В ответ на мою очередную попытку сопротивления он сжал меня крепче в руках и накрыл губами один из сосков. Он целовал его. Нежно, ласково, словно приручал. Потом отпустил и перешёл ко второму, лизнув его горячим языком. Вторую грудь кололо от мягкой прохлады после его поцелуев, вызывая ещё более крупные мурашки по телу.

На время я выпала из реальности и сосредоточилась на этих ощущениях. Они слишком острые, новые и неизведанные для меня. Я не могла их игнорировать. Значит, вот как это – быть с мужчиной. Сумасшедшие эмоции… Но если бы я все это позволила, если бы все это не было силком…

Опять расплакалась и попробовала не дать ему целовать свою грудь.

– Дайте мне время.

– Нет, – услышала в ответ однозначное слово. – Ты меня разозлила.

Во внутреннюю сторону бедра врезался член, выпирающий из брюк. Я испугалась ещё сильнее, чуть не теряя сознание от понимания, что сейчас он вгонит его в меня.

Платье треснуло по швам на моих бёдрах, когда он развёл мои ноги ещё шире, чтобы устроиться самому между ними. Его член упирался в мой клитор, заставляя меня трястись ещё сильнее. Даже через ткань брюк и своего белья я очень чётко его ощущала. Губы дрожали, пока я испуганно смотрела на него и понимала, что я обречена. Он не пожалеет.

Гор подхватил мои ноги и закинул себе за спину, проведя горячими пальцами по моему бедру. Касание почти нежное. Как он может быть… таким? У меня шёл полный разрыв сознания от его поведения – то грубого, то почти ласкового. Несколько поступательных движений в мою промежность через брюки, и Хищник тяжело задышал.

– М-м… Чёрт, – рычал он.

Неожиданно он отпустил меня и встал. Отошёл на несколько шагов и отвернулся.

– Прикройся.

Дрожа всем телом, я свела ноги вместе и села. Попыталась прикрыться лоскутами, которые ещё недавно были платьем. От непрерывных рыданий болела голова и началась икота.

Осторожно посмотрела на его широкую спину. Он… Передумал? Решил отпустить, или это какая-то странная передышка?

– Знаешь, почему я тебя не стал трахать?

Нервно сглотнула от его грубых слов. Но, кажется, мне придётся привыкать. Он не станет обращаться со мной как с принцессой, ведь я – невеста врага и дочь врага.

– Почему? – спросила я, боясь, что он передумает снова.

– Потому что ты девственница. И ты меня взбесила. Я могу потерять контроль, – спокойно отозвался он.

По спине пробежала капелька пота. Господи, какие же ужасные вещи говорит этот человек! Разве можно заниматься сексом так, чтобы девушке причинить вред? Видимо, можно. И моё счастье, что он решил сегодня меня не трогать.

Гор обернулся, пригвоздив меня к столу ледяным взглядом.

– Но скоро я тебя лишу невинности. И буду тебя иметь столько, сколько захочу. Ты будешь стонать подо мной, кончать, тебе понравится, и ты будешь себя за это ненавидеть.

Я опустила глаза, снова решив отмалчиваться. Я и не знала, что можно на это сказать. Таких выражений в свой адрес я ни от кого не получала.

– И имей в виду – сопротивление заводит ещё больше, – добавил он, но снова не получил от меня никакого ответа.

Я не знала, нужен ли он ему вообще, или его устраивало, что говорит здесь только он?

– Я ещё возьму с тебя за это, – он указал на свежие царапины на лице и сузил тёмные глаза. – По полной.

Гор вдруг прошёл к двери и распахнул её.

– В подвал её.

11.

Куда? В подвал? Здесь есть подвал? Мои глаза расширились от ужаса. В голове сразу же всплыли картинки и кадры из фильмов про темницы средневековья. Только плен этот – не фильм, а моя жизнь.

– Хотя стоп.

Он захлопнул дверь перед самым носом парней. Он изменил свое решение?

Обернулся ко мне и прошёлся взглядом по платью, которое сам же и разорвал на куски, и я безнадёжно пыталась им прикрыться. Ушёл куда-то на время через дверь, ведущую, вероятно, в его спальню прямо из кабинета. Я молча ждала, так и не решившись и шага отступить от стола. Дрожа, обнимала свои плечи руками, закрывая грудь.

