в его прикосновениях и ласке.

Впервые чувствую, как с моим телом заигрывают так искусно. Аслан заставляет меня переступить черту. Он разжигает во мне чертово любопытство! Ведь, ощутив, как хорошо бывает, становится интересно, что будет, если его ласка станет более откровенной.

Я трусь об его тело, получая с его жаркими выдохами новую причину, чтобы гореть в ответ.

С губ срываются первые стоны, они звучат удивительно для меня самой, а Аслан, услышав этот звук, опускает руку преступно низко, касаясь меня между ног.

Стыд тонет, прячется за новыми эмоциями, стирается горячей волной. Пальцы Аслана чиркают по коже, по бедрам. Он кружит и кружит, совсем рядом с эпицентром пожара. Я впервые чувствую себя не просто разгоряченной, но превращенной в кипящий гейзер…

Мне хочется большего, но муж сводит с ума заигрываниями.

Подбирается ближе и ближе…

Еще немного…

Я почти скулю, я готова молить его прекратить это сладкую пытку.

Хочу освобождения от тянущих ощущений…

Его пальцы чиркают в опасной близости от моих трусиков. Потом Аслан просто сгребает их пальцами.

Ох блин! Если он порвет мои трусики, мои единственные трусики…

Впрочем, пусть рвет.

Я лишь на миг успеваю удивиться, как краток путь от отторжения до потребности в мужчине, когда он из хама превращается в большого, но ласкового зверя.

Я хочу его…

Хочу завтра утром не сожалеть, что отдалась ему.

Сейчас вообще не хочу думать о завтра. Сейчас – так прекрасно, до мучительно-приятной дрожи, до теплых мурашек по всему телу…

Я готова принять его, как мужчину, и сердце стремится ввысь от этой мысли. Я парю, как птица в теплом потоке воздуха.

Внезапно вдалеке раздается звук, сильно похожий на звонок телефона.

В ночной тиши он слышится очень отчетливо…

Мы вздрагиваем оба.

Звонок обрывается так же поспешно, резко.

Вдруг просто послышалось? Но послышалось не только мне.

Аслан мгновенно привстает на локтях и впивается мне в лицо взглядом, который мерцает бликами в темноте.

– У тебя телефон? – спрашивает хриплым голосом.

– У меня нет телефона. Я даже не знаю, где моя сумочка… Ты же украл меня! – отвечаю шепотом, не в силах говорить полным голосом. – Наверное, это твой телефон звонил!

– Мой разбит. Не может звонить!

Сказав это, Аслан мигом вскакивает с кровати.

– Тише. Оденься, – приказывает мне и крадется в сторону двери.

Глаза, привыкшие к темноте, выхватывают его тело – крупное и сильное, красивое. На него приятно смотреть.

Пальчики жжет воспоминаниями о том, какая крупная и мускулистая грудь, покрытая жесткими волосками.

Ой… Надо же одеться.

Комбинезон, что Аслан мне выделил, я оставила на полу. Быстро залезаю в него и даю себе зарок больше не ложиться в постель почти раздетой.

Аслан все неверно истолковал! Я не собираюсь становиться его женой по-настоящему. Просто он напал на меня, как дикарь, а я немножко растерялась и не знала, куда себя деть!

И еще он хорошо целуется. Возмутительно хорошо для дикаря… Трогает так умело, что зажигает кровь и толкает в пучину порока. Я до сих пор сама не своя от его ласк!

Но больше этого не повторится.

Ни-ни!

Он меня и пальцем не тронет!

Торопливо застегиваю молнию. Она заедает примерно на середине. Дергаю вниз, потом вверх, потом снова вниз… Бормочу себе под нос ругательства…

Внезапный шум заставляет меня испуганно замереть на месте.

Это шум драки…

Грубая ругань. Мужские выкрики, вздох и звуки жестоких ударов. Потом раздается странный, тошнотворный хруст и… все смолкает.

Мне становится страшно до жути. Я застываю на месте в полной темноте. Дверь снова распахивается…

Наверное, я поседею от страха или сделаю кое-что другое. Нет-нет, мое сердце просто лопнет! В панике думаю: где моя сковородка? Где моя чугунная сковородка!

Нащупав ее, размахиваюсь на всякий случай! В дом проскальзывает темная фигура и предупреждает с порога:

– Это я, Аслан! Убери сковороду, если она у тебя в руках.

Ууууф…

Горячая волна сходит вниз. Мурашечная, от самой макушки до пят. На миг я даже подумала, что описалась. Проверяю ладошкой. Спасибо всевышнему, вещички на мне остались сухими.

– Что там произошло?!

Аслан гремит в комнате, матерится.

– Ты что-то ищешь?

– Да. Свечи.

– Ты уже находил их. На полке! – подсказываю.

– Да. Точно.

– И…

– Что и?!

– Кто там? Что случилось?!

– Ничего. Случайно забрел кто-то…

– А что произошло? Вы дрались? Почему он замолчал? Кто он такой?

– Не знаю! – рявкает. – Хочу узнать! Ясно, что ничего хорошего он не замышлял. Иначе бы не крался ночью и не вынюхивал здесь ничего.

Аслан выходит, я выбегаю следом.

– Какого ты выперлась?

– Вдруг это кто-то из людей моего дяди?!

Мужчина на земле не двигается, лежит в самой неудобной позе.

– Он что… мертв?

– Нет, я его просто на время отключил. Очнется позднее.

– Выглядит, как мертвый. Был такой странный хруст.

– Просто посмотри на его лицо и скажи, знаешь ли его.

