Из-за этого, кстати, нам с Вениамином пришлось как следует переоборудовать жилище: мы спрятали подальше книги (осталась только неизменная стопка рядом с Вениковым диваном), привинтили, приклеили и приконопатили к полу всё, что могли, а также (наконец-то!) избавились от приторных безделушек вроде рамочек и вышитых салфеток. Вы спросите: откуда у двух холостяков рамки и салфетки? Я отвечу: это всё Венины поклонницы из разных миров. Мой друг пользуется исключительной популярностью – уж не знаю, почему. Единственное существо женского пола, которое не впадает при нём в амурный ступор, – это Ракушка. Ну, и ещё Фуфур, наверное. Но та вообще неясно кто.

Глава 6

Концепция «Новый быт»

– Обветрела, зараза, – проворчал Венька, разглядывая в зеркало своё опухшее лицо. – Обветрела морда, ты посмотри, а!

– Зато теперь вы с Ракушкой на одно лицо, – философски заметил я. – Вернее, на одну кожу. У тебя морда шелушится, у неё – гребень…

После прогулки в окрестностях КМ друг был сильно не в духе. Он бросил на пол мокрую меховую ушанку, стянул ботинки и прошлёпал к своему дивану. Стукнув кулаком подушку, злобно выпалил:

– Терпеть не могу это место.

Помолчал – видимо, в ожидании моей реакции. Но мудрый Антон знает: когда у Веника такое выражение лица, в его монологи лучше не вмешиваться.

– Носки колются. Из носа течёт. Всё бесит! – гаркнул он, вторично вмазывая по подушке.

Я тактично промолчал; Ракушка испуганно выбежала из кухни, но я похлопал её по гребню и тихонько велел не лезть. Она настороженно удалилась.

– Всё бесит, а! – продолжал бухтеть Вениамин. – Хрен знает, что там с этими транзакциями в этом Крае Мира… Какой вообще Край? Это место другим словом надо называть! Депрессивная клоака!

Он плюхнулся на диван, не сняв куртки. Зажмурился. Не открывая глаз, позвал:

– Иди сюда, Кушка, хорошая моя…

Дракониха тут же снова выбежала из кухни и пошлёпала к нему. Я с лёгкой ревностью взирал, как она усаживается рядом с Веником, а тот берёт её лапу и прижимает к своей щеке.

– Фух… Тепло… Я уж думал, морду отморозил, – пробормотал он. – На улице – дубак. В монорельсе – давка. Люди прут, прут… Когда выходил из вагона, меня чуть обратно не запихали. Нельзя же подождать, пока все выйдут, а? Идиоты! Ослы!

Под его недовольные разглагольствования я быстренько соорудил чаю с мятой. Вручил ему покоцанную кружку:

– Хорош ворчать.

– Да как не ворчать, когда вокруг сплошные ослы? – не унимался Вениамин. – Обожаю этих придурков, которые на всю мощь слушают музыку в общественных местах. Бум, бум, бум! Нет бы наушники надеть! Блин, Тони, терпеть их не могу!

Ну всё. Оседал любимого конька… Быть бы ему каким-нибудь правозащитником, а не технарём – вот уж точно рвал бы всех правонарушителей в клочья.

– Мне ногу оттоптали, – жалобно пробормотал он. – Какая-то тётка. Буду звать её Бегемотиха.

– Да ты её не встретишь больше никогда в жизни.

– Ну и что. – Он выпятил подбородок. – Бегемотиха. Пусть ей шлются волны зла от меня. По воздуху. Через волны. Через чипы.

Да… Что-то он разошёлся. Хотя ещё утром, пока мы прохлаждались на катке, Веник кадрил дамочек, выделывал кренделя и развлекался вовсю. Но после поездки в Край Мира… Впрочем, ничего удивительного: наверняка он, как и я, ощущал это нудное, многодневное напряжение. Последние несколько недель нашей единственной целью было выяснить, что там с Краем Мира, и мы подплывали не торопясь: разузнали географию, перелопатили несколько библиотек (я заодно и альма-матер навестил, забрал свой диплом), выяснили, что без ручного дракона никак. Купили вот Ракушку, и наконец вроде пошло-поехало и в работе, и в жизни. Но с драконихой разве поживёшь спокойно! К рабочим делам добавились хлопоты о Кушке, а это сделало бытие весьма насыщенным. То к ветеринару, то за мазью, то деликатесных фрикаделек, то полетать на природе.

