Я схватил Сантьяго за плечо и толкнул его вперед.

– Иди.

– Ты не думаешь, что безопаснее покинуть основную часть корабля? – возразил он, упираясь и пытаясь повернуть назад.

– Не обольщайся, твоя безопасность не моя забота, – сказал я, призывая свой огненный меч.

Я прижал кончик лезвия к его спине. Сантьяго застыл, прежде чем вздохнуть и снова двинуться вперед.

– Какой смысл в угрозах, если ты все равно собираешься меня убить? Ты уже отнял мои руки. Я бессилен.

Я промолчал и подтолкнул его в спину. Он остановился у одной из металлических дверей и многозначительно посмотрел на меня, намекая на свои отсутствующие руки. Сжав зубы, я обошел его, повернул большой рычаг и толкнул тяжелую дверь. Она распахнулась, и перед нами открылась пустая комната. Я отошел в сторону и взмахнул клинком, жестом приглашая его войти. Я не собирался доверять Сантьяго – даже если у него не было рук.

– Ты жив по двум причинам. Во-первых, у тебя есть информация, которая мне нужна, – сказал я.

– Что еще? – спросил он и обернулся, осознав, что я не вошел в комнату вслед за ним.

Я схватился за дверной косяк.

– Мне нужна приманка.

Глаза Сантьяго вылезли из орбит, его лицо окаменело от ужаса, а я захлопнул металлическую дверь.

– Черт возьми, ты не можешь оставить меня здесь! – крикнул он, и я услышал отчаянный стук в дверь. – Она убьет меня! Разве ты не должен быть хорошим парнем?

Я повернул защелку и прислонился к двери.

– Я никогда не говорил, что я хороший. Думаю, вы выдумали эту сказку для собственного спокойствия. Вы убеждаете себя, что я милосерден. Вы считаете, что настоящий правитель обязан хотя бы сохранять нейтралитет, но иногда королю приходится быть монстром.

Вздохнув, я отошел от двери и призвал огонь. Направив его, я запаял края.

– Я признаю, что я стал более неустойчивым, и я знаю, что причина в Дианне. Это печально. Я никогда не чувствовал того, что чувствую к ней. Она превратила меня в ревнивого собственника, но не такого, как твой хозяин. Я никогда не причиню ей вреда и не позволю сделать это другим. С каждым новым убийством ее собственная боль лишь усиливается. Она кормится, чтобы насытить порожденную горем часть себя. Она пытается похоронить свои чувства, свою личность и доказать себе, что она – тот самый монстр, которым вы все ее считаете. Никто из вас ее не знает. Она – намного больше. Дианна была добра ко мне и помогала мне, когда я этого не заслуживал, поэтому теперь я сделаю то же самое для нее. Благодаря Кадену и всем вам у нее больше никого нет.

Пульсирующий жар угас, и раскаленный металл медленно остыл. Как только я начал говорить, стук в дверь прекратился. Я услышал, как он вздохнул и с глухим стуком упал на пол.

– Ты безнадежный влюбленный придурок.

Это было последнее, что я услышал от Сантьяго, минуя по две ступеньки за раз.

11. Самкиэль

Снова раздался хлопок, и я понял, что он исходит не от густых туч, затянувших небо. Я стоял на палубе, не в силах отвести взгляд от огромной черной виверны^[1], кружившей над кораблем. Она знала, что я здесь с Сантьяго, и я чувствовал, как она подсчитывает свои шансы.

Она скрылась в гуще облаков, и я обернулся, ожидая ее повторного появления. Ритмичные взмахи ее мощных крыльев прекратились – единственными звуками, нарушавшими тишину, были завывание ветра, биение волн о борт корабля и стук дождя. Куда она исчезла? Я точно знал, что она не уйдет просто так. В небе сверкнула молния, на мгновение осветив палубу, после чего мир вновь погрузился во тьму. В моей груди нарастало беспокойство и напряжение. Еще одна молния пронеслась по небу, и мое сердце замерло. Вспышка – на палубе я один. Снова вспышка – и вот она стоит в нескольких футах от меня.

Она словно появилась из самой тьмы.

