– Он знал, что отец планирует спуск в Квалл. Он также знает, когда это произошло. В некотором смысле он помог ему, предоставив свою обсерваторию, но понятия не имеет, какую технику использовал мой отец. Он утверждает, что его переход оставил уникальный энергетический след. Поистине уникальный в своем роде.

– Хорошо, – пробормотал Хемель. – Я могу понять, что ты стремишься узнать тайну исчезновения твоего отца, но это никак не связано с нашим расследованием. Мы ищем зацепку по совершенно другому делу. Время уходит. Мы должны сосредоточиться на…

– Погоди! – вмешался Тенан. – Разве ты не понимаешь?! – Его вырост напрягся и повернулся в сторону замина, как полупрозрачный ствол ружья. – Именно это он нам и объясняет!

– Что? – растерянно спросил Хемель.

– Все, что он знает. По порядку. Его отец, спуск в Квалл и этот уникальный след. Я уверен, что своими очертаниями он напоминает смертоносный Импульс.

Друсс улыбнулся Тенану и сказал:

– Ты всегда был удивительно сообразительным.

– Подождите, а то я не успеваю, – проворчал Хемель. – Более тридцати лет назад отец Друсса использовал какую-то неизвестную технику, чтобы спуститься в Квалл, и оставил позади себя энергетический след, который удивительно похож на Импульс. Так?

– Верно, – подтвердил Друсс.

– Откуда у тебя образец того спуска?

– От Менура.

– Он тоже вызвал смертоносный Импульс?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю.

– А Менур знает?

– Тоже нет.

Хемель почесал коническую голову.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что это тупик. Нам нужно больше.

– Согласен, – признался Тенан.

Друсс сглотнул слюну и тихо сказал:

– Есть кое-что…

Хемель пристально посмотрел на него, и Тенан неподвижно застыл.

– …Менур утверждает, что моему отцу нужно было еще научиться у кого-то этой технике спуска и он не смог бы это сделать за несколько дней. Обучение должно было занять не менее года.

– И что это нам дает? Это было так давно, – простонал Тенан. – Как мы теперь найдем этого наставника? Даже если он еще жив.

– Это проще, чем кажется.

– Как это? – удивился Хемель.

– Помню, задолго до исчезновения отца мать вдруг начала с ним спорить. Она кричала и плакала. Она боялась за него. Хотела, чтобы он перестал куда-то ходить. Я долго не мог понять, в чем дело. Мама упоминала не то какой-то дождь, не то изморось, и это мне казалось более чем странным, потому что кричала она на отца и в солнечные дни. Только потом, когда я подрос, я наконец понял, куда ходил отец. Правда, в то время его здесь уже не было и не было никого, кто мог бы объяснить мне, почему он это делал. Теперь ответ напрашивается сам собой.

– Ну, конечно! – ахнул Хемель. – Поле Мороси! Он ходил на Поле Мороси!

Эктоплазматический вырост мгновенно спрятался в шарообразном теле перуса, издав при этом протяжный жалобный свист, что было явным признаком того, что Тенан испугался.

– Я знаю, о чем ты думаешь, но ты не можешь этого сделать, – сказал Хемель.

– Наоборот.

– Это чистое безумие! Ты можешь погибнуть.

– Я всегда хотел увидеть это место, но мне не хватало смелости. А теперь мне просто необходимо. Это многое упрощает. Подвезешь меня?

– У меня нет выбора, да? Но только до Цистерны. Ни за что на свете я не полезу на Поле Мороси. Тенан, ты едешь?

Перус, не сказав ни слова, сел в многоколесник и свернулся на заднем сиденье.

* * *

Главный канал заканчивался большим круглым бассейном, окруженным густым лесом трубодомов, между которыми извивались узкие улочки. Так выглядел центр района Практо, в котором безраздельно правили перусы. Они были повсюду, даже на вертикальных стенах своих трубодомов. Хемель выехал из воды и стал медленно маневрировать в толпе трущихся друг о друга перусов. Надо было набраться терпения, потому что они неохотно уступали дорогу, а кроме того, вытягивали в сторону авто эктоплазматические выросты, словно хотели хорошенько рассмотреть нарушителей их покоя.