Раньше мы не то чтобы жили скучно, но… Уходили рано, возвращались поздно, ужинали готовой едой в вакуумных упаковках («Фуфуд Деливери Сервис»), и спать. По выходным разгребали недельный бедлам в махонькой квартире, по праздникам заказывали готовые наборы ингредиентов и запекали, резали, пережаривали и кромсали согласно инструкции. Выходило не очень. А теперь что ни день – приходилось куда-то мчаться, да не по обычным делам, а по драконьим нуждам. И помимо всей этой возни с Ракушкой мы размышляли над рабочей задачей. Веник несколько раз побывал у самой границы КМ. Я в это время практиковался в нагнетании вакуума – мало ли что там окажется во время первого нашего визита; вдруг придётся срочно обороняться. Вакуум в таких случаях – отличный инструмент: мгновенная и мощная защита. Конечно, нам с напарником хватило бы и простенькой упругой воздушной концентрации, но Ракушку таким уже не прикрыть – вот и приходилось осваивать вакуум.

Периодически мы оба наведывались на лекции – я всё ещё заочно учился по основной программе аспирантуры, а Веник повышал квалификацию: углублялся в сферу технических транзакций и строчил свои статейки о чиповом контроле и платёжных системах. А вообще этот мечтатель всё пытался собрать искусственный интеллект – на основе своих рассуждений, конечно же. Под его диваном давным-давно поселилась целая система – провода, картонки, пружины… Иногда эта композиция непредсказуемо искрит, поэтому веников диван местами прожжён и дыряв.

Научная деятельность часто будила друга среди ночи и дёргала среди дня. Вот и сегодня после Края Мира ему пришлось заскочить домой всего на полчаса, а потом двинуть по своим учёным делам. Сказал, на встречу по поводу недавней статьи о безопасности чип-платежей – в последнее время он исходил эту тему вдоль и поперёк. Но встреча, вопреки ожиданиям, не затянулась, и вечер Веник всё-таки посвятил нам – своим друзьям, соратникам, соквартирникам и собутыльникам по вечернему кефиру. К счастью, к концу дня его смурное настроение развеялось; впрочем, мы бы всё равно простили ему ворчание – при таком дёрганом ёмком графике без поддержки друзей никуда.

***

Уложив Ракушку, мы погасили свет и устроились с ночником подытожить дела рабочие. Накануне мы наконец выяснили, почему в Крае Мира пропадают транзакции между реальностями: оказалось, они вовсе не рассеиваются, как мы думали раньше, а натыкаются на блокирующие преграды. Это требовалось обсудить.

Мы подошли максимально близко к КМ, расстояние уже позволяло как следует прощупать импульсы. Впечатления оказались не из приятных. Мы вернулись, угнетённые тамошними «эманациями», как прозвал их друг, усталые и разбитые. Ракушка привычно вытащила нас на каток – хоть немного развеяться после посещения гнетущей прохудившейся реальности. А назавтра нам предстояло вернуться в КМ и попытаться ликвидировать барьеры между ним и другими реальностями. Кто-то намеренно стягивал туда пространственные блокировки, перекрывая провешенные перемещения и зоны перехода. А мы, технари, должны были во всём разобраться. Ну, ничего нового, впрочем. Сделай то, не знаю, что, но чтобы всё работало.

Рассуждая о деталях завтрашней вылазки, Веник вновь залип перед кухонным зеркалом с тюбиком заживляющей мази в одной руке и ватным тампоном в другой.

– Слушай, может, попробовать намазать «ДракоДоктором»? – с сомнением глядя на оранжевую баночку-шайбу, спросил он.

– Дурак? – хмыкнул я. – Хочешь опаршиветь, как Ракушка после этой мазюкалки?

Друг оглянулся на дракониху, но та выглядела уже значительно лучше: травяные припарки и мазь, рекомендованные эльфом-лекарем, помогали куда лучше поддельных медикаментов.

– Успокойся, утром будешь как огурчик. Просто ты перекатался, Вень. Ветер, холод, кожа стала сухой, воспалилась. Хватит терзать физиономию. Пошли спать.

Веник угукнул.

Мы выпили подогретого клюквенного морса, накормили сонную лунатившую Ракушку драконьими галетами и устроились на ночлег. Я погасил гроздь золотых шаров под потолком, и наша квартира на двадцать пятом этаже одной из башен Полиса погрузилась в сумерки, разбавленные бликами чужих огней и реклам.