Боже, она всегда была такой красивой? Прошло слишком много времени с тех пор, как я видел ее в последний раз, и я жаждал этой минуты. Она посмотрела на меня. Ее глаза светились чуждым, пустым красным светом, не позволяя мне увидеть ее истинные эмоции. Одежда безупречно облегала изгибы ее тела. Я видел эти изгибы в каждом из своих снов, когда усталость брала надо мной верх вопреки моей воле. Свистел жестокий и холодный ветер – буря усиливалась.

Она склонила голову, но ее тело оставалось неподвижным, будто она прислушивалась к чему-то внизу. Я понял, что, даже стоя здесь, со мной, она искала его.

– Мне не нравится быть в разлуке так долго! – крикнул я ей.

Она резко повернулась ко мне, и я мог поклясться, что в ее алых глазах на мгновение промелькнул ореховый оттенок. Во мне вспыхнула радость от того, что мои слова оказали на нее воздействие, пусть и мимолетное. Это означало шанс, маленький проблеск надежды. На этот раз ее взгляд остановился на мне, но она по-прежнему ничего не говорила. Дождь и ветер усиливались.

Я медленно улыбнулся, пытаясь удержать ее внимание на себе.

– Смотришь на то, что тебе нравится?

Губы Дианны скривились в легкой усмешке.

– Я и забыла, какой ты огромный. Видимо, за это время я слишком привыкла к смертным мужчинам.

Она хотела меня ужалить, и ей это удалось. Она не была моей – не совсем. Мы никогда не обсуждали статус наших отношений, но меня нестерпимо обжигало то, что она была с кем-то еще, и она это знала. Я видел это по ее лицу.

– Кстати, спасибо, что оставила мне подсказки, – прокричал я сквозь громовые раскаты. – Я думал, ты будешь осторожнее. Разве что ты сама хотела, чтобы я тебя нашел.

Дианна медленно двинулась вправо, затем снова влево. Она в очередной раз напомнила мне риззури – больших, красивых, грациозных и в то же время устрашающих кошек из Раширима. В ней удивительным образом сочетались все эти качества, и вот она здесь, оценивает меня как добычу.

– Уэбстер был бестолковым торговцем оружием, который продавал не только оружие. Он заслуживает того, что получил.

– Если не хочешь, чтобы я тебя нашел, тебе не следует поджигать отели. – Я остановился, слова рвались наружу против моей воли. – Или оставлять свое кружевное нижнее белье.

– Кружевное нижнее белье? – Она рассмеялась своим мурлыкающим смехом. – Это называется «трусики», Самкиэль. Ты это знаешь и видел их сотни раз.

– Да, но твои я помню отчетливее всего.

– Я рада. Я оставила их в качестве прощального подарка, – ответила она, коснувшись пальцем подбородка. – Еще один способ сообщить, что девушка, которую ты так отчаянно пытаешься спасти, давно исчезла и больше не вернется.

Я ухмыльнулся, игнорируя ее явную попытку меня оттолкнуть, хотя ее слова разрывали сердце на части. У меня был другой план.

– Признаюсь, мне нравится тот факт, что ты думала обо мне, когда была с другими, – крикнул я сквозь бурю. – Это помогло тебе кончить или ты все еще не удовлетворена, моя Дианна?

Какой бы ответ она ни приготовила, он растворился в ту же секунду, когда эти слова слетели с моих губ. Дианна запнулась, и хотя она тут же приняла обычный вид, я успел уловить ее реакцию на то, что я назвал ее своей. Я снова увидел проблеск той самой Дианны, словно она все еще жаждала слышать эти слова. В тот момент я понял, что выиграл. Она тоже это знала.

– Будем считать, что молчание равнозначно слову «нет».

Я видел, как она покачала головой, капли дождя стекали по ее лицу.

– Что я слышу? Неужели могучий Губитель Мира, герой легенд, ревнует? Не припомню, чтобы раньше с тобой такое случалось.

– Мне не нравится, когда другие трогают то, что принадлежит мне.

– Тебе? – У нее вырвался резкий смех, за которым последовало облачко дыма. – Напомни, когда мы об этом договаривались? Может, когда мы друг друга ненавидели? Или в ту ночь, когда ты наконец меня коснулся? Или тогда, когда я осталась с тобой, а ее похитили? Как ты думаешь?