Гор вернулся и принёс с собой белую рубашку. Опять свою. Он дошёл до меня и остановился. Молча протянул её мне.

– Переодевайся.

Забрала принесенную мне вещь и застыла на месте, ожидая, что он отвернется хотя бы.

– При мне.

Выбора не оставалось. Отложила в сторону рубашку. Неловко стала стягивать с себя остатки платья. А он смотрел. Ловил каждое моё скованное движение. Он наслаждался моим робким и вынужденным стриптизом, в то время как я сгорала от стыда.

Освободилась от лоскутов ткани и положила их на край стола. Потянулась за рубашкой и развернула её.

– Шикарное тело, – сказал он низким голосом. – Ты очень красива.

Его комплименты скорее меня злили, чем радовали, но я в очередной раз смолчала. Облачилась в рубашку и застегнула все пуговицы, одну за другой.

– Только строптивая оказалась. Надеюсь, подвал тебе напомнит, с кем ты общаешься, – продолжил он, и я нервно сглотнула.

Снова в уголках глаз собрались слезы. Я не хочу в подвал. Я же живой человек, ну как так можно поступать со мной? А если там есть…ох, крысы?

Гор вернулся к двери и второй раз её распахнул:

– Ведите.

***

Меня привели в подобие недостроенной комнатки, которая находилась на минус первом этаже коттеджа. Подземная парковка прямо внутри него, меня провели через неё и грубо пихнули внутрь комнаты, или даже, скорее, камеры, так, что я не удержалась на ногах и шмякнулась на задницу прямо на холодный бетонный пол.

Дверь с лязгом закрылась. Я окинула её хмурым взглядом и поднялась с пола. Здесь было довольно холодно. Босые ноги тут же остыли и стали отдавать тепло бетону. Так и простыть недолго или подхватить воспаление.

В углу у стены стояла лавка. Без матраса. Но зато она деревянная и не будет тянуть из меня жизнь и тепло. Мне придётся постоянно сидеть или лежать на лавке, чтобы не получить проблем со здоровьем. Впрочем, если он решил держать меня здесь слишком долго, то проблемы в любом случае начнутся.

Забралась на неё и попыталась улечься поудобнее. Но как ни ложись – жёстко, холодно, противно. Как камера в колонии какая-то. Бетонные стены и пол, очень ограниченное пространство, которое давит, отсутствие элементарного одеяла. Всё сильнее и сильнее ко мне подступала истерика.

***

Я не знала, сколько времени провела уже в этом подвале. Без какого-либо ориентира по времени невозможно что-то понять. Здесь даже нет окна, чтобы увидеть, светло или темно сейчас.

Это тяжело. Это угнетает. Когда ты не знаешь времени, не понимаешь, сколько уже тут сидишь и сколько ещё придётся. Когда этот жестокий человек захочет сжалиться надо мной и позволит выйти? Может, и никогда. Может, он хочет, чтобы я тут ссохлась вовсе и умерла, никому не нужная и всеми забытая.

С другой стороны, так даже лучше. Я не желаю его видеть. Он снова будет надо мной измываться и трогать в интимных местах. Я боялась, что он придёт.

Только тесных помещений я долго не могу выносить, и у меня начались панические атаки. Одеяла, чтобы завернуться с головой и спрятаться, у меня нет, поэтому в особенно тяжёлые моменты я просто собиралась в комок на жёсткой лавке, обнимала свои колени и лежала с закрытыми глазами. Заставляла себя думать, что мне тепло, уютно, мягко. Что я дома, а не в плену этого чудовища. Что папа приехал за мной, отдал этому бандиту выкуп, который он так бессовестно требует теперь и у меня, и увезет меня домой, к братьям, к любимой младшей сестре.

Но все равно приходилось временами глаза открывать и возвращаться в ужасную бетонную реальность, чтобы удовлетворить свои физические нужды или поесть то, что мне приносили на подносе. Еда стала скудная и простая. Гор наказал меня и едой.

За все время мне принесли пищу только несколько раз. Значит, не так уж долго я и сижу тут, просто здесь время ощущается иначе. Тянется, словно тоже насмехается надо мной, как хозяин этого подвала.

