– Лежать, я сказал, – зарычал он мне в ухо и, приподняв за бёдра, сунул под живот подушку. Ягодицы мои приподнялись, тяжёлое, горячее дыхание обожгло затылок.

– А-а-а, – закричала я, чувствуя резкое, глубокое проникновение.

Изогнулась и сжала в пальцах простынь. Он был действительно огромным. Таким огромным, что перед глазами потемнело, вспышка боли обдала нервы. А ведь я была готова… почти готова…

– Дарина… – ладонь его прошлась по моей спине. Не знаю, что было в звуке моего имени… Что-то незнакомое мне. Совсем незнакомое.

Толкнувшись, Демьян обхватил мою грудь. Сжал, губы его прошлись по шее, по плечу. Ещё один толчок – глубоко, уверенно.

Темнота отступила, и я смогла сделать вдох. Неожиданно услышала свой собственный голос, стон, показавшийся чужим…

– Ты даже лучше, чем я ожидал, – вбиваясь в меня, выдохнул Демьян. Пальцы его кружили по моей груди. – Н-да… Да…

Он покусывал кожу на моём затылке, больно сжимал грудь, с нажимом проводил по спине, по плечам, а я понимала, что горю. Желание, свернувшееся внутри, наполнило всю мою сущность. Оно струилось с кровью, согревало меня, превращая в рабыню инстинктов.

Беспомощно комкая в пальцах простынь, я всхлипывала под его ударами в меня, тыкалась носом в матрас и понимала – это край. И я… я на краю. Самое ужасное, что отвратительно не было… Несмотря на понимание, что он берёт меня, как брал бы продажную девку, несмотря на его слова…

– Демьян… – вскрикнула, когда он вонзился особенно глубоко. Боли не было, лишь жар. То пламя, что полыхало в его тёмных глазах.

Он погладил меня по бедру и заставил шире развести ноги. Схватил за волосы и приподнял мою голову.

Губы его прошлись по моей скуле, проникновения стали такими глубокими, что в голове снова поплыло, свихнувшееся сердце застучало у самого горла. Меж грудей скатилась капелька пота, а дыхание окончательно сбилось. Демьян нашёл мой рот, завладел губами, и я, кое-как вывернувшись, ответила ему. Застонала в губы, понимая, что вся дрожу. Горю и дрожу. Влажная, я касалась его, чувствовала его запах, его вкус.

– Твой муж – идиот, – оставив мои губы, усмехнулся он. – Жалкий кретин, – толкнул меня на постель.

Голова моя ударилась о матрас, волосы прилипли к влажному лбу и вискам. Дрожь набегала и отступала, всхлип вырывался за всхлипом.

– Ладно, деньги… Он хоть раз нормально тебя трахал, Дарина? – Рык, сводящий с ума и проникновение. – Трахал? – ещё одно.

Он говорил что-то, рычал, входя в меня, а я только всхлипывала, прихватывала зубами простынь, сжимала её в кулаках, мотая головой. Чувствовала себя грязной, жалкой и одновременно с этим слабой. Только тело… тело моё жило, и то, что было внутри меня, тот огонь, что нёсся во мне, он не имел никакого отношения к разумному

– Вот так, – убрав с шеи волосы, Демьян уткнулся носом. Я ощутила, как он напрягся, как натянулось его сильное тело и… В ту же секунду, как он задрожал, как запульсировал во мне, я сама будто сошла с ума. Тёплая волна оргазма пробежала по мне до самых кончиков пальцев, слёзы выступили на глазах, пальцы сжались ещё крепче.

Всхлипнув, я уткнулась в кровать. Слышала, как шумно дышит Демьян, ощущала, как он выливается в меня, наполняя собой, и кусала губы, чтобы не застонать. Не застонать от удовольствия, которого не испытала ни разу за всё то время, что была замужем, за всё время наших с Эдуардом отношений. Имитировала, притворялась, но на самом деле… ни разу.

5

Не помню, как я уснула. Помню только, что проснулась от проникновения. А потом сквозь дымку дурмана – толчки, стоны… Реальность и нереальность. И снова волна. Горячая, накрывшая меня так сладко и так сильно, что это оглушило, заставило заглянуть внутрь себя, в свою сущность.

