Глава 6

После работы, я как и всегда забегаю в магазин за хлебом и молоком. Но сегодня, я ещё заглядываю в аптеку, чтобы купить маме необходимые ей лекарства.

Она у меня после инсульта и теперь нуждается в определённых медикаментах, которые всегда быстро заканчиваются и очень бьют по карману.

Поднявшись на свой этаж, с недовольством качаю головой. Запустив руку в карман брюк, нащупываю телефон и включив фонарик подсвечиваю им на замочную скважину. На нашем этаже опять не горит лампочка…

Оказавшись в квартире, опускаюсь на банкетку возле двери и снимаю кеды. Слышу, как свистит чайник на кухне, а значит мама там.

– Я дома! – подаю голос. Сняв джинсовку, открываю ящик. – Мам, разогрей, пожалуйста, ужин… – и тут же замолкаю, и говорю уже себе под нос: – А то я умираю с голода.

На вешалке висит мужская толстовка. Огромная! В такую лично мне можно завернуться три раза, поэтому она совершенно точно не моя. И не мамина. Тогда чья она?

– Тась, я уже всё погрела, – отзывается мама из кухни. И немного смущённо добавляет: – А у нас гости…

Я замираю на пороге, увидев гостя за столом. Он смотрит на меня в упор, словно считывая реакции на свой приход в мой дом. Коротко оглядываю его в ответ. Брутальная внешность, жёсткие черты лица, тяжёлый взгляд зелёных глаз… Сейчас при отличном освещении, он смотрится ещё более пугающе. Даже повседневная одежда и расслабленная поза не смягчает его образ.

Перевожу взволнованный взгляд на маму. Но та не выглядит напуганной, а скорее какой-то очарованной. Мне даже кажется, что её щеки окрашены лёгким румянцем, а суетливость её движений не продиктована беспокойством. А скорее желанием угодить гостю.

– Добрый вечер, – неожиданно отзывается он, привстав из-за стола. – Таисия.

Он так произносит моё имя, что не понятно, пытается ли любезничать или просто держит марку перед мамой.

– Добрый, – киваю и делаю несколько шагов вглубь нашей маленькой кухни, которая вдруг стала ещё меньше, от появления в ней этого верзилы. – Спартак… Простите, не знаю вашего отчества.

Изворотливо вру, стараясь не выдать собственной осведомленности. Я ведь провела добрую половину ночи изучая биографию мужчины. Фамилия, возраст, семейное положение. Посредством интернета мне известно многое, но признаваться в своём любопытстве, я не решаюсь.

Его губы едва заметно дрожат в подобии улыбки. В подобии… Ведь совершенно точно, этот человек не умеет улыбаться.

– Можно без отчества, – благосклонно отзывается он. – Как прошёл твой день?

От его вопроса мне вдруг становится дурно. Да какое ему собственно дело, до моего рутинного дня?

– Нормально…

От нервного перенапряжения теряю голос. Да и ноги вдруг становятся ватными, поэтому торопливо опускаюсь на стул. Смотрю на чемпиона выжидающе.

Зачем он пришёл?

Ведь должна же быть какая-то причина, верно?

– Ты кушать будешь? – мама нарушает наши гляделки. – Спартак уже поужинал. Мы как раз собирались пить чай.

Поужинал? На моей кухне? С моей мамой?

Господи… да что происходит?

– Я пожалуй тоже выпью чай? – кротко отвечаю матери. Ей вообще-то нельзя нервничать, а сейчас она явно немного взволнована. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – врёт мама. Отвернувшись к столешнице, разливает заварку по чашкам, потом берётся за чайник. Её руки немного дрожат. – Я оставлю вас ненадолго. Пойду прилягу, – говорит, не оборачиваясь.

Я поднимаюсь со стула, чтобы забрать у неё чайник и сделать всё самостоятельно. Однако наш гость меня опережает. Быстро оказывается рядом с мамой, положив увесистую ладонь на её сухонькое плечо, говорит учтиво:

– Позвольте мне, Вера Васильевна.

Забирает чайник из её рук и сам разливает кипяток по чашкам. Мама смотрит на мужчину с благодарностью, а улыбается так, словно уже без ума от него. На ослабевших ногах отходит в сторону, незаметно подмигивает мне и неспешно покидает кухню.

– Спасибо за ужин, – говорит Спартак ей вслед. – Ничего вкуснее, я не ел уже очень давно.

– Вообще-то готовила Тася, – доносится голос матери из коридора.

В её тоне и улыбка, и гордость, от чего мои щёки вмиг начинают гореть.

Вот зачем это всё?

Я чувствую себя невестой на выданье. Только от одной этой мысли бросает в жар и мне становиться трудно дышать.

