Я любил подолгу стоять здесь, высоко над городом, и любоваться на серебристо-стальную ленту монорельса и первые вечерние огоньки. Дышать резким ветром с привычным городским запахом металла и далёкого асфальта. Вдыхать аромат петрикора. Слушать, насвистывая, как за стеклянной стеной Веник грохочет в кухне, варит шоколад или роняет книги. Думать о будущем. О том, как когда-нибудь у меня будет такой же дом – обязательно на высоте, на перекрёстке десяти ветров. Но рядом будет уже не напарник, а… не знаю я, кто будет рядом. К тому же в этот раз точно не до мечтаний. Как-никак, мы привезли новую жиличку…

И всё-таки пару секунд мы молча наслаждались, вдыхая такой чистый и свежий после острого духа Ярмарки воздух. А потом забрались внутрь – сначала, сняв сигнальные импульсы, влез я, затем Веник впихнул дракониху, а следом перепрыгнул через подоконник сам.

Вот мы и дома. И у нас ещё несколько часов, прежде чем питомица очнётся от усыпляющего укола. Что с ней прикажете делать? Я вспомнил мамин рассказ, как меня привезли из роддома: лежит, говорит, такая куколка. Кулачками машет. Что с ней делать – непонятно. А потом как заревёт…

Дракониха пока не ревела – спала. Дело в том, что далеко не у всех покупателей есть возможность провешивать перемещения. Обычно предполагается длительная транспортировка купленного дракона монорельсом или специальным зоо-фургоном; для этого драконов и усыпляют – чтоб не буянили дорогой. В нашем случае перемещение заняло секунду, но лишнее время сна оказалось на руку: мы бросились отмывать дракониху, чтобы вместе с новообретённой жиличкой в квартиру не проник стойкий запах Ярмарки или, что хуже, драконьи вши.

Отскребать спящего питомца – то ещё удовольствие. Хотя было в этом и что-то умильное: дракониха сонно пофыркивала в пене, вроде бы даже улыбалась, а мы с Венькой тёрли её двумя огромными щётками, вылив в ванну все шампуни, какие только нашли. Для верности я капнул в воду из холодного матового флакона, который мне когда-то дарили. Крохотная ванная наполнилась ароматом морского бриза, можжевельника и сливы – чудный букет мужского парфюма для спящей ручной драконихи.

Когда мы взялись её сушить, ожидаемо выяснилось, что никакие тепловые импульсы дракониху не берут. Пришлось вытирать тушку полотенцем, а с ажурным гребнем на хвосте мы справились с помощью бумажных салфеток. Морду осторожно обтёрли мягким фланелевым рукавом старой вениковой пижамы.

После всех банных процедур выяснилось, что дракониха вовсе не ржаво-рыжая, а просто рыжая и даже оранжевая.

– Ну прямо апельсиновая, – устало сказал Веник, усаживаясь на пол напротив нашей спящей красавицы. Пока мы уложили её на снятый с дивана плед, но на Ярмарке нас предупредили, что в будущем придётся озаботиться специальной пожаропрочной подстилкой. За ней, как и за другими вещами драконьего обихода, мы собирались отправиться завтра – сегодня оба порядком утомились, да и дракониха до сих пор спала.

– Думаю, всё будет ладушки, – уверенно сказал я. – Предлагаю поужинать, ополоснуться и спать.

– Зачем ополаскиваться? Стать мокрее тебе точно не грозит.

Я оглядел свои закатанные рукава, тёмные и тяжёлые от влаги, и брюки, насквозь пропитанные водой. Пощупал шевелюру.

– Эх. Видимо, не ополоснуться, а выжаться. Чур, я первый в ванную.

– Иди-иди.

Какой сговорчивый нынче Веник, благодарно думал я до тех пор, пока не зашёл в ванную и не понял, что после драконьей бани ещё убираться и убираться…

***

Мы поужинали гречкой с курицей, залитой сливками и бульоном, выпили чаю, щедро сдобрив его сгущённым молоком, и, как следует проветрив комнату, улеглись спать. Дракониху пока оставили на том же пледе, только метнули под него по-быстрому немного упругого сконцентрированного воздуха, чтобы ей спалось мягче. При этом ни с того ни с сего в голове полыхнула странная, яркая картинка: поезд, туман и растерянная девушка, сидящая около рельсов. Я помотал головой, прогоняя видение; пора бы начать высыпаться. С сомнением спросил:

– Как думаешь, надо её укрыть?

Веник осторожно коснулся драконихи где-то в районе крыльев:

– Она горячущая. Думаю, не стоит.

