Радовало одно – на последнем занятии перед колком Илья Александрович предупредил, что на контрольной вместо него будет другой препод. Эта информация прибавила Еве сил и мотивации учиться: может, всё сложится так, что и все последующие колки будет принимать кто-то другой, и автомат по биохимии, который она уже мысленно похоронила, всё-таки выйдет. В день икс, просидев на кафедре три часа, уставшая и заплаканная, Ева вышла из корпуса со своей выстраданной троечкой с плюсом. Она проклинала пролин, трипептиды и странные системы оценивания, пока рассказывала маме по телефону, как всё прошло. Её мама всегда умела успокаивать.

– То есть ты хочешь сказать, что когда-то из-за этой дисциплины отчислили чуть ли не половину потока? – уточнила та.

– Ну да, – Ева всё ещё хлюпала носом. – Там одна преподша пережестила, у неё сдало только человека три за всю сессию.

– Тогда я не понимаю, почему ты всё ещё рыдаешь, хорошо, что хоть с первого раза сдала. – Ева по голосу поняла, что мама улыбается, и ей стало немного спокойнее.

– Да, но…

– Ев, забей, – та перебила её, – впереди будет ещё столько неприятных преподавателей, а красный диплом не нужен ни мне, ни тебе. Ни тем более нашему папе. У нас что-то духовка барахлит, ты только представь, каково ему… у него шарлотка не пропеклась!

– Возможно, ты права, – она не стала добавлять, что один из тех, о ком говорила её мама, уже появился, – бедный наш папа…

– Давай лучше тебе покажу, что наш кот учудил, – женщина переключилась на видеозвонок, чтобы показать последствия кошачьих шалостей.

Ева окончательно повеселела.

Сдачу первого колка семестра полагалось отметить, это уже стало традицией. Друзья Евы учились с ней в одном химико-биологическом классе. Бесконечные пробники ЕГЭ и тесты на уроках сплотили их лучше любой беды. А сейчас все они были студентами медицинского. Правда, сейчас все оказались размазаны по всему потоку и, кроме Евы и Лизы, учились в разных группах, так что контрольную по биохимии они сдавали в разные дни. Все ждали пятницу, когда и эти две неразлучные подруги наконец отмучаются и смогут думать о чём-то кроме учёбы. Так как Ева и Лиза отказались идти в клуб, а погода всю неделю была тёплой, их компания решила выбраться на пикник в городской парк. Ева забежала домой, вытерла слёзы, переоделась в более подходящее, взяла заранее собранный рюкзак и вызвала такси. Когда она приехала, её друзья уже расстелили красные клетчатые пледы около водоёма и брызгались средством от комаров: эти вредные кровопийцы не собирались никуда исчезать, как будто они существовали вне времени и времён года. Знания курса паразитологии ещё не успели выветриться. Заразиться туляремией, лихорадкой Западного Нила или малярией никто не хотел. Даже несмотря на то, что ближайший очаг этих заболеваний был в тысячах километров от их города. Правильно говорят: меньше знаешь, крепче спишь. Кажется, к концу шестого курса они не смогут закрыть глаза ночью ни на секунду. Ева присоединилась к Лизе, раскладывающей фрукты на бумажной тарелочке, и начала выкладывать на другую небольшие бутербродики. Кто-то достал из рюкзака сок и бумажные стаканчики, кто-то ещё негромко включил на колонке заранее составленный плейлист.

Бабье лето стояло весь сентябрь. Деревья даже не успели толком пожелтеть. Их зелень будто дразнила студентов и школьников каждый день, зазывая выбежать на улицу из душных аудиторий и классов, чтобы гулять, гулять, гулять… Разве хочется в такую погоду учиться? Тепло от солнца никогда не будет приятнее осознания, что у тебя есть такие друзья. Еве было очень жаль, что так редко может отвлечься от учёбы, чтобы просто побыть здесь и сейчас. Она вдыхала свежий воздух, слушала разговоры друзей, что-то рассказывала сама и очень много смеялась. Лиза уверяла всех, что в этот раз тот бариста её заметил, она поняла это по взгляду. Ева была очевидицей, и ей казалось, что тот парень просто, как всегда, устал от вопросов, какое молоко лучше выбрать: миндальное или банановое. Но Лиза продолжала свой воодушевлённый разговор, время от времени поправляя очки или убирая за ухо одну и ту же непослушную прядь. Вот она начала жаловаться, что у неё совсем нет времени на поход в парикмахерскую, чтобы покраситься нормально. Тоники очень быстро смывались и раздражали её. Сейчас от когда-то ярко-розового цвета остались только разводы и парочка блёклых прядей «цвета благородной пыльной розы», как любила утешать себя Лиза. Грусть от тройки улетучилась. Все её друзья сдали эту первую контрольную и стали на шаг ближе к их общей цели – стать врачами. Ева понимала, что до шестого курса дойдут не все, но старалась об этом не думать, не высчитывать, кого отчислят первым, и не расстраиваться раньше времени. И как можно печалиться, когда все вокруг тебя веселятся? Она даже не заметила, как пролетело несколько часов и её друзья засуетились и начали собираться по домам. Учебная шестидневка убивала всю романтику пятничных вечеров. Ева помогла Лизе собрать мусор, а затем сложила один из пледов.

