Хэндерсон запускает эти самые умопомрачительные пальцы мне в волосы и притягивает к себе быстро, но осторожно. Даже придержал, чтобы локтем не ударилась, и в последний момент я боюсь только одного, что его губы окажутся такими же неприятными, как у Курта. Но это не так. Эд нежен и одновременно напорист, и я никак не могу соединить два это качества в своём воображении, я просто тону в ощущениях, открываюсь ему навстречу, стукаюсь о дурацкие очки, снимаю их, а для Эда – словно сигнал. Его прохладный язык скользит по моему, но совсем не гасит огонь которым охвачена моя голова и всё тело… В какой-то момент мне становится так хорошо, что я вырываюсь из его объятий, пытаюсь отдышаться, оставаться равнодушной. Хэндерсон смотрит на меня так странно, словно я должна ему на какой-то важный вопрос ответить. ЕМУ! Всезнайке дать подсказку!

Из транса меня выводит хруст под ногами. Вот растяпа, уронила его очки. Гробовая тишина. Ноздри у Эда на мгновение расширились, нежные губы превратились в кривую линию, а затем нас накрыло шквалом гадкого смеха. Кто-то громко выкрикнул: «ну ты и задница, Бейли!»

Кажется, это была Триш.

Эд ничего не сказал, резко встал с места, сослепу налетев на один из стульев, а мне остались только осколки под ногами и ненужная похвала моих теперь уже официальных сестёр.

– Это было круто, Лиз. Сегодня вечером будем смотреть подборку всех поцелуев с лошками. Но скажу одно, ты превзошла всех. Засосалась с ним, как порноактриса, чтобы очки стырить! Да ты просто Мата, мать её, Хари, – Холи задыхалась от восторга.

А Триш нахмурилась и спросила:

– Кто такая Мата Хари?

Я не Мата Хари… Я идиотка, которая унизила парня своей мечты… Вот, кто я такая!

Рассеянно посмотрела на часы:

– Слушайте, мне срочно надо к профессору Эвелин Гэйл. Не сдам ей работу до двух часов дня, снизит мне балл. А у меня строгий папа, сами знаете.

На самом деле ему насрать.

– А ты разве вчера не сдала всё?

Холли начинает раздражать меня своей подозрительностью, почему она не может быть такой же глупенькой, как Триш?

– Вот именно поэтому надо бежать. Закрутилась, забыла сдать, – похлопала по своему пустому рюкзачку и рванула к учебному корпусу, отчаянно надеясь перехватить Эда и извиниться перед ним.

Глава 3 Quid pro quo

Эд

По памяти влетел в мужской туалет, надеюсь, не ошибся, и дёрнул вентиль с холодной водой. Долго тёр лицо и глаза, пытаясь успокоиться. Волосы намокли и теперь прилипали ко лбу, а мир стал ещё более размытым. Надо добраться до парковки, в машине лежит запасная пара очков.

 Давно так не паниковал и не чувствовал себя настолько беспомощным. Сейчас мне определённо кажется, что все вокруг будут смотреть, а мне это не нужно. Надо было сразу валить, когда понял, что меня решили сделать частью забавны, они же этот грёбаный поцелуй на видео запишут. Какой же я придурок! А всё она. Бет Бэйли. Не хотел признаваться самому себе, но я злился на неё. Не за эту выходку с очками, сегодняшний день просто точку поставил во всей этой невесёлой истории.

Бет неглупая. В какой-то момент мне даже подумалось, что она не рядовая золотая девочка, а целеустремлённая умная женщина. И да я хотел выступить с ней на конференции, посмотреть, как она сияет, когда занимается любимым делом, так же как ярко, когда её называют Бет. И я ждал её у кафедры, даже когда она днём ранее извинилась перед профессором и снялась с участия. Я всё равно ждал её. Но у Ложечки нашлись дела поважнее. Наверняка тем вечером она протирала штаны в тачке у Нориса. А Курт хорош, надо отдать ему должное. Купить китайскую реплику бугатти, допилить салон и пускать пыль в глаза слепым идиотам. Да от него дешёвым пластиком воняет за милю! Арабский принц, о да! В моём подержанном шевроле больше от машины, чем в том куске поддельного говна. Боже, я уже тачками с ним меряюсь. Оно мне надо? Не надо.

Но чёрт, до сих пор помню как жрал холодный бургер в забегаловке после выступления и чувствовал себя одиноким ничтожеством. Не хотел, но представлял Бет сидящую за идеально сервированным столом рядом с преисполненными гордости отцом и матерью. Ещё бы! У их чада заслуженный высокий балл на факультете. На конференцию вот позвали, но нахрена ей выступление в видавшем виде зале? Ложечке не надо никому ничего доказывать в отличие от меня.

