Здесь же, в Праге, на военных, на своих же соотечественников, а тем более на немцев прохожие старались не смотреть, отводили глаза в сторону. Большая часть населения, хотя и находилась в относительной безопасности, понимала неизбежность гибели этого мира, основанного на нацистской гегемонии. Невозможно перекрыть все средства информации. Население знало, что Красная Армия успешно заканчивает освобождение своей территории от немецких войск, гонит их на запад и готовит освобождение от нацизма Европы. Очевидно, что фронт докатится и до Чехословакии. Как будут вести себя русские, вынесшие все ужасы нацистских зверств на своей земле? Будут они мстить чехам за то, что те добровольно сдались на милость Гитлера, приняли его власть, помогали, работая на заводах и фабриках, снабжали вермахт оружием, боеприпасами, военной техникой? Чехословакия добровольно приняла немецкий порядок, покорилась и стала помогать Гитлеру в войне против Советского Союза. Формально чешский народ был врагом русского, население Праги это понимало и всерьез беспокоилось.

Но расслабляться было нельзя. Нельзя было надеяться, что каждый чех в Праге, узнав в тебе русского, тем более разведчика, кинется помогать. Нет, фронт еще дойдет сюда не скоро, и многим еще предстоит определиться, с кем он и против кого. А пока здесь не братская Чехословакия, правительство которой, находясь сейчас в Лондоне, начинает активно искать контакты и сотрудничать с советским правительством. Пока здесь германский Протекторат Богемия и Моравия. И это надо учитывать. И операция, которую спланировал Шелестов, должна показать, что группа людей, участвовавших в боевом столкновении в Праге, имеет целью исключительно борьбу с нацистами. Поэтому большая часть убитых должна быть немцами: солдатами, прибывшими из рейха, а также бойцами местных сил самообороны Протектората, но этническими немцами –  фольксдойче.

Шелестов долго обсуждал со своими помощниками, где им провести эту операцию. Основная цель –  привлечь к себе внимание подполья, спровоцировать честных чехов, противников нацизма на помощь неизвестным. А для этого операция должна быть понятной, нельзя, чтобы кто-то сомневался. Не имитировать, а провести полноценное нападение на немцев.

Подполье в городе есть, это установлено совершенно точно, об этом предупреждал еще в Москве Платов. И подполье обязательно ведет наблюдение за такими важными объектами, как городская комендатура, тюрьма, здание городского управления полиции, мэрия, казармы, рестораны, в которые ходят немецкие офицеры. Вопрос в другом: откуда подпольщики могли вести наблюдение? Ответа на этот вопрос группа не нашла, и это было логично. Если бы ответ был очевидным, немцы давно бы переловили всех чешских патриотов. Любая квартира, любая крыша могла быть точкой наблюдения. На расстоянии ста метров, километра –  это не важно. С хорошей оптикой расстояние не помеха. Не исключено, что в системе наблюдения использовались и люди, которые по роду своей профессии могли находиться вблизи ключевых мест, за которыми нужно наблюдать. Это могли быть доставщики продуктов, дворники, почтальоны, продавцы газет, цветов.

Шелестов выбрал оптимальный вариант. После операции отходить так, чтобы находиться в поле зрения возможных наблюдателей, удаленных на 100–200 метров от объекта. Необходимо подготовить пути отступления на случай, если никто не придет группе на помощь. Скорее всего, не придет. Но приходилось рисковать и действовать буквально напролом, потому что существовал фактор времени. Группа должна была выполнить задание в кратчайшие сроки.

Буторин в неприметной, потертой кожаной куртке и сером берете присел возле колеса большой тачки, делая вид, что занят починкой колеса. Два пистолета за ремнем под курткой были его единственным оружием. Но если возникнет необходимость принять серьезный бой, если понадобится большая огневая мощь, то рядом в трансформаторном ящике, закрытом на массивный навесной замок, имелось три автомата, несколько гранат и запасных магазинов. Замок давно был сломан и только имел вид закрытого.

Шелестов и Коган в длинных плащах и фетровых шляпах сидели в черном автомобиле в квартале от ресторана «Ржип». Эту маленькую юркую «Татру» они угнали с другого конца города сегодня ночью. Дом, возле которого стояла машина, был пуст уже несколько дней. Столько же, судя по пыли на кузове, никто не пользовался этой машиной. Под плащом у каждого был спрятан немецкий «шмайсер». Несколько гранат должны были обеспечить отход, в случае если возникнут осложнения.