Еве захотелось немного погулять по парку наедине со своими мыслями и музыкой в наушниках. Вопрос «что же делать?» в отношении Ильи Александровича не давал ей покоя. При одной мысли о нём она нервничала и чувствовала какую-то тревогу. Наверное, она много надумала и эта ситуация не стоила такого пристального внимания. Запомнил и запомнил, в этом же нет ничего криминального и ужасного. Или причина была ещё в чём-то? Неужели это были бабочки, чьё трепыхание она уже успела позабыть? Когда она последний раз чувствовала что-то подобное? В средней школе, рядом с Ильёй?

Всё очень сильно запуталось в тот момент, когда он стал вести себя мягче. Ева так давно ни в кого не влюблялась: долгие, но не очень удачные отношения давали о себе знать. А Илья Александрович мелькал перед её глазами каждую неделю, и этого было вполне достаточно, чтобы она успела привязаться к нему, но этот чёртов секс всё усложнял. Из десятка парней клуба она выбрала именно его. Нет, это он выбрал её. Выбрал, выследил и поймал. А может, это какое-то подобие стокгольмского синдрома? Её тоже можно назвать жертвой в некотором роде. Или это было не случайно, а предначертано судьбой, на которую так уповает её лучшая подруга?

Из мыслей её вывело столкновение. Сначала Ева порадовалась, что это был не человек или дерево, но потом увидела, что это была собака, совсем небольшая. Видимо, этот джек-рассел-терьер убежал от кого-то. Собака не отходила от Евы, она прыгала, пытаясь испачкать её белые джинсы своими короткими маленькими лапками.

– Блин, наверное, она потерялась? – сказала Ева в никуда, уставившись на собаку; нужно было срочно найти её хозяина. Она чувствовала, как учащается её сердцебиение. Она была не в силах пошевелиться, как будто в её джинсы впиталась не грязь, а парализующий яд, который мог действовать даже через кожу. Страх мучительно и медленно убивал, как и стрела индейца, смазанная ядом кураре. Дух перехватывало, казалось, ещё чуть-чуть и… случится непоправимое.

– Если бы вы, Ева Васильевна, хоть иногда бы смотрели в мою сторону, то поняли бы, что хозяин Жульена – да, это «он», а не «она» – рядом с ним.

Ева медленно подняла взгляд и увидела его. Что ж, она всегда знала, что мысли материальны, но чтоб настолько… Она открыла рот, чтобы что-то сказать. Дышать стало ещё тяжелее, воздуха не хватало. Ева чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

Илья Александрович знал, где сегодня можно найти Еву. Почти все её друзья учились у него, поэтому он смог по услышанным обрывкам фраз понять, что будет пикник. Так что на этой тропинке он оказался не случайно. Внезапное появление Евы в его жизни будто бы сковырнуло ту старую болячку и обнажило зияющую дыру, которую срочно, во чтобы то ни стало, нужно было чем-то закрыть. Или кем-то. Он искал встречи с этой студенткой, и одной пары в неделю ему было недостаточно. Ему не хотелось медлить и упустить Еву. Насколько он мог судить по разговорам её друзей, та редко выходила из дома. Он хотел узнать, где она живёт.

Ева желала всей душой, чтобы прямо сейчас небеса разверзлись, земля раскололась, из-за дерева выпрыгнул саблезубый тигр, весь мир заволокло туманом, да что угодно, чтобы она могла незаметно скрыться, а лучше перестать существовать. Она поняла, что пауза затянулась.

– Здравствуйте, – Ева судорожно придумывала, как бы поскорее уйти отсюда. Ей не хотелось, чтобы он продолжал этот диалог.

