– Но это я нашла вас!

– Сегодня день наоборот. Поиграй со мной.

Тэра сделала Фиро и Тиму знак уходить. Потом распахнула ведущую в Большой зал для приемов дверь, набрала в грудь побольше воздуха и крикнула:

– Вот ты где, Ада-тика! Ну и хорошенькое местечко ты нашла, чтобы спрятаться! Я бы тебя ни за что не нашла, не подай ты голос. Так, а куда ведет эта дверь?

Глава 14
Подъем на гору

Остров Полумесяца, первый год правления Четырех Безмятежных Морей (за пять лет до первой Великой экзаменации)

То, что издалека казалось отвесной стеной, на поверку обернулось извилистой тропой, петляющей по поверхности горы. Цепляясь за лианы и выступающие камни, ловкие проводницы, которых звали Кэпулу и Сэджи, прокладывали путь вверх по склону.

Эти две женщины были сестрами и, поднимаясь в гору, трещали без умолку. Хотя Луан и Дзоми не понимали ничего из сказанного, подчас, во время привалов, глядя на выражение их живых лиц или комично почеркнутые жесты, учитель и ученица не могли сдержать улыбки. Сестер радовал первый подъем на гору после долгого зимнего перерыва. Весна – хорошее время для сбора растений, дикой зелени и побегов, а также полезных насекомых, необходимых для изготовления лечебных снадобий.

Тропа была слишком крутой для больной ноги Дзоми, поэтому Луан привязал девушку к спине и нес, следуя за проводницами, ступая след в след и используя те же опоры. Все четверо ради безопасности связались веревкой. Необходимость ехать верхом на учителе несколько притупила радость Дзоми, а скука подтолкнула ее к ошибке – стоило девушке бросить взгляд в сторону от тропы, как она обхватила Луана за шею и сдавила ее изо всех сил.

– Если тебе хотелось взобраться на гору, то почему было просто не взлететь на нее на шаре?

– Лес на вершине слишком густой, чтобы шар мог приземлиться, – ответил Луан. Он несильно дернул за веревку, давая Кэпулу и Сэджи сигнал сделать остановку до тех пор, пока его ученица немного не успокоится. – Да и многие вещи нельзя рассмотреть внимательно, если мы будем видеть их только с воздуха.

Через какое-то время Дзоми задышала ровнее, и Луан кивнул, сделав знак продолжать подъем.

Иногда Кэпулу и Сэджи останавливались, чтобы собрать листья, ягоды, личинки, насекомых и грибы, обнаружившиеся рядом с тропой, и сложить все в корзины на спинах. Подчас Луан просил их задержаться и передать ему какой-нибудь образец, который он бережно вкладывал между страниц «Гитрэ юту». Однако если предмет был слишком велик, Луан наскоро делал зарисовку в книге кусочком угля.

– Зачем тебе вообще понадобилось сюда забираться? – спросила Дзоми.

Восхождение начинало ей нравиться. Они поднялись достаточно высоко, чтобы туман скрыл уходящие вниз обрывы, и, путешествуя верхом на Луане, девушка воображала, будто плывет среди облаков.

– Все дело в сокровищах.

– Тут есть сокровища? – Сердце у Дзоми подпрыгнуло. – Как интересно! Пиратские?

– Ну… не совсем. Хотя я раньше дважды бывал здесь, этот год особенный. Зимой на вершине горы произошло извержение, а мне никогда не выпадало шанса понаблюдать, как восстанавливается природа после такого потрясения. Ты обратила внимание, как сухо внизу в деревне? Подозреваю, это тоже следствие извержения. – Он с любовью похлопал по «Гитрэ юту», которую держал в руке. – Может, эта книга и толстая, но это лишь бледная копия книги природы, величайшего сокровища из всех.

– Ты отказался от жизни во дворце, чтобы путешествовать по всему Дара, собирая растения и зарисовывая животных?

– Кому-то нравится добывать охотничьи трофеи, а я люблю добывать знания.

Дзоми вспомнились ее долгие прогулки по берегу и дни странствий по полям и лесам в родном краю, когда она наблюдала за очертаниями бегущих облаков, за распустившимися цветами и шепчущими ветрами в надежде услышать голоса богов. Да, при всех своих странностях, учитель был родственной ей душой.

