Мы стали единым целым. Сплетенным клубком страсти, в котором мало просто обладать друг другом. От зверя, таившегося внутри моего мужчины, веяло ненасытностью, голодом. Ему требовалось нечто большее, чем просто секс. Острое ощущение опасности, хлестающей по венам, адреналин и боль, которая поднимала грань удовольствий на новый уровень. Сама не заметила, как поддалась дикой скачке. Движения ускорялись, разгоняя бешеный темп. Пальцы впивались в спину дракона всякий раз, когда он погружался на всю глубину, срывая с моих губ то ли стон, то ли всхлип.  Мыслей не было, только ощущение огромного желания умопомрачительного финала. И он не заставил себя ждать. Трепетные волны опутали тело приятной пронизывающей дрожью. Мышцы сократились, впрыскивая огненные потоки в мои вены. На некоторое время я выпала из реальности, превратившись в тугую спираль, которая медленно разжималась под все еще крепким напором Ксавьера. Он тоже был близок к разрядке. Стиснув мои бедра до синяков, вошел так глубоко, что у меня перехватило дыхание. Даже слезы выступили на глазах, срывая с губ болезненный вскрик. Дракон загасил его нежным поцелуем, коснулся губами дрожащих ресниц, собирая соленую влагу, а после с утробным рычанием уткнулся мне в шею и обмяк.

– Моя птичка, – охрипшим голосом прошептал Ксавьер.

Чтобы не придавить своим весом, он чуть отстранился, но меня из рук не выпустил. Я забралась сверху, устроившись на его груди. Тупая боль внизу живота уже прошла. По телу разлилось блаженное чувство удовлетворения. Если не считать маленького инцидента в конце, то все было просто изумительно.

Но он обещал! – я отодвинулась на край кровати. Снова кто-то жалобно пискнул.

– Тарлинг! – мы подскочили. В пылу страсти совершенно забыли о нем.

Зверек забился под одеяло и боялся высунуть нос. Я почувствовала, как заливаюсь краской. Схватила край покрывала и натянула на себя. Ксавьер вытащил тарлинга из укрытия.

– Ах ты, маленький негодник! Разве не знаешь, где твое место?

– Не надо, – вступилась я за маленького помощника. – Он же не виноват, что мы…

Животное жалобно посмотрело на меня в поисках защиты. Я забрала пушистика у Ксавьера, положила себе на колени, прошлась пальцами по его шерстке. Он замурчал, словно кошка, вытянул шею, показывая, где еще погладить.

– Хитрюга, – почесала зверька за ушком. «После схватил это самое ушко, чуть потянула», – скажи-ка дружок, а где моя одежда? Верни ее немедленно!

Обиженный тарлинг нехотя слез с кровати и направился к шкафу. Открыл дверцы. Внутри на вешалке висело платье. Я поспешила достать его.

– Невероятно!

Многочисленные дырочки и порезы были искусно заштопаны. А чтобы швы не бросались в глаза, на ткани красовалась вышивка. Серебристые нити сплетались в затейливый рисунок, превращая практически испорченную вещь в настоящее произведение искусства.

– Какая красота! Как же удалось сделать все это так быстро? – тарлинг смущенно уставился в пол. Не поднимая головы, зверек выдвинул ящик в нижней части шкафа. Там я увидела свое нижнее белье. – Спасибо, что вернул, – погладила зверька.

Схватив вещи, я направилась в ванную комнату. Ополоснувшись, с наслаждением надела трусики и бюстгальтер, почувствовав приятное давление на бедрах и груди.

– Что это такое? – Ксавьер, наблюдавший за мной с кровати, теперь стоял в дверях. Его взгляд был прикован к полоскам из красных кружев на моем теле. Глаза дракона снова горели желанием. Он приблизился ко мне, провел рукой по ткани у самой ложбинки. Затем чуть отстранился и, опустившись на колени, поцеловал край кружева на животе.

– Э-это нижнее белье, – пролепетала я, – можно подумать, первый раз видишь его на женщине.

– Да, именно так. Наши женщины не носят белья. По крайней мере, те, которых я знал.

Его слова подействовали так, будто на меня ведро холодной воды вылили. Все желание, которое он вызвал у меня своим восхищением, мгновенно спало.

Ну, кто говорит о бывших, да еще в такой момент? – неприятное чувство ревности змеей ужалило в сердце. Я отстранилась.

– Я поняла. Здесь не носят подобных вещичек.

– Подожди. Ты что обиделась? – Ксавьер вскочил на ноги и ухватил меня за руку, – эти кружевные штуки на твоем теле сводят с ума. Я не понимаю, почему ты злишься?

– По-твоему, упоминание о том, скольких голых девиц ты видел, должно меня порадовать?

– Ревнуешь? – дракон расплылся в самодовольной ухмылке.

Сколько наглости и бахвальства. Что он о себе возомнил? Дает понять, что я одна из его многочисленных побед? Ну, нет.

– Ревную? Вот еще! Я считаю все, что произошло между нами, ошибкой. Забудь об этом.

И зачем я это сказала?

Лицо Ксавьера вмиг окаменело, стало равнодушным и бесстрастным. Только в глазах читалась боль. Радужка снова наливалась чернотой. Я уже пожалела о своих словах, но отступать было поздно. Дракон выскочил из ванной, как ошпаренный. К тому моменту, когда я надела платье и зашла в комнату, его и след простыл.

Спустившись в зал, я вышла на площадку перед башней. Долго вглядывалась в небо, в надежде увидеть его. Несколько часов провела на солнце, ожидая, что вот-вот надо мной нависнет черная тень. Словно изваяние, стояла у перил, созерцая один и тот же пейзаж.

Я очень корила себя за неосторожные слова. Мне хотелось задеть Ксавьера. И это получилось. Ну, конечно, у него были другие девушки. Дракон также не первый мой мужчина. Только воспоминаний о том, с кем я была, к сожалению, не осталось.

Грустные слова лирической песни сами вырвались на волю вместе с предательски навернувшимися слезами. Сквозь застилавшую глаза пелену я сразу не заметила, как блеснули в лучах солнца золотисто-синие крылья. Когда порыв воздуха окатил меня теплой волной, я бросилась навстречу дракону.

– Прости! Я сожалею о том, что сказала. Эта ночь была самой лу… – я осеклась. Передо мной стоял незнакомец с гривой смоляных волос, крупным подбородком, придававшим грубости приятным чертам лица. У него был пронзительный изучающий взгляд, заставивший мои щеки запылать.

Я почувствовала себя раздетой перед ним. К тому же было в мужчине нечто угрожающее. Я невольно отступила. Почему-то вспомнились слова Ксавьера, что женщина не должна говорить первой. Это кстати. И пусть в моей голове назрела куча вопросов, торопиться с ними не следовало.

Дракон же обошел вокруг, рассматривая меня со всех сторон. Он шумно вдыхал воздух, отчего крылья его носа трепетали.

Темно-синий камзол, брюки, такие же, как и у Ксавьера, только расшитые золотыми нитями, подчеркивали мощную фигуру. Мышцы так и играли под тканью. Краем глаза я следила за движениями мужчины, непроизвольно отмечая горделивую осанку и уверенность в себе.

– Кто ты такая? По виду – человек. Но человеческие женщины более крупные и чаще темноволосые. Рыжий цвет присущ только гномам. Вот только гномы тебе по пояс будут. У них белая кожа, как у эльфов. Но ты не эльфийка, – мужчина рассуждал так, будто меня не было рядом. Я чувствовала себя неуютно. Его послушать, так я, вообще, непонятно кто. – Это ты пела? – незнакомец обратился, наконец, ко мне.

Я лишь кивнула в ответ.

– Удивительно. Голос сирены. Я его за столько ардов услышал! Не мог удержаться от соблазна и найти источник волшебных звуков. Кто же ты?

– Н-не знаю, – пожав плечами, отступила на пару шагов.

– Я чувствую на тебе запах дракона. Ты принадлежишь кому-нибудь?

Он что, считает меня вещью? Видит первый раз и унижает. Что я ему сделала?

– Я принадлежу самой себе! – гордо заявила я, – кто вы такой? Почему являетесь сюда и оскорбляете меня?

– Меня зовут вейр Максимус Берратокс. Я регент Сертеи. Каждая пядь земли, каждый камешек, каждое живое существо здесь принадлежат мне.

Что-то не нравится мне его властный тон.

– Приятно было познакомиться. Мне пора, – я выдавила скупую улыбку и развернулась, чтобы пройти к спасительной башне.

– Куда это ты собралась? – прорычал мужчина.

От звука его голоса у меня мурашки пошли по телу. Дракон в одну секунду оказался между мной и дверью.

– Позвольте пройти, – попросила, набравшись смелости, – скоро вернется мой… друг Ксавьер.

– Ксавьерисандос? – уточнил дракон. В глазах Максимуса блеснул дьявольский огонь, а по лицу расплылась самодовольная улыбка. – Как давно ты его знаешь?

– Мы познакомились два дня назад. Он спас меня.

– Ты его наджеда, – ухмыляясь, ответил мужчина. – Что ж, он совершил большую ошибку, оставив тебя без присмотра.

– Я не ребенок, чтобы за мной присматривать. А что значит, наджеда?

– Женщина для развлечения.

Каков наглец! – чуть не задохнулась я от возмущения. Как ни обидно было, но в глубине души я понимала, что со стороны выглядит все так, как сказал Максимус. – Но он не знает всего того, что было между нами. Ксавьер. Он не такой.

Задумавшись, я не сразу почувствовала жжение на шее. Что-то тонкое жалящее обвило меня. Стало трудно дышать. Я посмотрела на дракона. Он занес руку над моей головой. От его ладони исходило красное свечение, которое тянулось ко мне, стелилось по плечам, окутывая огненной дымкой. Самое ужасное, что я не могла пошевелиться или закричать. Все внутри противилось этому воздействию, а сердце колотилось, как у птицы, попавшей в сети.

Что происходит? Помогите! Ксавьер! – звала на помощь, беззвучно шевеля губами.

Затем все закончилось. Сила, державшая меня в оцепенении, исчезла. Я пошатнулась и чуть не упала. Мужчина поддержал меня за локоть.

– Что вы со мной сделали? – спросила осипшим голосом. В горле после странных манипуляций жутко першило.

– Теперь ты принадлежишь только мне! Я великодушно сделал тебя тари. С этого момента ты находишься под особым покровительством. Навредить тари – значит нанести оскорбление ее хозяину.

Что? – закрыла руками лицо. В голове не укладывалось. – Я теперь его вещь? Дикость! – Ладони скользнули вниз по шее и наткнулись на что-то, чего раньше не было.

– Ошейник? Ты надел на меня ошейник, как на собачонку? – взвизгнула не своим голосом, – какое ты имел право? Сними немедленно!

– И не подумаю.

– Ты! Ты… самодовольный болван! Тиран!

Дракон нахмурился. А я почувствовала, как сжалось кольцо вокруг шеи.

– Следи за тем, что говоришь, – зло сказал Максимус, – иначе можешь лишиться головы.

Давление на шею ослабло. Я судорожно хватала ртом воздух, глотая предательски скатывающиеся из глаз слезы.

Как же это? Почему я? Что со мной будет? Я оказалась во власти незнакомого мужчины, который может убить меня в любое мгновение или того хуже.

– Нам пора, – Максимус схватил меня за руку. Тут же в воздухе возникла оранжевая сфера, «сомкнувшая» нас в своем пространстве.

Тошнота, головокружение, жжение на шее – все это нахлынуло одновременно. Перед глазами заплясали черные точки, уши заложило, а тело налилось свинцом. Не выдержав нагрузки, я стала медленно сползать на пол. Последнее, что выхватило сознание, – падение в разверзшуюся подо мной пропасть.

Глава 4. Птичка в клетке

Я резко очнулась. Будто кто-то вытолкнул меня из счастливого забвения в реальную жизнь. В глаза ударил яркий свет. Несколько минут я часто моргала, пытаясь привыкнуть к нему. Постепенно неясные силуэты пространства вокруг меня обрели четкость. Я сидела на кушетке в какой-то комнате. По сравнению с жильем в башне, она могла показаться роскошной. Но что-то подсказывало, что лучше бы оказаться в той самой башне, чем восторгаться великолепием дорогой клетки. Я дотронулась до шеи. Ошейник, что надел Максимус, по-прежнему облегал ее.

Что же это за штука?

Поднявшись с кушетки, огляделась в поисках зеркала. Огромная кровать с балдахином, многочисленные пуфики и скамеечки, шкаф, резной сундук, столик. Стены, затянутые парчовой тканью, мраморные колонны, лепнина на потолке. Не было ничего похожего на то, в чем можно увидеть свое отражение.

Окно!

Я подбежала к нему. Солнечные лучи преломлялись сквозь фигурное стекло, наполняя помещения ослепительным светом. Именно из-за необычной формы стекла невозможно было разглядеть что-либо за ним. Окно нельзя было открыть – на раме отсутствовали ручки и замки. Тогда я бросилась к двери.

Заперта.

Еще один проход в комнате оказался открытым. Но вел он в другое помещение, смежное. Без окон, но зато с купальней.

– Ле’тари, – позвал кто-то негромко.

Я вышла из ванной и увидела девушку. Она стояла у входа, робко озираясь по сторонам.

– Привет, – я дружелюбно улыбнулась, – вы кто?

– Ле’тари, – повторила она, обращаясь ко мне, – хозяин прислал меня помочь вам одеться.

– Хозяин? Он что думает, я не могу сделать это сама? Уходи!

Девушка в страхе замотала головой. Она попятилась к двери. В ее затравленном взгляде читалось отчаяние, даже обреченность. Это мне не понравилось.