Избранница теней (страница 12)
– Как прикажет мой король! – выдохнула она и направила его руку выше. Платье соскользнуло с ее плеч и растеклось по полу. От вида обнаженного тела жены у Луи перехватило дыхание. Он был не в силах сопротивляться ее нежным рукам, ласкающим его плоть. Шарлотта опустилась на колени, всем своим видом выказывая покорность. Губы были такими ласковыми, что ему пришлось остановить ее, дабы преждевременно не одарить ее семенем. Луи с легкостью поднял разгоряченную любимую на руки и положил ее на стол, скидывая все письма и бумаги. Она от нетерпения застонала и только после почувствовала его в себе.
Ритмично двигаясь, он держал ее за талию, и жадно хватал воздух ртом. Не сводя с нее взгляда, он наслаждался ее блаженным лицом, которое излучало желание быть полностью в его власти. Каждый стон Лотты приближал его к кульминации. Ухватившись за края стола руками, она еще сильнее прижалась к нему бедрами, и не отпускала, пока не почувствовала в себе тепло его семени.
Глава 5
Ванпулы
– Где я? Что происходит?
Перед глазами все расплывалось. Она попыталась подняться, но кто-то остановил ее, слегка надавив на плечо.
– Все в порядке. Ты в безопасности, но у тебя серьезная рана. Сейчас ты в надежных руках. У нас есть все, что поможет тебе поскорее встать на ноги.
Голос показался ей странным. Он не походил на женский. Скорее, на тот, что был у варваров. Однако он звучал нежно – не так грубо, как у нее или других амазонок. Подобным ласковым тоном с ней всегда разговаривала только Элен. Судя по всему, с ней говорил мужчина. Варвар. От испуга ее сердце забилось быстрее, отдаваясь пульсацией в висках.
– Кто вы? Я у вас в плену? – спросила она, сглотнув комок в горле.
На протяжении всей своей жизни в ксанфате Сатирра слышала, что от рук мужчин происходит все зло в мире, что они были безжалостны. Да и после встречи с варварами ей не особо хотелось оставаться в этом месте, но раненой сбежать казалось невозможным. К тому же она не знала, сколько человек охраняет поселение.
Сатирра напряглась в ожидании пыток ради удовольствия мужчины. Однако тот спокойно продолжал с ней разговаривать.
– Мы не берем пленных, только помогаем больным и раненым. Тебе повезло оказаться здесь. – Сильные руки осторожно обхватили ее за плечи и повернули на бок, видимо, чтобы мужчина мог осмотреть рану.
– Варвары никому не помогают.
– Разумеется. Попадись ты варварам, думаю, если бы они и лечили тебя, то только чтобы продолжать делать с тобой непристойные вещи, – с неприкрытым отвращением сказал он. – От них много бед. Все мирные поселения в этих краях страдают от нападений головорезов. Будто они заполонили весь лес Мергон.
– Что значит «непристойные вещи»? – спросила она.
– Если ты не понимаешь, лучше и не рассказывать вовсе, – смущенно ответил он. Ее вопрос поставил его в тупик, но он нашел этому оправдание: девушка была ранена и находилась в бреду.
– Вы мужчина? Меня не должно быть здесь. Я нарушила закон ксанфата. Арда ищет меня, и если она вас найдет, то убьет. Мне нужно возвращаться домой.
Сатирра снова попыталась встать, понимая, что пора убираться отсюда, пока амазонки не нашли ее в мужском обществе и не казнили, но сильные руки мягко остановили ее.
Она никак не могла объяснить себе, что он вовсе не враг. Мужчина есть мужчина, несмотря на то что он, по-видимому, действительно спас ее. Она почувствовала, что незнакомец взял ее за руку – так делала только Элен, когда Сатирра была маленькой и нуждалась в поддержке. Ее вдруг окутало странное ощущение спокойствия.
– Не беспокойся, она никогда не узнает, кто я. Ты должна отдыхать, а когда пойдешь на поправку, наш общий спаситель отпустит тебя, – ответил он.
– Спаситель?
– Да, скоро ты с ним познакомишься. Дай только телу восстановиться, а потом расскажешь, как угодила в капкан.
– Почему вы мне помогаете? Ксанфа всегда говорит, что лучше умереть, чем попасть в плен к мужчине. Они истязают, бьют и обращаются с женщинами так, как будто мы какая-то вещь. Я никогда не слышала, чтобы такие, как ты, помогали.