По дыханию Луана девушка поняла, что он устал, и, когда они оказались на относительно ровном участке тропы, расширявшейся на небольшом уступе, указала на росший сбоку небольшой куст.

– Что это?

– Хм… Точно не знаю. – Луан снова дернул за веревку, прося проводниц остановиться. – Дайте мне повнимательнее рассмотреть его.

– Сначала отвяжи меня, чтобы ты мог к нему подобраться, – сказала Дзоми.

Наставник бережно опустил ее и убедился, что его спутница твердо поместила здоровую ногу между двух камней и крепко держится руками.

Пока Луан исследовал растение, Кэпулу и Сэджи отвязались от страховочной веревки – предварительно заведя ее за выступ, ради безопасности Луана, – а потом взобрались по раскачивающимся лианам к недоступному любым иным способом месту на обрывистом склоне, где собирали птичьи яйца, выкапывали клубни и тщательно принюхивались к сухим листьям различных растений, прежде чем горстями отправить их в корзину. Дзоми восхищала ловкость, с которой женщины перемещались по утесу – уверенно, словно пауки по паутине. На миг она позавидовала их совершенным, хорошо работающим конечностям, сильным мышцам и гибким сухожилиям, но потом прогнала эту мысль. Это путь к безумию. Выбор, сделанный богами, не следует подвергать сомнению.

– Интересно, – пробормотал Луан Цзиа.

Он достал нож и стал срезать ветки с какого-то небольшого куста.

Дзоми не видела в кусте ничего интересного. Он выглядел в точности как обычная цепляющаяся береза, растущая на крутых склонах на ее родном Дасу.

– Что же в нем такого особенного?

Вопрос девушка задала с простым расчетом выслушать лекцию по ботанике про давно известное ей растение, а тем временем дать Луану подольше отдохнуть.

Однако учитель вел себя так, будто столкнулся с неведомым прежде науке экземпляром.

– Посмотри, какие они крепкие и гибкие.

Луан держал в руках пучок срезанных веток, каждая примерно в фут длиной и с палец толщиной. Он согнул их, чтобы оценить упругость и выискать слабые места. Удовлетворенный результатом, Луан укоротил страховочную веревку и обвязал ее вокруг выступа скалы, уперся ногами в два углубления в обрывистом склоне, достал из сумки на поясе кусок веревки и воловьих сухожилий и связал ветки в некое подобие рамы.

– Что ты мастеришь? – спросила заинтригованная Дзоми.

– Просто пришла в голову идея, как тебе помочь, но ты должна полностью довериться мне. Можешь усесться здесь, держась за лианы, и дать мне ногу?

Дзоми с подозрением посмотрела на наставника. Ей не нравилось, когда люди обращали внимание на ее больную ногу, а уж тем более трогали ее.

– Боишься? – протянул Луан, держа свою странную конструкцию, и уголки его губ приподнялись в бросающей вызов улыбке.

Это решило дело. Девушка подползла поближе, оплела лианы вокруг рук и с трудом вытянула левую ногу так, чтобы положить ее на колени к Луану.

– Ничего я не боюсь.

– Ну разумеется, – проговорил учитель и обернул раму вокруг ноги ученицы. Как только ветки охватили ее лодыжку, он затянул бычьи сухожилия так, что ветки впились Дзоми в кожу.

– Ой! – вырвалось у нее. Но она тут же прикусила губу, подавляя крик.

Луан стал действовать медленнее, теперь его движения сделались более рассчитанными и бережными. Дзоми зажмурила глаза и стиснула зубы, пока наставник сгибал и поворачивал ее ногу так, что кожу у нее кололо, будто туда-сюда бегали тысячи муравьев.

– Пока твое тело привыкает к новым ощущениям, я могу познакомить тебя с третьей и четвертой философскими школами: школой Потока и школой Морали.

– Неужели ты ни одной минуты не согласен потерять попусту? – Хотя Дзоми и произнесла это раздраженным тоном, в душе она порадовалась возможности отвлечься.