Пытаясь прийти в себя, я подобрала ноги. Подтянула к груди одеяло и, прикрывшись, посмотрела на Демьяна. Поднявшись, он поднял халат и, небрежно накинув на плечи, отошёл к окну. На меня он даже не взглянул, будто совсем забыл о моём существовании. В голове всё ещё стоял туман, тело горело, низ живота ныл так, как будто… Господи, как будто только что я занималась сексом первый раз в жизни. Эдуард всегда считал себя знающим и умеющим доставить женщине удовольствие, хотя никакого удовольствия не было и в помине. В самом начале наших отношений он ещё пытался, а после… Демьян Терентьев тоже не пытался, и от этого я чувствовала себя совершенно опустошённой. Нет, не потому, что дела до того, чего я хочу ему не было, а от того, что при всём этом я…

– Господи, – беззвучно шевельнулись мои губы, и я потёрла лицо руками.

Убрала волосы за уши и вновь посмотрела на Демьяна. Он повернулся ко мне, и взгляды наши столкнулись. Горло у меня сжалось, сердце, только-только начавшее успокаиваться, снова застучало чаще.

– Мне бы хотелось поговорить с вами о… – тихо начала я и тут же поняла, как глупо звучит это «вы». – Поговорить об Эдуарде.

– Не находишь это странным? – он положил ладони на край подоконника. Убрал и развернулся к постели.

Я снова могла видеть цепочку на его шее, тёмные завитки волос в вырезе халата. Завитки, которых я всего минуты назад касалась пальцами.

Ладони обдало жаром, и я поспешила сжать руки в кулаки. Конечно же, он был прав. Я и сама понимала это.

– У нас дочь… – осторожно заговорила я, пытаясь понять, что может повлиять на его решения, на поступки. Знать бы ещё, что случилось…

– Если ты думала, что, стоит тебе лечь со мной в постель, я посмотрю сквозь пальцы на махинации своего сотрудника, ты либо очень наивна, либо очень глупа, – проговорил он холодно, с раздражением.

Внутри у меня всё оборвалось. И дело было не только в словах и в том, как он сказал их. Дело было во взгляде. Ни единой возможности переубедить, ни единой…

– Большие дела не решаются через женщин, Дарина, – бросил он, направляясь к двери. – Запомни это. Эдуард ответит за всё, что он сделал в той мере, в какой ответил бы любой другой на его месте.

– Но… – я торопливо поднялась, замоталась в одеяло.

Нагнала Демьяна уже в коридоре, прекрасно зная, что любыми попытками что-то объяснить, о чём-то попросить, вызову лишь большее раздражение. Нет. В тоне, во взгляде – нет. А секс…

– Секс был хорошим, – будто продолжив то, что было в моей голове, заговорил Демьян, проходя в гостиную. Взял из бара стакан для виски. – Но это не предмет сделки. Я тебе что-то предлагал?

Он смотрел на меня, ожидая ответа, но сказать мне было нечего. Достав бутылку бренди, налил себе в стакан и повторил:

– Так предлагал?

– Нет, – шепнула я.

Он по-прежнему смотрел на меня.

– Я тебя звал сюда?

Ответ был очевиден. Пальцы мои сжались, подбородок задрожал. Не знаю, что сдерживало меня от истерики – непонятно откуда взявшиеся остатки сил или что-то ещё. Босая, обёрнутая одеялом, влажная между ног, я стояла и смотрела на Терентьева. Разговор кончился, так и не начавшись.

– Можешь быть свободна, – сделав глоток, отрезал он.

Я хотела подойти, попросить хотя бы о небольшом снисхождении, но прежде, чем успела что-либо сказать, лежащий на стойке телефон негромко зазвонил.

– Да… – сухо проговорил Демьян. Выражение его лица стало мрачнее, глаза недобро блеснули. – Нет… Найти его. Я сказал, найти его, чёрт возьми! Да! – рявкнул прежде, чем положить трубку. – Сукин сын…

С грохотом опустив стакан на стойку, Демьян обернулся ко мне и, не говоря ни слова, схватил за локоть и потащил прочь из комнаты.

– Что случилось? – спотыкаясь об одеяло, спросила я. Голос прозвучал жалко, одеяло размоталось, и я, в очередной раз споткнувшись, выпустила его из рук.

Терентьев молча доволок меня до спальни. Тошнота подкатила к горлу, стоило увидеть его лицо – он был страшен. Страшен не в привычном понимании этого, а той силой, что таилась внутри него, той опасностью, что была в нём.