– Ну ладно…

И всё-таки не вынесла душа поэта: я содрал с окна вуаль занавески, наскоро вытянул из неё пыль, освежил (за окошком очень кстати накрапывала мягкая морось) и, тут же высушив, накинул на дракониху. Та пофырчала, перевернулась, помесила лапами в воздухе и успокоилась.

Уснули.

***

Проснулись мы с Вениамином одновременно: рефлекс напарников.

В кухонной части нашей квартиры-студии что-то шуршало и светилось. Пока мы молча пялились друг на друга, послышался треск разрываемой бумаги. Затем воцарилась тишина, а после раздалось отчётливое чавканье.

Мы синхронно перевели взгляды на плед у дивана. Драконихи не было.

На цыпочках прокрались в кухню и замерли: свежеприобретённая питомица сидела под столом и, разорвав нарядную картонную коробку, уплетала шоколадные ракушки со сливочной начинкой. Свет нигде не горел, но сама дракониха интуитивно поддерживала в темноте простенький сияющий контур из тепловых импульсов.

– Н-нда, – шёпотом констатировал друг. Дракониха вздрогнула и выронила из лап очередную ракушку из молочного шоколада. Та прокатилась по полу мне под ноги. Я хмыкнул:

– Я думал, драконы едят мясо…

Ночная расхитительница конфет понурила голову и кивнула: мол, ем. И тут же пожала… плечами?.. Не знаю, есть ли у драконов плечи, но, в любом случае, жест был понятен: если б отыскала мясо, съела б. А так уж что нашла…

– Так мясо же есть в морозилке, – верно истолковал её ответ Веник. – Или ты не ешь замороженное?

Дракониха расширила глаза и помотала головой.

– Не ест, – по-своему понял друг.

– Она не о том, что не ест, а о том, что ни за что не стала бы воровать!

– А конфеты?

– А конфеты лежали на столе, на видном месте. Значит, это не воровство, а просто лакомство. Так?

Дракониха кивнула.

– Веник, она голодная. Она ничего не ела с утренней кормёжки. Давай накормим? – просительно предложил я. Просительно – потому что ждал помощи. Сам бы я её накормил при любом раскладе, но с другом как-то спокойней.

– Конечно, накормим, – проворчал Вениамин. – Да только кто бы нас с утра накормил да разбудил…

Дракониха запрыгала по кухне, радостно размахивая хвостом.

– Ты, что ли, разбудишь?

Она закивала.

– Н-нда, – снова сказал Веник. – Будильник купили… Чем будем кормить? Давай, что ли, остатки курятины разморозим.

…Час прошёл в кормлении дракона. Остатки филе, варёная гречка, миска сливок, полтора батона белого хлеба и сушёные груши.

– Так ты хищник или травоядное? – удивлялся Веник, глядя, как дракониха прожёвывает грушевые черенки.

На десерт мы вместе доели то, что осталось от конфет.

– Как тебя зовут-то, апельсиновая наша?

Дракониха повесила нос: мол, никак.

– Как назовём? А, Вень?

– Может, Апельсина? Рыжик? Рожок?

– Да ну, Рыжик. Давай Конфетка.

– Что-то всё съедобное. Давай тогда уж Гречанка или Курочка. Или Сливка.

– Сливка. Сивка… Бред какой.

В поисках вдохновения я обвёл взглядом кухню. На глаза попалась так и валявшаяся у входа конфета, которую Апельсина-Рыжик-Рожок-Гречанка уронила, когда мы вошли.

– А давай Ракушкой? Раз уж ей так понравились эти шоколадные раковины.

– Ракушкой?.. Ты как к этому имени относишься… э-э-э… Ракушка?

Дракониха подпрыгнула и смела хвостом чайник – хорошо в нём был не кипяток.

– Ясно, – плавным жестом собрав осколки с помощью сгущённого воздуха, кивнул я. – Хорошо относишься.

– Ну, будешь Ракушка, – подвёл итог вечера Веник. – А теперь, товарищи, спать. Ты наелась?

Ракушка сыто икнула и засеменила к дивану.

– Вы поглядите, какая самостоятельная…

– Радоваться надо, что дракониха попалась умная, а не остолопина!

– Я радуюсь, – зевнул Веник. – Ну, где ты там? Устроилась? Дай я тебя укрою, умная ты моя…

Я тоже подошёл и подоткнул занавеску под тёплый бок.

– Спокойной ночи, Ракушка. Спи.