– Жизнь коротка, а знания все разрастаются и разрастаются. Отец-основатель школы Потока – это Ра Оджи, древний сочинитель эпиграмм на ано. «Дотатилоро ма динка сан око фиа ки инганоа лоту ингроа ви игиэрэ нэфиту миро нэ оту, пигин ви копофидало», – заметил он однажды. Что означает: «Настоящий моралист научит, как надо вести себя, любого, кроме себя самого».

Дзоми рассмеялась:

– А он мне нравится!

Луан снял с ноги ученицы обувь, приладил еще один каркас из ветвей прямо на голень, от коленного сустава до пятки, и принялся оборачивать лодыжку и стопу сухожилием, чтобы закрепить каркас. Он приладил сухожилие, накрутив его на короткую ветку и засунув ее под раму на икре девушки.

– Да уж, Ра Оджи был тот еще персонаж. Нам мало известно о его жизни, только то, что он был на поколение моложе Кона Фиджи. По-видимому, этот человек происходил из очень образованной семьи, потому как его знания о традициях древних ано, начиная с их пришествия на острова Дара, были воистину обширными. Многие книги ано, утраченные в годы войн Диаспоры, известны нам только благодаря стихотворениям и пересказам Ра Оджи, а еще он написал увлекательную и трогательную биографию Аруано, величайшего законодателя, создавшего государства Тиро. Но все эти достижения пришли позже. В молодости Ра Оджи прославился тем, что дерзнул поспорить с самим Коном Фиджи.

– Он вступил в дискуссию с Единственным Истинным Мудрецом? Никогда ни о чем подобном не слышала.

– О, я полагаю, моралистам не слишком по нраву вспоминать, что кто-то осмелился бросить вызов их великому учителю.

Луан так и сяк сгибал ветки в пучке, помечая некоторые зарубками. Потом выбрал две потолще и тщательно очистил их, обнажив гладкую древесину под корой.

– И о чем же эти двое спорили? – заинтересовалась девушка.

– Кон Фиджи прибыл ко двору короля Кокру, чтобы ходатайствовать о возвращении древних погребальных обрядов, практиковавшихся на затонувшем континенте на западе, где размещалась прародина ано. Обряды эти строго ранжировались для различных классов и предусматривали длительные периоды траура по покойному. Например, смерть короля все его подданные обязаны были оплакивать три года; герцога – один год; маркиза – шесть месяцев; графа – три месяца; виконта – месяц; барона – пятнадцать дней. К простолюдинам применялись различные наборы ритуалов в зависимости от их профессии: купцы располагались внизу иерархической лестницы, а крестьяне наверху, потому что Кон Фиджи рассматривал торговцев как эксплуататоров, ничего не производящих. Существовали еще специальные правила насчет размеров мавзолеев, одежды, которую полагалось надевать на похороны, числа носильщиков погребальных носилок и тому подобного.

– Возникает впечатление, что правила эти были настолько же полезны, как и определяющие число палочек при поедании лапши.

– Сдается мне, ты бы отлично поладила с моралистами при императорском дворе.

– Дай-ка угадаю: у Кона Фиджи наверняка имелись различные правила для мужчин и для женщин.

– О, ты размышляешь как моделист. И между прочим, права.

– Ха, еще бы!

Луан приладил две длинные и относительно толстые палки к зарубкам, сделанным на ветках в районе пятки Дзоми, после чего соединил другие их концы с обручем на ее икре, надежно примотав сухожилиями.

– Король Кокру отнесся к идее скептически, как и ты. Кон Фиджи напирал на важность ритуальных обрядов, поскольку они оживляют и усиливают должное уважение между разными слоями населения. Ранги обретают плоть – у моралистов в ходу технический термин «материализуются» – через практику. Абстрактные принципы наполняются жизнью посредством их соблюдения. Это равносильно тому, как соблюдение одних и тех же правил по отношению к друзьям и к врагам наполняет смыслом понятие «честь», раздача имущества определяет «сострадание», а облегчение наказаний и снижение налогов придают значение «милосердию». Строгое соблюдение внешне вроде как произвольного набора правил поведения способно материализовать структуру общества, ведущую к стабильности.

Дзоми задумалась.