– Правда? Не знал, что я такой. За триста сорок семь лет никогда женщин не бил. – Он вдруг призадумался. – А кто такая ксанфа? И почему она так говорит про всех мужчин? – Он говорил спокойно, полагая, что девушка не вспомнит об этом разговоре, особенно о его настоящем возрасте. Ему еще не доводилось слышать таких чудных историй, поэтому он с интересом внимал словам о каких-то ксанфах.
– Ксанфа – это Арда. Мы все ей подчиняемся, а она оберегает нас, – ответила Сатирра, даже не обратив внимание на его возраста.
Он сдвинул брови от удивления.
– Как королева?
– Я не знаю, кто это, – растерянно отозвалась она.
– Значит, поговорим об этом, когда поправишься. Видимо, ты совсем ничего не знаешь о людях, а может, ударилась головой и все забыла. Нас всех удивило место, где наш вождь нашел тебя. Слишком далеко от ближайшей деревни. Ты еще была весьма странно одета, да и вооружена, как воин. Мы нашли при тебе два меча, кинжал и мешки с вещами. Но по́лно об этом, я должен промыть твою рану. Она не смертельна, но заниматься ею все равно нужно. Ночью у тебя был сильный жар, но мы умеем бороться с ним.
– Разве не ты меня спас?
– Нет. Я тебя просто выхаживаю.
Сатирра чувствовала слабость и не понимала половины слов, что мужчина говорил. Когда его нежные ладони коснулись ее живота, тело покрыли мурашки. Она задергалась, словно сгоняющая надоедливую муху лошадь. А все из-за непривычных ощущений, которые дарили чужие прохладные руки на ее теле, разгоряченном от лихорадки.
– Все в порядке? Тебе больно? Не бойся.
Обхватив ее голову ладонями, мужчина нагнулся, и Сатирра почувствовала теплое дыхание на лице. Сознание вдруг начало утекать. Он находился так близко, что она смогла разглядеть цвет его зеленых глаз и ярко-рыжие волосы, но лицо так и осталось размытым пятном.
– Не трогай меня, запрещено ведь. Я должна сама себе помочь. – Сатирра испугалась, снова подумав о наказании, которое обязательно последует, если в ксанфате узнают, что к ней прикасался мужчина.
– Я не причиню тебе вреда. Не бойся, я лишь хочу помочь. Мы всегда помогаем раненым и умирающим. – Он был настолько добр, что ей хотелось поверить ему. – А теперь, пока я промываю рану, расскажи о себе. Как тебя зовут? Как ты попала под власть ксанфы? – Ему хотелось побольше узнать о необычной девушке и тем самым отвлечь ее от болезненных ощущений.
– Меня зовут Сатирра. Имя дали амазонки. Я не знаю, как попала в ксанфат. За день до того, как покинуть племя, я выяснила, что мне всю жизнь врали. Они говорили, что наша ксанфа любит меня, что она вырвала меня из пасти медведя. Но одна женщина, которая лечила меня, рассказала, что все было совсем не так. Арда нашла меня в лесу с каким-то мужчиной, но он успел только сказать, что проклятый медведь оставил эти шрамы на моих лице и руке – она отрубила мужчине голову и забрала меня с собой. Они рассказывали, что это медведь вырвал мне глаз и повредил руку, но, зная теперь, на что варвары способны, я думаю, это мог сделать и тот мужчина. Поэтому мы живем, скрываясь от ваших глаз. Вы ненавидите женщин и издеваетесь над нами.
Сатирра вновь вспомнила сон и медвежью пасть, сомкнувшуюся на ее лице, но продолжала:
– Наверное, это и вправду сотворил со мной медведь, но почему бы просто не сказать, что меня нашли в руках у мужчины? Я ведь должна была расти на дереве. – Задумавшись на секунду, она почему-то призналась: – В ксанфате меня считают неполноценной из-за шрамов и нерабочей руки.
В болезненном состоянии Сатирра вовсе забыла о правилах ксанфата. На протяжении всей жизни амазонки скрывались и заметали за собой следы, чтобы о них никто никогда не узнал. Но Сатирра, будто под действием волшебства, доверила ему секрет амазонок. Обида на Арду отпечаталась в ее памяти, и история о медведе с мужчиной почему-то первой пришла в голову.
