– Вторая новость, кстати, не настолько радостная, просто скорее как факт. Илья Александрович спрашивал про тебя. Кажется, он переживает. Сказал, что зря ты не взяла его куртку. А ещё он жалеет, что насильно не надел её на тебя. И это он рассказал мне про облепиху и эти витамины В, Е и С в ней. Добавил, что если бы знал, где ты живёшь, то сам бы пришёл к тебе с лекарствами и облепиховым чаем. Такой заботливый, – Лиза засмеялась.

– М-да уж, надеюсь, ты шутишь, – Ева так и не смогла решить для себя, как относиться к подобным проявлениям внимания со стороны своего преподавателя, ей было и приятно, и мерзко одновременно.

– Да какие шутки. Надеюсь, у тебя была весомая причина не рассказывать мне об этой вашей встрече под дождём. Если что, я по-прежнему зла на него и не доверяю ему… – Лиза хотела рассказать о своих опасениях, возникших ещё в клубе, но не смогла подобрать слов и быстро перевела тему. – А ещё, видела бы ты лицо Кати, пока он всё это говорил. Просто песня. Я думаю, что она не будет больше прикрывать тебя, когда ты не на парах.

– Лиз, она меня прикрыла один раз, и то по твоей просьбе. И это даже не просьба была, а шантаж. Со старостой надо дружить, а не условия ей ставить.

– Вижу я, какие вы лучшие подружки с ней. Тебе стоит остаться ещё на недельку дома, я серьёзно.

– А это ещё почему?

– Она сегодня вся такая намарафеченная пришла: макияж, вырез глубокий, пуш-ап неприличный, юбка короткая, расстёгнутый халат, ну, ты знаешь, как будто просто забыла его застегнуть. Прям как на нудистский пляж, а не на учёбу пришла. А ещё ногти нарастить успела. Видимо, подготовка к колкам шла очень продуктивно. Настоящие когти: длиннющие и острющие, а медицина ещё не научилась пересаживать глазные яблоки.

– Ой, иди ты.

Девушки засмеялись.

Глава 5
Надеюсь, ты не стомат

Она шагает по канату
Под пьянящий шум толпы.
Она совсем не виновата,
Что в неё влюбился ты.

Normal tale, ANTARCTIC. Канат

Понедельник – день тяжёлый, а когда нужно выходить после недели болезни, тем более. Казалось бы, начало недели не может быть ещё хуже, но теперь заболела Лиза. Пара по физиологии только началась, а Ева уже чувствовала себя одиноко. Пустое место рядом буквально кричало о том, что часы без подруги будут долгими и грустными, потому что не с кем будет шутить в отсутствие преподавателя и обсуждать свежие сплетни, уединившись где-нибудь во время перерыва. Еве что-то подсказывало, что сейчас все мысли подруги, будь она всё же здесь, были бы заняты тем симпатичным бариста. Было и что-то, что скрасило этот день, – ей разрешили отработать пропуск прямо на паре. Она обрадовалась, что не придётся писать реферат и потом тащиться на кафедральную отработку. Это было что-то из ряда фантастики. Её группе говорили, что им в качестве преподавателя досталась лучшая женщина этой кафедры. Сейчас это в очередной раз подтвердилось. Забавно, насколько разными могут быть преподаватели и как много может от них зависеть. Ева смогла выдохнуть по поводу пропущенной пары, но стала немного переживать, что не так хорошо разобралась в новой теме, как могла бы. Когда-нибудь погоня за оценками и «синдром отличницы» сыграют с ней злую шутку, но она пока что не могла себе позволить такую роскошь, как забить на учёбу. Мысли о нервно-мышечных синапсах, эпителии кишечника и ядрах продолговатого мозга и так из последних сил сдерживали порывы подумать об Илье Александровиче, эта защита не должна была рухнуть. По крайней мере, сейчас.