Друсс кинул взгляд на заднее сиденье, на котором свернулся Тенан.

– Поздоровайся со своими друзьями, – сказал он. – Может, они быстрее уйдут с нашего пути.

Тенан соскользнул с кресла на пол.

– Думаешь, меня заметили? – пискнул он.

Друсс неодобрительно покачал головой и посмотрел на Хемеля.

– Не обращай внимания, – пробормотал замин, не сводя глаз с многолюдной улочки.

Вскоре толпа поредела, и многоколесник поехал быстрее. Трубодомов тоже стало меньше. Появилось больше деревьев и колючих кустов Практо. Именно от них район получил свое название. Наконец Друсс с помощниками добрались до Цистерны – Главной водопроводной станции Линвеногра – угловатого здания из крепкого красного кирпича с огромными водонапорными башнями. Хемель объехал Цистерну и притормозил. Сразу за ней открывалась широкая, поросшая травой равнина, совершенно свободная от построек и простирающаяся до дальних лесистых холмов. Трава блестела в лучах солнца, будто мокрая, словно здесь только что прошел дождь. Но на Поле Мороси так было всегда. Плывут ли над Линвеногром дождевые облака, или же простирается чистое голубое небо – в воздухе здесь постоянно висит мелкая блестящая изморось – дар или проклятие того, кто здесь живет.

Друсс вышел из многоколесника.

– Мы подождем, – сказал Хемель.

– Лучше не надо. Неизвестно, что произойдет. Если я выживу, то вернусь в квартиру в Аполлабии, там и встретимся. А если нет, то можете пользоваться моей документацией и коллекцией ксуло. Я уверен, что они вам пригодятся, когда вы начнете самостоятельно заниматься поиском. Ну, идите уже.

– Как хочешь, – кивнул Хемель, а потом развернулся и уехал.

Стало тихо. Легкие перистые облака неторопливо скользили по небу. Друсс двинулся вперед, в сторону холмов. Вдруг он почувствовал на лице влажное прикосновение мелкого дождя, несущего с собой странный запах, который ассоциировался с чем-то холодным, инородным, чуждым этой траве и небу.

Совет никому ничего не объясняет, но и так понятно, что именно он привел сюда Друсса. В известной степени. Так же получилось и с тульпами – летающими спрутами, которые в районе Энез, над рухнувшими крышами заброшенных домов, плетут воздушную паутину мыслерядов. Много лет назад Совет решил отправить своих наблюдателей в разные регионы Усимы, чтобы следить за перемещениями самых опасных и непредсказуемых существ, живущих на этой планете. Так, на всякий случай. Парадоксально, но несмотря на то что наблюдатели действовали очень осторожно, одного их присутствия оказалось достаточно, чтобы привлечь к себе внимание тех, кого Совет боялся больше всего. Внезапно незваные гости появились в Линвеногре и остались здесь навсегда.

Друсс не мог этого помнить. Это произошло задолго до прибытия отца в город. Говорят, тогда здесь прокатилась волна беспорядков, в ходе которых наиболее пострадал район Энез, разрушенный и сожженный воинственными заминами и поддержавшими их перусами, решившими выгнать чужаков из города. Погибло много местных жителей, но ни одного пришельца, что быстро охладило пыл протестующих и привело к тому, что Совет разрешил пребывание незваных гостей в Линвеногре. Такое решение было принято, главным образом, для того, чтобы предотвратить волнения среди граждан, потому что самим пришельцам никакие разрешения не требовались. С тех пор тульпы свободно летают над городом, занимаясь своими непонятными делами, и постепенно жители Линвеногра смирились с их постоянным присутствием и тем, что они вообще не участвуют в жизни города. Пришлось им смириться и с тем, что травянистая равнина на окраине города стала территорией, принадлежащей вхралям. Точнее, вхралю. Потому что с самого начала он был только один.

Они назвали его Аворро, что на языке перусов означает «белый», и рассказывали о нем вещи, в которые трудно поверить.