– Мы стены утепляем по старинке, книгами, – процитировал Веник уже в полусне. Куша, свернувшись в своём гнезде из огнеупорного плюша и резиновых куриц, тоже быстро уснула. Балансируя на грани яви и дрёмы, я на автопилоте проверил охранку. Дверь, стены, потолок… Вроде бы всё в порядке. И вдруг вскочил, как ошпаренный: со стороны окна шёл холодный ток.

Не скрою: в первую секунду я струсил и подумал о спланированной атаке. Такое уже было однажды: на эльфийскую фабрику проникли ликвидаторы реальностей и засыпали в котлы порошок кодиума – водоросли, которая, будучи пересушенной на солнце, вызывает галлюцинации и сильные отравления. Порошок осел на котлах, выпарился – жара в автоматических цехах стоит нестерпимая, – и по трубам ушёл в воздух над Полисом. Повезло, что это случилось ночью – большинство горожан сидели по домам.

Через несколько часов испарения кодиума вызвали сильный дождь. К тому времени экологи уже поняли, что произошло, и город накрыли огромной концентрированной плёнкой – чтобы поддерживать её, понадобились все специалисты-технари. Подняли даже студентов-первокурсников. Мы с Венькой тогда тоже помогали.

Осадки осели на плёнку, и всю влагу слили в технические озёра – теперь туда, за город, водят экскурсии: огромные котлованы прозрачной чёрной воды в перламутровых разводах. Озёра пользуются дурной славой, местные туда не ходят – говорят, галлюциногены остались в воде до сих пор, и ничего не стоит свалиться в пучину – так притягивает вода.

В тот раз накануне атаки температура резко упала и выпала роса – неизменный спутник заводских дымоходов. То же, казалось мне, было и теперь: холод, туман… Я проморгался. Да нет же. Никакого тумана не было. Это дремотное марево плыло перед глазами.

Я поднёс раскрытую ладонь к стеклу, пытаясь нащупать в струе воздуха чужеродную примесь. И понял: это обыкновенный сквозняк из щёлки. Кушка недавно разбаловалась и повытаскивала из щелей клочки ваты, которые мы напихали, чтобы не дуло.

У страха глаза велики.

Прав Веник, надо бы утеплиться по старинке, книгами.

Глава 7

Ракушка и её суженый

Кто только надоумил нас тащиться в этот дурацкий зоопарк… Была одна паршивочешуйчатая дракониха, а теперь два больных на голову дракона – прутся по пятам. Причём и Ракушка, и этот коричневый дракомонстр, которого она подцепила, вполне довольны жизнью и скалятся во все тридцать два зуба. Или сколько там их у драконов? Семнадцать, двадцать, тридцать? Ой, не мерял.

Веник шлёпал рядом и посмеивался. Время от времени он скармливал этим чудовищам остатки имбирной человечинки из давешней коробки. Ракушка лыбилась и шуршала, Коричневый монстр булькал, нежно рыча и оберегая её хвост. Я шагал и тихо таял от ярости, досады и комизма. Влипли так влипли.

А вышло это так.

В выходной мы приехали в зоопарк – Веник (медик в душе) хотел проконсультироваться с ветеринарами насчёт эльфийских снадобий, которыми мы лечили Ракушку: ему показалось, что мазь из ималайской росы чересчур густа. А пока мы наторели в ветеринарии, дракониха решила показать, кто у кого на огнеупорном поводке, и слиняла. Слиняла в буквальном смысле: если бы не след из её опаршивевшей ржаво-рыжей чешуи, мы бы ни за что не отыскали её в этом огромном питомнике зверей, чудищ и фамилиаров.

А уж когда мы её отыскали… Знаете, тут я вспоминаю знаменитую песню про императрицу: «Но ведь сердцу не прикажешь, сердце просит продолжения любви…», и Ракушка кочевряжит до вольера, чтобы встретить визави… А там…

А там этот коричневый драконище с медовыми глазами. Кушка к нему и так, и эдак, смяла прутья клетки, лапами тянулась, ушами, хвостом, носом. Тот сначала немного ошалел, но быстро признал суженую (у драконов только так и бывает). И… в общем, он заразился «почесуном», как выразился Веник. И работники зоопарка, рады-радёшеньки, тотчас сплавили его нам и выпроводили честную сумасшедшую компанию вон.

Мда.