Дома Ева вычеркнула очередной день из планера на месяц и физиологию из списка отработок. Ей очень нравилось вести бумажные ежедневники, планеры и списки дел. Это позволяло чувствовать себя продуктивной, а когда ничего не хотелось, это создавало видимость деятельности, от чего поднималось настроение. Ева вспомнила, что в её институте физиологию называли «шизой», и хмыкнула. Якобы если в течение года забивать на этот предмет и начать всё учить только перед экзаменом, то накроет настоящая шиза. Она подумала, что тогда стоило бы назвать ещё как минимум половину предметов так же. Например, биохимию. Она снова улыбнулась своей шутке, её мысли всё же время от времени возвращались к этому предмету и преподавателю, как бы она ни старалась не отвлекаться.

Ева открыла свои конспекты по гистологии и погрузилась в изучение микромира клеточек и тканей. Вспомнила о препаратах и начала судорожно искать их фотографии в чате с Лизой. Ева мысленно сделала пометку о том, что надо бы на неделе забежать к подруге, чтобы той было не так одиноко. Болеть – отстой. Ева чувствовала свою вину из-за того, что её подруга теперь была вынуждена сидеть дома, хотя явно бы предпочла этому посиделки в кафе и созерцание того молодого человека у кофемашины. Внезапный бзык только что пришедшего сообщения вернул Еву из мыслей в реальный мир.

Лиза

Как с шизой?

Ева

Отработала. Я, если что, о тебе не забыла, завтра зайду.

Лиза

Не переживай, ко мне сегодня Марк забежал, лекарства занёс, очень мило с его стороны.

Ева

Ооооо.

Лиза

Кажется, он будет следующим в цепочке нашей болезни))

Ева

Я надеюсь, вы не целовались. Не хочу, чтобы он дальше всех заражал и наше кафе закрыли на карантин.

Лиза

Нет, я вся в соплях. Попросила его не подходить близко. Тоже надеюсь, что с ним всё будет в порядке. Он мне, кстати, занёс облепиховый чай. Я и ему рассказала о его пользе. Я уже упоминала, какой он классный?

Ева

Чай?

Лиза

Марк.

Ева

Аврелий?

Лиза

Мой, глупышка.

Ева

А, уже твой))

Ева ещё немного попереписывалась с подругой, после чего снова принялась повторять вопросы, которые и так хорошо знала. Чтобы не было соблазна взять в руки телефон и отвлечься, она оставила его в своей комнате на зарядке, а сама ушла в зал, по которому принялась ходить из угла в угол, вслух рассказывая вопросы. Она переживала, что из-за того, что пропустила пару, ей могут занизить оценку, поэтому старалась выучить всё идеально. Чем дольше она учила, тем больше ей казалось, что не сможет сдать. Первые вопросы она уже как будто забыла, а до последних ещё и не дошла. Через пару часов Ева вернулась за телефоном, чтобы из фотографий гистологических препаратов сделать карточки в приложении, которое нашла, пока болела. На экране возникала картинка, нужно было понять, что это. После нажатия на фото показывалась оборотная сторона с ответом. Ева прогнала пару кругов карточек. У неё даже получалось не думать о нём.

На не экзаменационных дисциплинах ей разрешили отработать, просто показав конспект. Особого облегчения от этого она не испытала, потому что всё равно учила пропущенные темы и почти не спала. Она ощущала такую тревогу и панику, что ещё немного, и ей пришлось бы дышать в бумажный пакет, прямо как в американских сериалах. Какие-то серьёзные дядьки-учёные доказали, что чем реже пульс, тем дольше человек живёт. Кажется, с таким уровнем тревожности, от которой учащался пульс, перспективы Евы дожить хотя бы до окончания института были весьма и весьма призрачными.

Уже через полтора часа после окончания пары она стояла около кровати Лизы. В отличие от своей подруги та умела отдыхать, поэтому вместо учебных видео смотрела сериалы. Ей пришлось поставить «Дневники вампира», которые она смотрела раз, наверное, пятый, на паузу ради разговора с Евой. Не то чтобы это было Лизе в тягость, но отвлекаться на одном из самых любимых мест, чтобы проявить банальное гостеприимство, было неприятно. Ева слушала рассказы о Марке с лёгкой улыбкой, ей было радостно, что хоть у кого-то на личном всё просто отлично. Марк оказался студентом выпускного курса радиотехнического, который в свободное время подрабатывал в кофейне своих родителей. Но в отличие от бывшего Евы, он не думал, что родители обязаны его куда-то пристроить после выпуска, поэтому не потерял интерес к учёбе.