– Если сегодня этот немецкий полковник не появится, –  сказал Шелестов, посмотрев на наручные часы, –  придется устраивать шум. Нельзя больше ждать.

– Эффект не тот, –  пожал плечами Коган. –  Шум ради шума. Умный сразу поймет.

– У тебя есть идея получше?

– Увы, ни одной, –  хмыкнул Борис.

– Значит, делаем, как решили, а потом будем думать, как действовать в следующий раз.

– А вот и наш объект! –  оживился Коган, повернув голову и глядя в зеркало заднего вида. –  Черный «Хорьх».

– Черт, две машины! –  Пальцы Шелестова взялись за ключ зажигания. –  Отступать некуда, Борис. Стрелять точно! Даже если их там много, нам надо справиться.

– Давай за ними, и в заднюю я гранату брошу! –  предложил Коган.

– Давай, –  согласился Шелестов и завел мотор.

Две машины приближались сзади. Шелестов включил первую передачу и стал ждать, когда легковушки обойдут стоявшую у обочины «Татру». Немецкие машины сбавили скорость, объехали чешскую машину и стали прижиматься к обочине, чтобы остановиться возле ресторана. Шелестов вдавил педаль газа в пол, и легкая «Татра» рванула с места. Поравнявшись с остановившимися у ресторана легковушками, Шелестов притормозил.

Из машин стали выходить немецкие офицеры. Четверо уже стояли на тротуаре, закуривая, когда в окно задней машины через опущенное стекло влетела ручная граната. Коган рисковал, чуть придержав гранату в течение пары секунд в руке, прежде чем бросить. Ему нужно было, чтобы взрыв произошел как можно быстрее.

Шелестов проехал вперед и остановился в нескольких метрах перед немецкими машинами, когда сзади раздался грохот взрыва, и из окон машины мощной струей ударил сизый дым, полетели на проезжую часть стекла.

Все, кто находился во второй машине, погибли. Один из немцев, стоявших возле машины на тротуаре, был ранен осколками и отброшен к стене ресторана. Шелестов и Коган выскочили из своей машины с автоматами в руках. Трое офицеров на тротуаре повалились на землю, так и не успев достать пистолеты. Кто-то еще пытался выбраться из передней машины: открылась водительская дверь, но несколько автоматных очередей, прошивших металл кузова, решили исход дела.

Шелестов и Коган запрыгнули в «Татру» и резко сорвались с места. Сзади раздалось несколько выстрелов. Наверняка стреляли те, что выскочили на шум из ресторана. Но ни одна пуля в машину не попала. Через несколько минут Шелестов свернул на перекрестке и понесся по другой улице в западную часть города.

Майор хорошо выучил маршрут и сейчас уверенно вел машину. Коган, сидя рядом, крутил головой на 360 градусов, пытаясь понять, есть за ними погоня или нет, сообщили по городу об их машине, передали ли их приметы постам? Через квартал навстречу им выбежал военный патруль. Солдаты вскинули было карабины, но Коган, выставив в окно автомат, дал длинную очередь, и патрульные разбежались в разные стороны. Одна пуля все же со скрежетом пробила металл под самым потолком. Шелестов только зло оскалился. Поздно, ребята!

Еще один поворот. Здесь их должен ждать и в случае чего прикрыть Буторин. Большая жестяная вывеска с номером дома –  цифра 3. Несколько прохожих шарахнулись в сторону от мчащегося по улице автомобиля. Визжа резиной, «Татра» свернула направо и, сбавляя скорость, въехала в подворотню. Проезд был очень узкий, едва ли машина пройдет в него. Коган уперся спиной, задрал повыше ноги и сильным ударом выбил лобовое стекло. Заскрежетав металлом, машина остановилась, плотно засев между кирпичными стенами.