Вот такое я обидчивое и завистливое дерьмо! А теперь, когда я поцеловал её, когда сердце впервые за долгое время сделало крутой вираж, заставило меня почувствовать что-то большее, чем злость на вселенскую несправедливость и равнодушие меня макнули ещё глубже.

Определённо надо было свалить раньше, а не строить из себя крутого парня. Но посмотреть ей в глаза всё ещё хочу, увидеть что Бет Бэйли прячет за ними, понять, что нихрена она не особенная, а сердце так реагирует, потому что я… Чёрт, не могу найти причин. Не ходил на свидания давно? Ха. Давно? Ни разу! Боже, я трахаюсь с такими красотками на камеру, при виде которых у нормального парня будет неделю стоять, а мне как-то фиолетово на них. И да, я не был с обычной девушкой в кино. Обязательно найду для этого время между зубрёжкой и командами оператора, когда и куда мне кончать. Прямо так и сделаю. Сейчас же.

Улыбнулся своему потрепанному отражению и с похотливой ноткой процедил:

– Хей, Бет, пойдёшь со мной на вечерний сеанс? Места для поцелуев, мы с тобой кое-что на закончили минут пять назад.

– Пойду, – нарушает моё уединение дрожащий голосок Ложечки.

Твою мать! Да вы издеваетесь?

Немая сцена длилась несколько секунд. Схватил девчонку за руку, быстро втащил внутрь и защёлкнул дверь на замок. Никаких больше свидетелей, а кому по нужде приспичит, пусть на второй этаж топают.

Сейчас я отыграюсь за недавнюю сцену, надеюсь, орать моя Ложечка не станет. Подхватил её на руки и усадил на мокрую столешницу, Бет вздрогнула и тут же впилась мне в плечи? Неприятно тебе, маленькая спорщица? Ничего. Обратно выйдешь уже с мокрой задницей, хотя за разбитые очки, не мешало бы и с красной.

– Тут сыро, Эд…

Тихо возмущается и вся сжимается, словно я её ударить собрался, а на моём имени у неё и вовсе дыхание перехватывает. Я что так жутко выгляжу сейчас?

– Зачем пришла?

Не контролирую эмоции в голосе. Злость и обида рвутся наружу. Бэйли врасплох меня застала, но и я сам дурак. Громче про кино орать не мог, пикапер хренов?

– Извиниться хочу.

– За что?

Самому интересно, что она сказать собирается.

– Для начала за очки. Эд, клянусь, я случайно их разбила, я тебе новые куплю. Сегодня же!

– У меня есть запасные, не грузись, случайно, так случайно. Это всё? – запал начал медленно пропадать, а в груди предательски защекотало. Приятно так, тепло… А она не конченная дрянь, оказывается.

– Нет, так не пойдёт!

Засуетилась, высвободилась из лямок рюкзака и пихнула его мне в руки.

– Это ещё зачем?

– Рви. Я разбила очки, а ты мне рюкзак испорть. Равноценный обмен!

Она странная. Как её сумасшедшую только приняли в Ита Вита Фита?

– Мы в начальной школе, что ли? А за косичку тебя не дёрнуть!

– РВИ! – прикрикнула на меня Ложечка, и аж покраснела.

Окей, дёрнул за лямки слыша треск ниток. Это даже весёло, если закрыть глаза, что девчонка чокнутая. Она облегчённо вздохнула, словно я занозу ей вытащил из пальца.

– Ненавижу этот рюкзак! – признаётся Бэт. – Всё, что покупает мне Курт, ненавижу. И тачку его вонючую тоже ненавижу!

– Это тебе Норис младший подарил? – едва сдерживаю вырывающиеся нервные смешки. Ух ты, какой у меня артефакт в руках!

– Да…

– Что ж ты сразу не сказала?

Отрываю лямки с мясом, выкручиваю собачку на молнии. Сдёргиваю что-то мерзкое и пушистое и бросаю на грязный пол. Затем возвращаю ошмётки мокрозадой девчонке.

– Не благодари.

– А вот брелок был мой…

– Упс. Надо было сразу предупредить. Это всё?

– Нет, – быстро отзывается Бэйли. – Прости, что я на конференцию с тобой не поехала…

Замираю. Приятная теплота начинается разрастаться по груди, захватывая всё больше и больше меня, разливается по затылку. Я же не говорил вслух об этом, с чего она взяла, что злюсь на её прогул?

– Бывает.

– Сэмьюэльсон сказал, ты один честь группы защищал. Поздравляю с успешным выступлением, жаль, я не видела.