Сбежав из лагеря, она уже не хотела отступать от своего плана, но быть одной пугало. Поэтому она шла по следам амазонок, держась на расстоянии, чтобы те не заметили ее. Она не решалась присоединиться к ним – ждала подходящего момента, чтобы проявить себя. И ведь она вправду спасла отряд, когда отвлекла варваров на себя! Справилась с тремя мужчинами, хоть ей и помогли укрытие, внезапность и гнев, который скопился на ксанфат за все время проживания в нем.
Незнакомец внимательно слушал ее. Когда он услышал про медведя и мужчину, его глаза округлились, будто он о чем-то догадался, а когда она поведала о ее рождении от дерева, его в недоумении передернуло.
Взяв себя в руки, он сказал:
– Я многое успел повидать, Сатирра. Ты приравниваешь варваров ко всем мужчинам, но не все мы жестоки. Поверь, в моем поселении тебя никто и пальцем не тронет. Я не знаю, почему в ксанфате держали в секрете твое появление, но, возможно, на то была веская причина. К сожалению, я не могу излечить твои шрамы – такое никому не подвластно, даже вождю. Могу я дать тебе совет? – Он старался не прерывать разговор, увидев, что она понемногу теряет сознание.
Сатирра кивнула.
– Никому не позволяй себя называть неполноценной.
– Но ведь это правда.
– Неполноценны только те, кто осуждает других за внешность или увечья.
За разговором мужчина закончил закладывать мазь в ее рану. Сатирра по-прежнему не могла рассмотреть его лицо, но вдруг начала вспоминать истории Элен о ее жизни за рекой. Вспомнив слова, что не все мужчины ужасны, она еще больше прониклась доверием к незнакомцу.
Мужчина встал и начал поспешно собираться.
– Постой, не уходи! Не оставляй меня, я ведь даже не знаю свое имя. – Она хотела снова подняться, но у нее не осталось сил. Хотела рассмотреть его лицо, но зрение все еще подводило ее.
– Я скоро вернусь. Мне нужно привести вождя, а ты пока отдыхай. Я дал тебе сонный отвар, он поможет тебе быстрее восстановиться, – опомнившись, добавил он. Его словно кто-то поторапливал, но, прежде чем уйти, он остановился. – Меня зовут Гаррет.

Пробыв несколько часов в тишине и состоянии полудремы, Сатирра попыталась разлепить веки, чтобы изучить незнакомое место. Перед глазами все расплывалось, но небольшое количество света, проникающего сквозь щель между двумя полотнами, помогало ей разглядеть обиталище. Собственная медлительность раздражала ее, но она ничего не могла с этим поделать.
Шатер напоминал тот, в которых жили амазонки, но полотно собиралось не в прямоугольную форму, а в более конусообразную. Рядом с низкой кроватью, на которой она лежала на шкуре, стояли полки с глиняными сосудами разных форм и размеров. На многих из них были изображены животные. Она не сразу почувствовала запах, но по мере того, как приходила в себя, он становился все более навязчивым и не самым приятным – словно тлели какие-то травы. Сатирра ощупала пальцами шкуру под собой, которая оказалась грубоватой и колючей. Заметив краем глаза коричневый цвет, она догадалась, что шерсть скорее всего медвежья.
Воздух был настолько сухой, что ей жутко хотелось пить и избавиться от невыносимой сухости во рту, но дотянуться до сосудов с водой у нее не получалось – для этого требовалось встать. Опасаясь снова потерять сознание, она терпела першение в горле. Казалось, будто ее изнутри режут ножом.
До Сатирры донесся шорох шагов, приближающихся к шатру. Полотна раздвинулись, впуская свежий воздух, и внутрь вошел высокий человек необычной внешности. Перед ней снова стоял мужчина. Она наконец-то разглядела его. Узкое лицо с острыми скулами, высокий и покатый лоб, длинные глаза, крупный нос, маленький рот и выступающий округлый подбородок. Несколько морщин указывали на то, что он был зрелым мужчиной. Цвет его кожи был смуглым, с красноватым оттенком. Виски выбриты до блестящей кожи, а длинные черные волосы ниспадали до лопаток. В некоторые пряди были вплетены черные перья. На шее красовалось ожерелье из клыков хищных животных. Тело, скрытое под легким одеянием, выглядело крепким. Он опирался на посох из дерева песочного цвета, который сжимал в руках.
Мужчина дружелюбно улыбнулся и слегка наклонил голову в знак приветствия.
– Гаррет? – удивленно спросила она, решив, что рыжие волосы и зеленые глаза просто приснились ей или привиделись.