Дни для Евы снова слились в один, на этот раз он был серым и монотонным. Пока что единственным ярким событием, не считая посещения Лизы, была гистология. Два пятна: ярко-жёлтое, как солнышко, и тёмно-синее, словно грозовая туча, появившаяся, чтобы ливнем смыть остатки счастливых воспоминаний. В дни вернулась промозглая серость, как раз соответствующая свинцовому низкому октябрьскому небу. Ева слетела с автомата. Это был не первый и не последний раз, когда такое происходило. Она не поняла, что с ней случилось, переволновалась или недостаточно хорошо подготовилась, но не смогла определить второй препарат под микроскопом. С кафедры она уходила, еле сдерживая слёзы. Она была уверена, что если бы такая ситуация произошла на паре, то всё обернулось бы не так печально. Она знала, что Катя и ещё парочка её одногруппников тоже не смогли распознать один из препаратов, однако это никак не сказалось на их оценках. Сдавать экзамен совсем не хотелось. Ева позволила себе заплакать только дома под душем. С полочки она взяла флакон с шампунем. На нём была неоново-голубая надпись. Прямо в тон подсветки в туалете клуба. Еву снова отбросило в тот день. Почему из всех летних парней она так часто думала только об Илье Александровиче? Может, потому, что видела его каждую неделю? Она вспомнила его «раздевающий» взгляд. На душе стало мерзко. Захотелось отмыться, хотя она уже была под струёй воды. Ванную заволокло паром, но Ева так и не смогла согреться. Холод был внутри и пробирал до костей.

На анатомии не разрешили отработать на паре, и Ева смирилась с мыслью, что придётся идти на кафедральную отработку. Пятница-развратница обещала быть весёлой, если под «весельем» подразумевать панику, стресс, тревогу и другие прелести студенческой жизни, если ты слишком много внимания уделяешь оценкам. Сначала пара биохимии, на которой Лиза всё же оставила её один на один с ним, но Ева не могла винить подругу в этом. Потом ещё и анатомия. Ей казалось, что потерю ещё одного автомата она не переживёт.

Биохимия проходила просто ужасно с самых первых минут. Стоило Илье Александровичу узнать, что Лизы не будет, он сразу сел рядом с Евой, аргументируя это тем, что оттуда будет лучше видно и доску, и всех учеников. Ева негодовала, что фамилия её подруги, Абрамова, стояла в начале списка.

– Ева Васильевна? – Он посмотрел в её сторону и заглянул прямо в глаза, Еве понадобилось немного времени, чтобы заново научиться говорить и прогнать мысли о том вечере, когда они были так же близко… даже ещё ближе.

– Здесь, – ответила она с раздражением, такое соседство явно её не устраивало.

– Как приято слышать ваш голос. Долечились? – Он улыбнулся, без неё на прошлой паре было очень скучно, другие студентки, жаждущие его внимания, та же староста, были ему неинтересны, его волновала только эта неприступная крепость, стены которой должны были рухнуть со дня на день. Ева же подумала о том, что от пары осталось всего лишь три часа десять минут.

Она затылком ощущала взгляд Кати, а боковой стороной бедра – прикосновение колена Ильи Александровича. Если бы сердце Евы так громко не шумело где-то в висках, то она могла бы услышать его тихое дыхание, пока он, склонившись над её конспектами и учебником, объяснял что-то и исправлял её маленькие описки в тетради.

– Так дело не пойдёт, Ева Васильевна, если вы будете допускать такие глупые ошибки, то как вы контрольную напишете? Здесь кислород забыли, там кофермент не дописали. Я же хочу, чтобы вы стали хорошим врачом, – он положил ей руку на бедро. – Вы ведь тоже этого хотите? – Он начал поглаживать ногу своей студентки, скользя всё выше и выше.