– Одевайся, – толкнул меня на пол, туда, где валялось платье. – Сука… – процедил сквозь зубы.

Повалившись на ковёр, я смотрела на него снизу вверх и не понимала, что происходит. Сжав зубы, он шумно выдохнул. Я нащупала лифчик, чулки… Вспомнила, что он разорвал мои трусики.

– Что… – сжимая бельё, попробовала спросить снова, но наткнулась на предупреждающий взгляд.

Одеться я не успела – Демьян снова сгрёб меня. Выдернул из рук бельё, поднял платье и сунул мне. Я поняла, что больше не могу. К глазам подступили слёзы, пальцы не слушались.

– Ты мне ещё за это ответишь, – проговорил он тихо, с угрозой. – Учти, Дарина.

– За что? – непонимающе спросила я, натянув платье прямо на голое тело.

Он внимательно посмотрел на меня и, качнув головой, взял за локоть. Подвёл к входной двери и, сунув в руки клатч, открыл её.

– Пошла вон.

Едва я переступила порог, дверь закрылась. Не чувствуя ног, я добрела до первого попавшегося диванчика и присела на поручень. Сжала в руках клатч и сделала глубокий вдох. Кажется, это конец. Стоит мне вернуться к Эдуарду ни с чем…

Прошло несколько минут прежде, чем я смогла подняться и пойти к лифтам. Соня… Дома Соня. О ней я должна думать.

Денег, что у меня были, едва хватило на то, чтобы взять такси. Несколько раз я, заткнув поглубже страх, набрала Эдуарду, но телефон его был недоступен. На город опустилась ночь, едва подсвеченные улицы были безлюдными.

Оказавшись у дороги, где ожидала меня машина, я поёжилась. Платье на голое тело, высокие шпильки и крохотный клатч… Нетрудно было догадаться, за кого примет меня водитель.

Как ни страшно было мне садиться в машину, пришлось сделать это. Забившись в угол заднего сиденья, я съёжилась. Глянув в зеркало заднего вида, перехватила взгляд водителя.

– Улица… – он назвал адрес, по которому меня следовало отвезти.

– Да, – сиплым, чужим голосом отозвалась я, и машина тронулась с места.

Несмотря на то, что в салоне было тепло, меня то и дело бил озноб. Чувство, что от меня пахнет сексом, не покидало ни на миг. Сексом и запахом мужчины, с которым я этим самым сексом и занималась совсем недавно. Догадаться, какой видел меня сидящий за рулём водитель, было несложно – спускаясь в лифте я и сама вдоволь насмотрелась на собственное отражение. Сколько ни пыталась стереть косметику, пригладить волосы, ничего не помогало. На шее моей красовалось несколько засосов, губы были припухшими.

К глазам подступали слёзы. Как ни пыталась я сдерживать их, в конечном итоге несколько скатилось по щеке, и я поспешно вытерла их, боясь привлекать к себе ещё большее внимание. Хотелось стать тенью. Незаметной, невидимой. Хотелось просто в целости доехать до дома. Дом…

За всё время пути водитель – выходец с востока, не проронил ни слова, не задал ни одного вопроса. Заметив угол собственной многоэтажки, я облегчённо выдохнула и, стоило машине остановиться, поспешно покинула салон.

Звук шагов отдавался от стен подъезда, когда я шла по лестнице к лифту, когда вышла из него на своём этаже. Ключ, что я вытащила из клатча, то и дело норовил выскользнуть из пальцев. У двери я всё же выронила его. Прижалась лбом к металлу и выдохнула. При мысли о муже меня снова затрясло, на плечах выступили мурашки. Я знала, что этот вечер и ночь он мне никогда не забудет. Не забудет даже несмотря на то, что сам заставил пойти к Терентьеву, сам, угрожая дочерью, заставил лечь под него. Страшная, необратимая реальность обрушилась на меня. Мой муж – тиран, а я… Я полностью зависима от него.

Кое-как справившись с замком, я вошла в квартиру и прислушалась. В кухне работал телевизор.

– Эдуард, – позвала я негромко, чтобы не разбудить дочь. Голос прозвучал тонко, натянуто. – Эдик!

Забыв разуться, вошла в кухню и увидела свернувшуюся на кожаном дванчике Соню. По экрану включенной плазмы прыгали герои её любимого мультика, по кожаной обивке, столу и полу были разбросаны конфетные обёртки.