– Ты про меня у профессора справлялась?

– Да, – шепчет без колебаний, и я уже совсем ничего не понимаю. Ненавидит подарки Кёртиса, но встречается с ним, в тачку к нему добровольно садится, а потом бежит в сортир к малознакомому парню. У неё точно не всё дома.

– Зачем, Бет?

– Ты мне… мой… одногруппник. Я волновалась.

Лжёт. Слышу в голосе, иногда полезно иметь плохое зрение, другие чувства становятся острее. Хочу продавить её до конца, заставить сказать правду. Хотя до ужаса боюсь этого. Лопатками ощущаю, что когда она заговорит, всё изменится для нас. Нас…

– Только и всего? – отталкиваюсь от столешницы и отстраняюсь, теряя из вида смущённое личико, которое всё больше и больше становится размытым.

– НЕТ! Постой! Эд…

– Ммм?

– Ты задание мне сорвал!

– О, как? Извинения закончились, и в ход идут претензии?

– Нет. Вернись, пожалуйста?

Она не перестаёт меня удивлять. Но я послушно шагаю к ней навстречу, наклоняюсь так близко, что мы носами соприкасаемся, и неясно кого больше от этого колотит, меня или её.

– И?

Вместо ответа, тянет ко мне руки, зарывается пальцами в волосах, и не дышит. Дыши, Ложечка, мне тут трупики богатых девочек ни к чему.

– Это я тебя поцеловать должна была, а не ты… Зачем поцеловал меня сам, Эд?

Теперь я молчу. А что я скажу? Назло? Не хотел, чтобы ты меня лузером считала, на остальных-то мне насрать, но почему-то твоё мнение важно, Бет.

– Решил помочь, вот такой я добренький.

Жду, что она дальше делать будет, а девчонка вдруг обнимает меня своими тощими ляжками за талию, а руками буквально виснет на моей шее. Теряю равновесие и почти вдавливаю её в скользкое покрытие.

– Я знаю твой секрет, Эд Хэндерсон, – внезапно выдыхает Бэйли мне прямо в губы, и жар мгновенно сменяется льдом, а моему голосу возвращается утерянная враждебность.

– И что ты планируешь с этим делать? – с издёвкой спрашиваю спорщицу.

Главное, не показывать, как мне страшно, шантаж последнее, что мне сейчас нужно. Я едва успеваю держать высший балл, работаю на износ, дома почти неделю не был, и чертовски соскучился по Руби и бабуле Грейс. Что для меня придумает эта сумасшедшая?

– А? – она снова вся теряется, но ноги не разжимает, держит словно в тисках.

– Мне за тебя рефераты писать, пока ты в сестринстве будешь зажигать? Или шмотки твои в химчистку отвозить? А может, трахнуть тебя по лучшему разряду? Как в фильмах!

Что я несу?..

Последнее предложение Ложечку напугало, и теперь она пыталась из-под меня выползти. Ну уж нет. Стоять!

– Чего молчишь-то? Угадал? Понравилось, да? Заводит тебя это? Сама нашла, или подружки рассказали,– расстёгиваю ей пуговицу на джинсах. Тугая. Не поддаётся, да и меня трясёт. Сейчас напугаю её до смерти, пусть по большой дуге меня обходит. Может, даже про шантаж забудет?

– Нравится? – пискнула Ложечка плаксивым голоском и носом шмыгнула. – Не нравится мне твоё заикание, вообще, не понимаю, зачем ты прикидываешься…

– Какое заикание? – туплю, но руки продолжают бороться с пуговицей, но уже как-то без огонька.

– Ты заиканье симулируешь! – хнычет Ложечка.

Пуговица поддалась, и по ушам резанул звук расстёгивающейся ширинки.

– А? Так ты об этом секрете?

Быстро пытаюсь застегнуть всё обратно. Но нервные смешки заставляют меня дрожать и мешают справиться с одеванием Бет Бэйли.

– А о каком ещё?! Что ты делаешь, псих?

Кричит Ложечка, но руки мне не убирает. В шоке, походу. И как это я теперь всё объясню?

– Джинсы эти тебе не Норис младший подарил, разве? А то и их порвать могу. Ты в кино ещё хочешь, а?

Бет

Ко всем моим прежним восторженным словам об Эдварде Хэндерсоне прибавилось кое-что новенькое. Он самый настоящий псих. Видимо, это плата за отличные академические результаты. Парень двинулся. И он не тихий сумасшедший, один из тех, что вполголоса бубнят на погоду, пересоленный в ресторане суп, откровенно разодетую девушку, или тачку, заехавшую на краешек бордюра.