Огонек свечи ползет вверх. Меня сковывает странным оцепенением.

Потому что человек, лежащий на земле, мертв.

Супруг просто свернул ему шею, как петуху.

Я понимаю, что Аслан врет мне. Может быть, из благих побуждений? Чтобы не напугать?

Огонек пляшет выше и освещает лицо мертвеца.

– Знаю, – отворачиваюсь и брезгливо вытираю ладони о себя, хотя даже не притронулась к этому человеку. – Это Юсиф, он с Нижней улицы, один из сошек дяди. Очень плохой человек. Анашист! Гнилой, жалкий, гнусный, двуличный червяк!

– Сколько слов. А конкретнее?

– Ничего.

– Ты же не просто так на него взъелась?

– Просто так. Слышала.

– Врать мужу нехорошо. Говори, в чем дело!

– Ни в чем! Просто как-то Умар перебирал с вином, и я случайно попалась ему на глаза. Умар начал болтать, грозил, что выдаст меня замуж, как только стукнет восемнадцать! Потом смеялся, что я не заслуживаю хорошего мужа, что мне нужно подобрать мерзавца, вроде Юсифа! Мне кажется, Юсиф как-то это подслушал или слуги слухи распустили! Потому что позднее, когда дядя не видел, этот гадкий червь пялился на меня неподобающе.

– Если он такой мерзкий, гнусный и двуличный, что он делал в доме твоего дяди?

– Гнусные дела для гнусных людишек. Выполнял самую грязную и низкую работу, на которую другие мужчины не соглашались. Долги выбивал с вдов или старух. Такое не поощряется даже среди людей Джафарова. Это не человек, это мусор! Настоящая гниль! Закопай его как можно дальше!

– С чего мне его закапывать? Очнется, я ему ноги сломаю, пусть уползает обратно в город.

– Можешь не принимать в расчет мои страхи. Он уже мертв. Я не дура и знаю, как выглядят мертвецы.

Аслан посмотрел на меня затяжным взглядом, в глубине темных глаз промелькнуло что-то вроде сочувствия.

– Откуда?

– Что?

– Откуда ты все это знаешь?

– Просто знаю. Я жила в доме Джафарова. Если тебе это ни о чем не говорит, значит, ты больший глупец, чем я! – выпаливаю неосторожно. – То есть не глупец. Вряд ли ты в курсе, потому что живешь отшельником и явно не болтаешь, не слушаешь, что говорят другие люди.

– Ловко вывернулась! – усмехается Аслан.

Я замираю, не разозлится ли он после моих слов. Но муж тяжело вздыхает.

– Тогда принеси мою одежду. Потом ты вернешься в дом и будешь ждать моего возвращения. Я все сделаю сам. Ты ничего не видела и ничего не слышала.

– Нет. Я пойду с тобой!

Подскочив к Аслану, цепляюсь за его предплечья. У него горячая кожа, покрытая волосками. По коже – мурашки от ночного холода.

– Возьми меня с собой! Умоляю! Одна я здесь ни за что не останусь! Мне страшно!

– Я собираюсь закапывать труп человека. Ты станешь соучастницей преступления.

– Лучше я буду соучастницей преступления, чем его потенциальной жертвой!

Аслан отрицательно качает головой.

Вижу, что он не согласен!

– Это не женское дело. Я не хочу тебя в это впутывать…

Как же мне страшно от мысли, что придется ждать его. Снова! Я тряслась от ужаса, пока Аслан не вернулся. Теперь находиться в этой хибаре будет еще страшнее. Я просто в лютой панике…

Воспаленный почти до безумия мозг выдает предположение:

– Аслан, подумай! Вдруг Юсиф приходил не один? Что тогда?!

На это ему нечего возразить, он соглашается нехотя:

– Хорошо. Пойдешь со мной. Но не ной.

Глава 10

Лея

В том направлении я мужественно плелась позади Аслана, который вез труп в тачке, прикрыв куском брезента. Аслан сыронизировал, мол, надень галоши, но в галошах бы я шоркала ногами, как старушка, и мы бы даже треть пути за ночь не осилили. В общем, я пошла в своих туфлях. В своих супер-удобных туфлях, которыми всегда гордилась!

И зря…

От левой туфли отвалился каблук. На правой ноге вздулись мозоли, стертые до крови. Обратно идти уже не смогла. Хотелось лечь и умереть.

Аслан не позволил. Он предложил другой вариант. Недолго думая, я согласилась.

Поэтому у меня за плечами появился жизненный опыт езды в строительной тачке, в которой всего полчаса назад перевозили труп человека. Возможно, это ужасно, а я – самая черствая, но я до того вымоталась, что было просто плевать, что в этой тачке перевозили раньше – труп, кирпичи или животный помет.

Очевидно, в этой тачке побывало все перечисленное…

Аслан не стал закапывать Юсифа, отвез его подальше от дома и сбросил с одной из троп, коротко объяснив, что тут многие срываются, когда хотят скоротать путь. Если Юсифа не хватятся быстро, то скоро дикие животные обглодают труп и следов насильственной смерти не останется…. К этому умозаключению пришла я уже сама, без подсказки Аслана.

Мы возвращаемся, когда уже рассвело.

Я устало падаю на кровать прямиком в одежде. Ноги ноют натружено. Я даже не шелохнулась, когда рядом улегся супруг и решительно двинул меня к стенке.

Так странно… Несколько часов назад на этой кровати мы едва не занялись сексом, а сейчас нет ни одной мысли, чтобы продолжить начатое. Ни тени желания.

Тело устало ноет, каждая мышца дрожит от напряжения.