Забылась тревожным сном, когда услышала лязг двери. Железные замки так сильно гремели по тёмному помещению с хорошей акустикой ввиду отсутствия отделки стен и мебели, что я каждый раз подскакивала, словно лавка вдруг становилась обжигающе горячей. И в этот раз я резко открыла глаза и села в самый угол, пытаясь понять, кто пришёл. Еду мне уже приносили, значит, это…

Перетрясло. Тёмные беспощадные глаза уставились прямо на меня. Гор. Пришёл посмотреть на меня и на результат своего наказания.

– Как дела? – спросил он. – Понравился тебе мой подвал?

Глянула на него недобрым взглядом. Что он спрашивает очевидные вещи? Снова просто измывается.

– Вижу, что НЕ понравился, – хрипло усмехнулся он. – Хочешь выйти отсюда?

Я снова остановила на его лице подозрительный взгляд. Здесь явно какой-то подвох, но вдруг он позволит вернуться в свою комнату, если скажу, что хочу?

– Хочу.

– Но ты ещё не извинилась, девочка.

– Извините, – пробурчала себе под нос.

Он сам виноват! Никого нельзя принуждать к чему-либо.

– Не так, – снова глухо рассмеялся он. – Слова тебе уже не помогут.

12.

Он подошёл ближе ко мне, сидящей на лавке, и поднял мой подбородок, опять заставляя смотреть на него. Большой палец лёг на мои пересохшие от страха губы. Я тяжело дышала, вздымая грудь и невольно привлекая внимание тёмных глаз к ней. Когда он подходит ко мне – это всегда заканчивается плохо.

– Твои губы ведь никто пока не трахал, Ясмин?

Ответ ему не требовался. Он задал этот вопрос лишь с одной целью – унизить меня. И напугать. Он развёл мои губы пальцем, проникая внутрь и касаясь языка. Я вздрогнула и еле поборола желание убрать его руку. Он все равно возьмёт, мне его не победить.

Его палец входил в мой рот все глубже и выходил из него, имитируя секс. Глаза Хищника загорались желанием по мере того, как его большой палец становился все более влажным от моего языка.

– М-м, – недовольно замотала я головой, пытаясь уйти от этого процесса.

– Куда? – вернул он меня рукой обратно в то положение, которое ему было бы удобно. – Расстегни рубашку. Хочу видеть твою грудь.

Снова тяжело задышала. Он что, собрался заниматься со мной сексом прямо здесь, в подвале? На этой жёсткой лавке? Хотя какая разница, где это чудовище лишит меня девственности? Даже если это случится на Багамах, мне от этого легче не станет.

– Расстегивай, – рыкнул он и натянул край ворота так, что нитки треснули в его руке.

Судорожно стала вынимать непослушными пальцами пуговицы из петель. Опустила руки, когда пуговиц больше не осталось. Рубашка повисла на моих плечах и разъехалась в стороны, открывая жадному мужскому взгляду мою грудь и живот.

– М-м, – простонал он, взял обе груди в ладони и сжал их.

Он смотрел на них, гладил, задевая соски, и моё дыхание против воли тоже сбивалось. Касания груди снова нежные, и они находили во мне отклик несмотря на всю эту ситуацию.

Бряканье бляшки ремня и звук расстегивающейся молнии. Прямо возле моего лица оказался мужской член. Его член. Я не хотела смотреть, но и перевести взгляд не получалось, потому что я прекрасно понимала, что сейчас ЭТО окажется у меня во рту. Я не знаю, какие ещё бывают члены у мужчин, но этот явно не из маленьких… Хотя лучше бы у него был стручок, который точно меня бы не порвал.

Его орган налился до отказа и выглядел очень напряжённым. Ему явно необходима разрядка, венки очень чётко проступали на бархатной коже. Головка уже довольно сильно набухла. Гор еле сдерживал свои желания.

– Ты меня завела, девочка. Придётся тебе помочь мне остыть. Если не хочешь лишиться девственности на этой жесткой лавке прямо сейчас. Бери.

Завертела отрицательно головой, но мой подбородок опять поймали властные длинные пальцы, а губ коснулась головка члена.

– Будешь послушной – не заставлю глотать.

Мои глаза стали ещё шире. Я поняла, о чем речь, хоть и не делала ни разу минет. Он кончит мне в рот и вынудит глотать его сперму, иначе я просто не смогу дышать.