Однажды Хемель повторил Друссу удивительную историю. Он услышал ее от члена своей семьи – замина, пережившего нападение на гнездо вхраля. Замины развернули против него дюжину боевых многоколесников и вместе с многотысячной добровольной армией выдвинулись на травянистую равнину, которая впоследствии была названа Полем Мороси. Когда они добрались до места, из гнезда появился вхраль, и внезапно мир перевернулся вверх дном. Земля, поросшая травой, превратилась в зеленый свод, нависший над необъятной бездной неба. Замины с криком попадали вниз и исчезли в синеве. Выжили только те, кто успел вцепиться когтями в дерн и продержался до возвращения к норме. Тот, кто рассказывал об этом Хемелю, утверждал, что хуже всего было то, что никто не верил словам спасшихся, ведь подобный эффект переворачивания нигде больше не наблюдался. Только здесь. На Поле Мороси. Именно сюда пришел Друсс на встречу с существом, от которого все держатся подальше, потому что многие любопытные, подобно тем заминам, исчезли здесь без следа.

Внезапно Друсс вздрогнул. Остановился. Еще несколько шагов, и он упал бы в широкий каменный колодец. Это здесь. Он сглотнул слюну. До сих пор он не задумывался, что будет делать, когда доберется до места. Может, ему стоит крикнуть? Позвать его? Друсс собрался с духом, но вместо крика из горла вырвался изумленный вздох. Потому что он уже здесь. Выходит.

Гигантская членистая фигура цилиндрической формы, фосфоресцирующая мутным белым светом и перемещающаяся на сотнях длинных конечностей, тонких и легких, как паутина. Друсс почувствовал себя карликом рядом с этим существом и пошатнулся, ошеломленный его поразительной чуждостью.

Вхраль поднял одну из своих тонких ножек и пронзил ею Друсса насквозь. Нет. Произошло кое-что другое. Не было больно. Мир распался на отдельные элементы, оказавшиеся буквами странного алфавита. Друсс услышал тихий шепот и оглянулся. Голос травы улетал к городу, над которым что-то парило, но на этом нельзя было сфокусировать взгляд. Волосы на затылке встали дыбом. В текстуре неба, в силуэте далеких трубодомов, в повторяющемся узоре кирпичей на фасаде Цистерны прятались слова, и смотрелись они так, будто всегда были там начертаны. Друсс прочел их без труда.

кто умеет смотреть

видит Ун-Ку

висящее над городом

смотрящее в каждого отдельно

что хочешь

получишь

пока все не изменится

чтобы быть таким же

как всегда

И вдруг всё кончилось. Слова исчезли. Друсс остался один. Он ничего не понимал, и ему хотелось посмеяться над собственной наивностью. Неужели он и в самом деле думал, что придет сюда просто так и поговорит с вхралем? Он действительно полагал, что сможет задать ему какой-нибудь вопрос?

Друсс покачал головой. Странная легкость ощущалась в его теле. В задумчивости он двинулся к Цистерне, прокручивая в голове, как вернется в свою квартиру. Оказавшись в тени монументальной водопроводной станции, Друсс почувствовал, что он не один, но осмотреться не успел. Что-то повалило его на землю и толкнуло в темноту.

Телкро-оквал-зехка-липто

– Где уборщица? Она должна была помочь нам.

– Она перестала приходить на работу.

– Я почему-то не удивлен. Но всё же нам пригодилась бы дополнительная пара рук. Я нигде не могу найти последний ящик профессора Якура. С большим красным символом…

– В форме спирали?

– Да. Ты видел его?

– Когда его привезли два месяца назад.

– А сейчас?

– Ты проверял на складе?

– Дважды.

– А в лаборатории?

– И там.

– Тогда я не знаю.

– Может, уборщица что-то знает? Она каждый угол должна знать. Посмотрю, есть ли ее телефон в картотеке.

– Да оставь ты уже эту уборщицу. Секретариат давно перевели в новое здание. Ты ничего не найдешь. Я бы на твоем месте обыскал казематы.

– Откуда ему взяться в подвале?

– Ты прав, наверное, его забрали.

– Не обязательно, наши безделушки все еще ждут своей очереди.

– Тогда тебе надо спуститься.

– Я не пойду один.

– Ты все еще боишься?

– Говори, что хочешь. Мы идем?

– Ну, ладно. Я и так здесь почти закончил.

* * *

– А там?