– Дианна.

Ее имя прозвучало как мольба.

– Самкиэль, – издевательски повторила она, цокая языком. – Кроме того, твоя ревность в отношении Мэлоуна неуместна. Он продержался всего несколько минут, прежде чем я разорвала его на куски.

Ее улыбка была смертельной.

Я пытался вести себя так, словно ее небрежное упоминание о связи с другим мужчиной не раскалило мои нервы, но небо меня предало. Сверкнула молния, за которой последовал оглушительный раскат грома – шторм бушевал с удвоенной силой. Заметив это, она откинула голову и горько, жестоко рассмеялась. Дождь хлестал ей в лицо, вода стекала по шее.

– У тебя проблемы, любимый? Не спишь?

Она взглянула на меня, пока небо продолжало раскалываться на части.

– Я буду честен, если ты будешь честна со мной в ответ.

– Хочешь честности?

– Да. Честно говоря, ты помогла мне больше, чем думаешь, и я планирую сделать то же самое для тебя. Не важно, какими словами и оскорблениями ты бросаешься, не важно, как сильно пытаешься меня уколоть. Я не позволяю тебе и дальше идти по этому разрушительному пути, Дианна.

Она посмотрела вниз и кивнула, словно обдумывая мои слова. Вода капнула с кончика ее носа, прежде чем она снова взглянула на меня. Даже сейчас она была такой красивой. Ничто в ней не могло меня напугать, как бы она ни старалась. Клыки, глаза, каждая часть ее тела по-прежнему принадлежала ей, и она была единственной, кого я хотел. Я тосковал по ней: по густым ресницам, по пухлым чувственным губам, теперь накрашенным темно-алой помадой, по волосам, зачесанным назад и опускающимся на спину. Я видел, как ее изменили потеря Габриэллы и вся выпитая ею кровь, но для меня она все еще была милой, самоотверженной, заботливой, пламенной Дианной.

– Что ж, как пожелаешь. Я буду честна.

В ее глазах мелькнул проблеск чувств, и разъяренная, жестокая Дианна на секунду исчезла. Она сглотнула, продолжая смотреть на меня.

– Это была пустая трата времени. Каждая секунда, проведенная с тобой, была пустой тратой времени. Ты был средством для достижения цели. Ты должен был обеспечить безопасность моей сестры, но тебе не удалось даже это. Мне следовало уйти, как только у меня появилась такая возможность. Любой, у кого есть мозги, так бы и поступил. Теперь она мертва, и ты виноват в этом не меньше меня, потому что мы не смогли удержать наши чертовы руки подальше друг от друга. Каден убил ее из-за тебя и из-за меня. Мне в очередной раз напомнили, что я не обычная девушка, влюбленная в обычного парня, который дарит ей цветы и говорит, что она красивая. Я была глупа, думая, что в моей жизни может быть хоть что-то нормальное. Я была слабой, жалкой и не осознавала, что вся нормальность умерла в ту самую секунду, когда Каден свернул мне шею в горящей пустыне. Хочешь честности? Я больше никогда не буду такой.

Вот оно. Дианна пыталась спрятаться за насилием и любовниками, используя это как броню, чтобы защитить свое разбитое сердце. Она оставила послание, пытаясь доказать мне, что ее действительно больше нет. И все же я чувствовал, что это ложь. Она была Дианной, моей Дианной, и я ясно видел, насколько она сломлена. Слова, которые она бросила в мой адрес, должны были ранить меня, но они были порождением ее непреодолимого горя и боли. Той же боли, что пронзила и мою душу, когда пал Раширим.

– Ты ошибаешься, Дианна. Ты пытаешься убедить себя, но знаешь, что я бы сделал все для тебя и твоей сестры. Ты можешь винить себя и меня, но это ее не вернет.

Мое сердце замерло. Она повернулась ко мне, ее глаза загорелись чуть ярче.

– Я все еще беспокоюсь о тебе. Нуждаюсь в тебе. Хочу тебя. И всегда буду.

– В таком случае это твои проблемы, потому что я в тебе не нуждаюсь. Не после того, как это отняло у меня все. – Ее губы сжались в тонкую линию. – Ты этого не стоишь.

Я задел нерв, и она нанесла ответный удар: