– Господи, Делайла. Она была в колонии для несовершеннолетних, так что здесь с ней точно все будет нормально, – я поморщился от этих слов. Даже для меня они прозвучали грубо.

– Боже, ты ведь прекрасно знаешь, что сейчас все иначе, – до того, как я успел отреагировать, она вылетела из машины, оказавшись вне пределов моей досягаемости. Надо что-то сделать.

Да пошло оно все.

Я догнал ее, и при виде ее задницы мой член снова оживился. Быстро схватил за талию и потащил обратно к машине. Ни к чему было препираться перед исправительным учреждением. Наша ссора могла привлечь ненужное внимание.

Всю дорогу Делайла боролась со мной. Моя реакция на ее действия была недопустимой, потому что обычно я развлекался так лишь с теми, кто этого хотел. Но с Лайлой мой член стал твердым до того, как я добрался до машины. Было неправильно желать ее, пока она брыкалась и кричала в моих руках, как маленький дикий зверек.

– Господи, женщина, она выйдет через несколько недель. Если бы она послушала меня, я бы вытащил ее сегодня, но она отказалась. Заявила, что хочет остаться. Ее слова, не мои. Так что перестань бороться со мной, пока я что-нибудь не сделал, – прошептал я ей в затылок.

Делайла затихла, и я опустил ее на землю. Она вопросительно посмотрела на меня.

– Ты сказал, что она хочет…

– Забирайся в машину, и я все объясню. Я не могу… – я прочистил горло и провел рукой по волосам, пытаясь привести мысли в порядок. – Просто выслушай меня.

– Если ты врешь, я найду способ заставить тебя поплатиться за это.

– Несмотря на то, что я неоднократно повторял тебе, что ты невинна, как Ягненок, на этот раз, Делайла, я тебе верю.

Глава 7
Делайла

Работа под прикрытием

Я схватилась за ручку двери машины Данте и захлопнула ее, не дав сделать это ему.

Что за ерунда творилась в жизни сестры?

К тому времени, как он обошел машину и занял водительское сиденье, меня буквально трясло от ярости.

Мы с Данте не были семьей. Знаю, он утверждал обратное, но явно ошибался. Чертовски сильно ошибался. Я была влюблена в этого идиота еще со школы, и он лишил меня девственности. Меня бесило его мнение на этот счет, плюс ко всему я понимала: в этой ситуации все не так просто.

Заводя машину, он взглянул на меня, и я велела себе не восхищаться его сильными руками и венами, которые вздымались, пока он выезжал с парковки.

Каким-то образом каждый раз, когда я видела Данте Рида, он становился лишь крупнее. Меня раздражало, что от него по-прежнему пахло сандалом, но теперь он носил дурацкие брюки и обтягивающую футболку, которая наглядно демонстрировала, как он возмужал за эти годы.

– Говори, – приказала я громче, чем ожидала. Посчитала это отличным началом. Было не лишним держаться за гнев и дать понять, что я жду объяснений.

Данте прочистил горло, как будто нервничал:

– Маленький Ягненок, давай сначала успокоимся. Я научился этой технике Рейки…

– Если еще раз назовешь меня Ягненком, я выцарапаю тебе глаза, – прошипела я. – Сейчас мне не нужны старые прозвища и успокаивающие техники. Я хочу правды.

Он сделал глубокий вдох.

– Ладно, тогда давай вернемся к тебе. Ты все еще живешь в том же отеле, где останавливалась с Иззи?

– Да. Я плачу помесячно. Больница организовала такую возможность, когда я устроилась к ним медсестрой, – я ввела название в телефон и открыла карту.

Данте хмыкнул, а затем фыркнул:

– Я знаю, где этот отель.

– Отлично, – пропустила комментарий мимо ушей, потому что это было неважно.

Единственное, что имело значение – правда о том, как они все это спланировали.

– А теперь объясни, почему, оставляя Иззи там, ты выполняешь ее желание.

– Лайла, это долгая история, – сказал он так, словно внезапно слишком устал для рассказов.

– Несмотря на красоту местности, дороги Сан-Хуана вымощены булыжниками, а значит, ехать придется медленно. Так что начинай.

Он почесал бровь:

– Часть информации засекречена. Остальное тебе поведает Иззи. Вы сестры, получается, должны…

– О, прошу тебя, не пытайся уладить разногласия между мной и Иззи, – боже, он что, решил взять на себя роль миротворца? – И… секретная информация? Классно, но я и так уже знаю слишком много.

– Давай успокоимся, – он говорил так же, как и тогда в детстве, когда пытался утешить меня. Жаль, но этот прием не сработал ни тогда, ни сейчас. – Я не стану рассказывать тебе детали, потому что для тебя они не имеют значения. Информация засекречена, значит тебе ничего не грозит.

– Ты не станешь… Данте, ты должен рассказать мне, что происходит! – практически завизжала я.

Он крепче сжал руки и прищурился, неотрывно следя за дорогой. Данте стал жестче, холоднее и свирепее, чем раньше.

– Что я должен, Лайла, так это обеспечить твою безопасность, – остановившись на светофоре, он посмотрел на меня. – Я не стану с тобой нянчиться. Ты получишь лишь то, что я дам. На этом все.

– Мы с Иззи провели в тюрьме два дня и много всего наговорили друг другу, вот только она ни разу не упоминала, что хочет задержаться там, – прорычала я, не давая ему продолжить.

Он кивнул и провел рукой по волосам. Раньше мне нравился этот жест, Данте словно не знал, что сказать. Теперь же меня бесило, что я помнила все его привычки, – лишнее доказательство тому, что мне не удалось забыть его. Хотим мы того или нет, воспоминания навсегда остаются в памяти.

У Данте не было братьев или сестер, поэтому мы стали для него второй семьей. В основном он проводил время с Иззи и нашими старшими братьями, а я украдкой поглядывала на него из-за стола, где делала уроки.

– Когда Иззи позвонила мне… – начал он.

– Иззи звонила тебе? Из тюрьмы? Зачем? – задав этот вопрос, я быстро пришла к самому логически правильному выводу. – Вы еще трахаетесь? Я думала, вы расстались!

Мне хотелось врезать по его большому бицепсу, а потом оплакивать понимание, что мысль о них все еще отзывается болью.

Мы мало времени провели вместе, но, когда ты влюблен, время кажется вечностью. Так и было у меня с ним. И я прервала все контакты, чтобы спасти нас обоих.

Все равно у нас бы ничего не вышло. Я не дотягивала до его уровня, поэтому, прекратив отношения, оказала услугу нам обоим, особенно учитывая то, что случилось потом. Плюс ко всему отчасти это я заманила его в ловушку. Взвалила на него ответственность, побудив лишить меня девственности. Я знала, что Данте воспитывали джентльменом. Он всегда старался проявлять любезность, и вот во что это вылилось.

У наших отношений никогда не было будущего, хотя в течение нескольких недель мне казалось иначе.

– Расстались? Мы никогда не встречались, – быстро ответил он, а затем, когда мы остановились на светофоре, покачал головой и закрыл глаза. – То есть, конечно, я обдумывал такой вариант… Но речь не об этом.

Я скрестила руки на груди.

– Тогда о чем? Почему она звонит из тюрьмы тебе, а не родителям, или гребаному адвокату, или еще кому-то?

– Ты теперь постоянно ругаешься? – практически прорычал он.

Меня бесила его наглость, с которой он позволял себе так открыто критиковать меня и мою речь.

– Да, именно так, – но это была ложь. Я сквернословила лишь когда злилась. – И если тебе не нравится, можешь катиться к черту.

Он резко втянул воздух, и я узнала этот звук. Данте тоже был в бешенстве.

– Дай угадаю, и одеваешься ты теперь тоже так? Даже если едешь в аэропорт? – проворчал он.

Интересно, если бы я задушила военного, меня бы отправили в тюрьму?

– Как «так»?

– Носишь лифчик вместо нормальной одежды.

– Это не лифчик, а кроп-топ, – ну и придурок. Я оставила дома свои свитера и решила выбрать более расслабленный образ. Взяла платья длины макси, струящиеся юбки и другую одежду ярких цветов, которую собиралась носить во время пребывания здесь.

– Все видят твои сиськи и живот, а значит, это лифчик.

В тот момент тюрьма не казалась таким уж ужасным вариантом. Я была готова вернуться туда, если в обмен на это получила бы возможность ударить его по лицу.

– Давай каждый останется при своем мнении.

– Твои браться согласились бы со мной, они бы точно взбесились.

– Ой, так ты переживаешь за реакцию моих братьев? Приди в себя. Приезжая домой, вы все общаетесь с девушками, на которых одежды меньше, чем на мне.

– Лайла, неужели ты просишь следить кого-то за тем, с кем я общаюсь? Потому что, насколько мне известно, сама ты не приезжала уже несколько лет, – он ухмыльнулся, думая, что выиграл спор. – И как бы там ни было, твои братья не хотят, чтобы их младшая сестра привлекала ненужное внимание сотни парней.

– Знаешь что, я привлекла достаточно внимания, когда офицеры службы безопасности увели меня в наручниках. Так что можешь передать им, что из «малышки-сестренки» я превратилась в уголовницу, – бросила я в ответ, расстроившись из-за собственной реакции на его слова о младшей сестре.

Мне следовало бы радоваться, что теперь он воспринимает меня лишь так, но это определение, прозвучавшее из его уст, ранило так же сильно, как и раньше.

Данте сделал глубокий вдох, а затем принялся постукивать по рулю, тихо шепча что-то себе под нос.

– Ты что, серьезно сейчас медитируешь? – как будто это я разозлила его, а не наоборот.

– Да, иначе я сорвусь.

– Это ты критикуешь мой выбор одежды.

На светофоре загорелся зеленый, и Данте практически вдавил педаль газа в пол, огрызаясь в ответ:

– Потому что ты одеваешься так, будто мечтаешь, чтобы какой-нибудь парень облизал тебя с ног до головы.

– Боже! – Как мы вообще коснулись этой темы? – Рада, что ты не видел остальную мою одежду.

– Если она похожа на то, что на тебе сейчас, тебя ждет новый гардероб.

Я фыркнула.

– Ты просто смешон, – он всегда считал меня ребенком. И даже после всего, что было, все еще придерживался того же мнения. Но я была взрослой. Господи, да ведь его голова была у меня между ног!

И еще, когда он так со мной разговаривал, я вспоминала случай, когда моя мама попросила Данте отвезти меня в школу, потому что все остальные были заняты. Я обрадовалась, что мы останемся одни в машине, и долго готовилась к этому дню. Разговор в машине шел отлично, но потом, когда мы были уже на полпути к школе, он вдруг тихо произнес: «Мама сказала, что вчера у тебя начались первые месячные. Если тебе что-то понадобится, просто дай знать».

Ага. Именно так все и было. Я мечтала умереть, хотя понимала, Данте просто хотел как лучше и пытался помочь.

Именно таким он и был, всегда заботился и держался поблизости. Становился свидетелем каждой неловкой истории, но никогда не смеялся надо мной.

Клянусь, он бы с легкостью согласился купить мне тампоны.

Казалось, для него я была маленькой девочкой, забота о которой являлась частью семейных обязанностей.

Но наши отношения с самого начала были обречены.

Соблазнив его и вынудив лишить меня девственности, я совершила грандиозную ошибку. И последствия этих действий росли во мне в течение двух с половиной месяцев.

Я носила его ребенка.

И думала, что мне придется растить его в одиночку. В тот первый семестр в университете я так сильно переживала, что едва заставляла себя ходить на лекции.

А еще рядом не было Иззи, единственного близкого мне человека, который, возможно, смог бы понять мою боль. Я планировала все рассказать ей после того, как она выйдет из тюрьмы, но она по-прежнему общалась с другими людьми и игнорировала меня, продолжая двигаться по неверному пути. Мы поддерживали контакт, но не так, как раньше. А следующим летом она позвонила и радостно сообщила, что Данте приглашает ее на свидание.

Каким-то образом Данте – мужчина, о котором я грезила, который подарил мне мой единственный за год оргазм – теперь встречался с моей более красивой сестрой-бунтаркой.