Погладил её по лбу. Кушка издала грустный, нежный, протяжный звук – и не подумаешь, что драконы так могут, – и благодарно потёрлась лбом о ладонь. Ткнулась в руку подошедшего Веника – а потом мгновенно уснула.

– Думаю, мы поладим.

– Уверен.

– Спим.

Глава 3

Амуниция от Фуфур

Вениамин сполз со спины Ракушки и, шатаясь, помотал головой. Я посмеивался, глядя, как он хлопает дракониху по оранжевому брюху и шепчет на ломаном драконьем. Веник самоучка – в Техноинституте разговоров с драконами не преподают.

– Эй!

Ракушка отвлекла меня от размышлений, весело пыхнув огнём и подпалив вывеску мастерской мадам Фуфур. На деревянной дощечке были вырезаны скрещённые игла и волшебная палочка; из кончика палочки сыпались густые звёзды, а от иглы радужным шлейфом тянулась толстая нить. Теперь эту нить пожирал яростный синий язычок.

Отоваривался в мастерской широчайший круг клиентов: от военных из милитаристических реальностей, заказывавших камуфляж для повстанцев, до юных барышень из высших семейств. Говорят, даже химик из Башни покупал здесь платье своей моднице-дочери. А уж про то, что только тут и можно найти качественные сёдла для ручных драконов, вовсе молчу. За седлом мы сюда и явились – и Ракушка красноречиво напомнила об этом своим искристым пыханьем.

– Дурилка! А ну перестань! Сейчас ведь всё подпалишь! – замахал руками Веник, но не растерялся и моментально сконцентрировал и выжал точный маленький ливень. Ну, не совсем точный – на концентрацию у моего друга природная сноровка, но он вечно промахивается с радиусом. Вот и на этот раз меня (да и всё метра на три вокруг) окатило водой. Вывеска, потрескивая, угасла, Ракушка ошалело заткнулась, а спустя секунду вновь засветило солнце. Воздух стал ощутимо суше.

– Экий ты быстрый, – буркнул я. – Давай-ка купим ей ещё и противопожарный намордник.

Друг почесал в затылке и откинул с лица мокрые волосы.

– Хорошая идея. Только где мы его достанем, а?

Ответить я не успел: из дверей мастерской выплыла, стрекоча и улыбаясь, полноватая женщина в элегантном малиновом платье. На шее болтался сантиметр. Ни дать ни взять модельер.

– Мадам Фуфур к вашим услугам! Обуться-одеться, в подвал и на бал, на беседу и к соседу, к королю и в петлю – наряды на все случаи жизни! Аксессуары из техреальностей, одежда для питомцев, пошив обуви на заказ!

Я вздохнул. После слов Вениамина «слышишь Фуфур – жди подвоха» (а тем более после обмана с кофе!) я стал относиться к мадам гораздо настороженней. Не поленился кое-что разузнать и обнаружил, что львиная доля промышленности и коммуникаций Полиса принадлежит именно ей. Уж не знаю, как так мне раньше не приходилось сталкиваться с её предприятиями. Зато теперь – уже дважды за неделю…

Я глядел на её малиновое платье, и оно напоминало мне сладкую помадку или огромное розовое мороженое, внутри которого щебетала мадам с камнем за пазухой. Как знать, может быть, кроме мастерской у неё есть тайный монетный двор, а то и приватная теплица в императорских садах. Никогда не угадаешь, чего ждать от таких предприимчивых портних.

– Нам бы намордник дракону, – сдвинув брови, велел я. – Только не обычный, а…

– Понимаю, – кивнула мадам. – Проходите на задний двор, подберём вам годный экземпляр.

Да уж, когда надо, у ней с лаконичностью всё в порядке.

Фуфур скрылась, а я хмуро поинтересовался:

– Слушай, кто она вообще такая – с твоей точки зрения?

– Сплошной перекрёсток миров, заведеньица на каждом углу. Говорят, в её таверне – той, где мы были, – лучший сбитень. Ты представь, сколько рецептов со всех реальностей! Как-нибудь зайдём, угощу. – Веник мечтательно сглотнул слюну. – А вообще – мадама пробивная. Половина промышленности упадёт, если её убрать. Сколько лет уже колдует тут. Мы пьём-едим, а Фуфур тут же наши денежки – фьють! – на биржу, обменивает на валюту. Оборот. Каково, а? Ладно, айда подбирать Ракушке ошейник.

– Намордник, – поправил я.

– Какая разница, – отмахнулся друг. – Не верю я во все эти штукенции. Захочет подпалить всё вокруг – подпалит. Но чтоб никто не цеплялся, купим, ладно уж.