Я хочу пройти к окну, чтобы его открыть и впустить немного свежего воздуха. Но тогда мне придётся обойти гору мышц Спартака, который занял узкое пространство между столом и кухонным гарнитуром.

Словно распознав в моих неловких движениях чего я хочу, он разворачивается корпус и пропускает меня.

Неужели где-то глубоко в этом громиле сидит джентльмен, умеющий придерживать дверь для дамы и приходить в гости не с пустыми руками? Ведь зайдя в кухню, я успела заметить на столе и фрукты, и сладости с выпечкой.

Пройти мимо Спартака и ненароком не зацепить его не получается. Я плечом задеваю накаченный торс, облаченный сегодня в простенькую футболку с коротким рукавом. Вздрагиваю, но с пути не схожу.

Подойдя к окну, на секунду цепко хватаюсь за подоконник. Перевожу дыхание и тянусь к пластиковой ручке, которая давно у нас заедает. И чтобы открыть окно, нужно прилагать усилия, коих во мне от перенапряжения просто нет.

Безрезультатно дёргаю ручку, проклиная закон подлости, который случается со мной именно в этот момент.

Где-то над моей головой слышится тяжёлый вздох, а уже в следующую секунду мужская ладонь полностью охватывает мою руку вместе с ручкой.

Лёгкий поворот и заедающий время от времени замок поддаётся, щёлкает и створка окна открывается на проветривание.

Крепкий торс, буквально вдавливается мне в спину, а рука до сих пор находится в плену цепкого захвата.

Как тут сопротивляться, если я зажата этим человеком, непобедимым во всех смыслах этого слова.

– Спасибо… – у меня получается выдохнуть лишь одно слово.

Вечерний воздух с улицы вроде остужает мои щёки, но я всё равно горю, но уже изнутри. В первую очередь от страха перед этим человеком. А ещё от неведения, ведь я не понимаю, зачем он вдруг решил ворваться в мою скучную размеренную жизнь.

Я не знаю, насколько долго Спартак не двигается. Слышу, как он громко втягивает воздух через нос, от чего его грудная клетка поднимается, а потом опускается и мужчина выдыхает, опаляя горячим дыханием мою макушку. Отпускает оконную ручку и мою руку. Отступает…

Только сейчас я понимаю, что мои лёгкие горят, потому что я вообще не дышала. Жадно втягиваю воздух, прежде чем повернуться, а когда нахожу в себе силы это сделать, сразу опускаюсь на стул.

Спартак не сводит с меня испытующего взгляда. Молчит, неторопливо помешивая свой чай ложечкой. А я пожалуй не могу больше ждать, иначе с ума сойду от нервов.

– Зачем ты здесь? – говорю глядя в зелёные глаза, наверное, возомнив себя очень храброй. Ведь я ещё и на «ты» умудряюсь перейти.

– Вчера наша встреча была слишком короткой, – отвечает он как-то размыто. – И ты была явно напугана.

О, Боже! Да я и сейчас напугана! Мой пульс должно быть завышенный, ведь я слышу его где-то в горле.

– И всё-таки зачем? – повторяю тихо.

– Что зачем?

Он насмехается? Или действительно считает, что в его визите нет ничего ненормального?

– Зачем нужна ещё одна встреча?

Спартак отпивает свой чай, переводит взгляд на мою чашку и я тут же смыкаю на ней пальцы. Потом он смотрит на вкусности, которые принёс, но у меня совсем пропадает аппетит. И я всё ещё жду ответа…

Допив чай одним глотком, мужчина поднимается из-за стола и я тоже вскакиваю.

– Хорошего тебе вечера, Тася, – говорит, как мне кажется с неприсущей ему робостью.

– Да… спасибо… и тебе, – отзываюсь с запинкой.

Уже уходит? Похоже я так и буду пребывать в неведении… И ожидании нового визита.

Стоп! Что?

Я буду ждать?

Спартак проходит в прихожую, достаёт свою толстовку из шкафа. Только сейчас я замечаю его кроссовки, которые выглядывают из-под обувницы. Мужчина опускается на банкетку, неспешно обувается, а я почему-то во все глаза наблюдаю за этим действом, тоже переместившись в прихожую.

Вновь вытянувшись в полный рост, Спартак делает шаг в мою сторону.

– Сегодня, я пришёл потому что решил продолжить наше знакомство, – говорит он неожиданно хрипло.

Мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть в его глаза. Хочется снова сказать это глупое «зачем», но я прикусываю язык.

Больше ничего не сказав, напоследок одаривает меня совершенно нечитаемым взглядом, после чего разворачивается, распахивает дверь и уходит.

Я всё ещё ничего не понимаю…