– Как контрольная? Сдала? – Илья Александрович заметил, что глаза её были широко раскрыты, а зрачки – расширены. Она вся тряслась, и казалось, что может в любой момент упасть без чувств. Он задался вопросом, неужели это он так её пугает. Этот факт его очень позабавил.

– Да, – ей не хотелось говорить оценку, но тот и так всё узнает. Ева пожалела, что не поехала домой вместе с Лизой. – На три балла.

– Так и знал, что не стоило мне вас бросать сегодня, принимал бы я, была бы пятёрка и возможность автомата. Хотя, думаю, для вас ещё не всё потеряно, – он улыбнулся. Небеса разверзлись, дождь крупными каплями забарабанил по дорожке, на которой они стояли, двое, не считая собаки. Раздался гром.

Ева в этот момент поняла две вещи. Во-первых, у неё не было с собой ни зонта, ни куртки. Во-вторых, уже не было сомнений, что её мысли материальны. Сердце стучало в висках: «Бежать! Бежать! Бежать!»

Глава 4
Дождь не виноват

Ева Садовская

– Дорогая, что с тобой? Тебя трактор переехал? Всё в порядке? Ты не заболела? Зачем бацилльная пришла? Хочешь меня заразить, чтобы я пропуск по анатомии замучилась отрабатывать? – Лиза завалила подругу вопросами, стоило Еве сесть рядом.

Английский в 8 утра, да ещё и в субботу, был тем ещё испытанием. Нелегко взять себя в руки и прийти, когда знаешь, что люди с пятидневкой сейчас отдыхают. В этот раз ситуация усложнялась ещё из-за того, что Ева действительно чувствовала себя неважно после встречи с ним. Её всю ночь бросало то в жар, то в холод, она так и не смогла уснуть. Возможно, дождь и не виноват. Ева измученно улыбнулась:

– Всё нормально. Может, немного простыла, вчера под дождь попала, – она понадеялась, что Лиза ей поверит и не будет проявлять излишнее беспокойство. Хотя бы раз не станет вести себя как чья-то мама.

– Ты не умеешь врать. На тебе лица нет, иди домой. Зачем вообще пришла сегодня?

– Не поверишь, учиться, – Ева закатила глаза и попыталась сдержать чих, но не вышло.

Откуда-то раздался недовольный голос Кати:

– Кто болеет, надевает маску или сидит дома, чтобы не заражать всю группу! Впереди контрольные, лично я не собираюсь ничего отрабатывать.

На этот раз глаза закатила Лиза. Ева усмехнулась, уходить домой она не собиралась. Не только Кате не хотелось пропускать колки. При одном только упоминании отработок у Евы скрутило живот. К сожалению, врач на приёме не имеет права сказать: «Извините, я не знаю, что с вами, видимо, я болела, когда мы изучали патологии дыхательной системы» или «Ой, я не могу вам подобрать гипотензивный препарат, у меня по этой теме два». Поэтому каждый пропуск или неуд сопровождала необходимость тащиться вечером в институт на кафедру и сидеть в очереди, чтобы убедить преподавателя, уже давно уставшего от таких, как ты, что ты знаешь эту тему. Ева даже немного гордилась, что в течение первого года обучения ни разу не была на кафедральной отработке, и собиралась продолжать в том же духе. К тому же пойти сейчас домой означало для неё остаться один на один с мыслями о нём. Опять.

– Знаешь что, это ты кому-то другому рассказывать будешь. Учиться. Ну да, конечно, английский и биоэтика – два самых важных предмета в меде, после физкультуры, конечно же. Опять всё за тебя разруливать, – Лиза нахмурилась.

– Да в смысле опять, когда такое было?

– Было, и не надо спорить, – подруга обернулась, начала искать глазами старосту. – Катя! Если не хочешь заболеть, прикрой Еву, не говори, что её нет на биоэтике. Пожалуйста!

– Без проблем, с вас шоколадка, – Катя за смехом скрыла своё недовольство и вернулась к разговору с подружкой. Значит, на биохимии Садовской не будет. Хорошо, очень хорошо. Возможно, это её шанс наконец-то заполучить внимание Ильи Александровича, для которого она по-прежнему оставалась пустым местом.

– Вали домой, пока тебя тут никто не видел, а лучше сразу в поликлинику, – Лиза повернулась обратно к Еве, – английский всё равно никого не заставляют отрабатывать.