Разведчики один за другим быстро выбрались наружу через капот. С улицы были слышны крики и выстрелы. Кажется, патруль был уже близко. Где-то на соседней улице послышался треск мотоциклетных двигателей. Приоткрыв капот, Шелестов положил под него ручную гранату. То же самое сделал и Коган. Придерживая предохранительную чеку, чтобы она не выскочила раньше времени, Шелестов закрыл капот, придавив им чеку. Порядок! Бросив автоматы и плащи со шляпами в ближайший мусорный бак, разведчики побежали узкой улочкой между старинными домами. Через пару минут прозвучали два взрыва. Разведчики переглянулись с довольным видом. Ловушка сработала, теперь пыла у преследователей поубавится.

Улица виляла и постепенно поднималась. Прошло не менее пятнадцати минут, за спиной остались две точки, с которых подпольщики могли вести наблюдение за рестораном и могли оказаться свидетелями эффектного нападения на немецких офицеров. Разведчики добросовестно потоптались между домами в каждой точке, но никто не выбежал им навстречу, призывая спрятаться от преследующих фашистов. А ведь они сильно рисковали. Старательно выдерживая направление, Шелестов и Коган подставлялись. Немцы могли определить, куда бегут «партизаны», и перекрыть им путь. Из города выходить не следовало. Там попасться было гораздо проще.

– Ticho! Pojďte za mnou, –  неожиданно раздался рядом негромкий голос, из приоткрывшейся двери какого-то сарая или гаража высунулась светловолосая голова молодого человека. –  Rychlejší^[1].

Шелестов согласно кивнул и сделал Когану знак следовать за ним. Парень не проявлял никаких признаков агрессии и тем более любопытства. Одетый в мятые штаны и грязный свитер, он казался работником автомастерской.

Собственно, гаражом это помещение и оказалось. Здесь стояли полуразобранная легковая машина, два мотоцикла. Вдоль стен валялись железные банки и канистры, а у выхода возвышалась небольшая гора старой автомобильной резины.

Парень решительно свалил ее так, что она перегородила дверной проем, и, махнув рукой, поспешил к другой двери. За ней был пустырь и заброшенные цеха промышленного предприятия. Высокие стены с маленькими окнами под потолком, высокие широкие двери ангарного типа, потрескавшийся асфальт и пробивающаяся сквозь трещины трава. Тут давно никто не показывался.

Шелестов остановился и протянул руку. Ему хотелось узнать имя этого человека, но парень, торопливо пожав руки обоим, подтолкнул Шелестова, указывая на заброшенный завод.

Глава 3

О том, что в городе совершено нападение на немецких офицеров, находящихся в краткосрочном отпуске после ранения, Сосновский узнал, как только вошел в ресторан. На нем буквально повис пьяный майор саперных войск, который, увидев руку на перевязи, сразу стал вещать загробным голосом:

– Еще один! Смертник. Все мы теперь смертники. Слышал, сегодня убили пятерых и ранили четверых офицеров? Они тоже были после госпиталя. Восстанавливались перед отправкой в часть. А теперь четверо снова на больничной койке, а пятеро в гробу. Они начали охоту на тех, кто выжил в бою. Ты вот выжил? И тебя они убьют. Выйдешь отсюда, они и тебя укокошат!

– Гюнтер, что ты несешь? –  подскочил более трезвый гауптман в расстегнутом кителе. –  Простите, господин майор, это все нервы и шнапс. Не обращайте внимания на пьяную болтовню.

Сосновский похлопал гауптмана по плечу и прошел в зал.

Значит, Шелестов начал действовать. В принципе, он прав: быстрее всего к подполью приведет эффективная акция, нежели умные и красивые разговоры о целях и задачах. Человек, убивший нескольких немецких офицеров, не может быть провокатором, подосланным гестапо. Тут стопроцентная гарантия.

Появившийся седовласый метрдотель, видимо чех, провел Сосновского к столику, едва ли не единственному свободному в зале. Отдав ему свою фуражку, Сосновский вальяжно развалился в кресле и стал озираться по сторонам, как будто искал знакомых. На самом деле он пытался понять, какого рода публика здесь собралась, кто преобладает и какова обстановка. Это был третий ресторан за день, в котором он побывал в поисках новых знакомств в этом городе. Ему нужна была компания, приятели, с которыми можно радостно здороваться на улице, подсаживаться за столики в ресторанах и обращаться по-приятельски с маленькими просьбами. Ну и, разумеется, обещать продолжение дружбы уже там, в Берлине, после возвращения.