Алексей Палаткин: Больше, чем офис

Предисловие от автора.

Офисная работа – это не асфальт ломом долбить в тридцатиградусную жару и не тяжести неподъёмные ворочать, в плане физической нагрузки здесь всё обстоит гораздо проще и легче. Однако, присутствуют нюансы иного рода. Порой, наслушавшись за день сотню оглушительных жалоб от задыхающихся праведным гневом клиентов, неизбежно посещает крамольная мысль, а не послать ли к чёртовой матери все эти кондиционерные условия, вместе с собственной опостылевшей дежурной улыбкой? Поменять бетонно-пластиковый уют на безмолвие орудий труда, пропитанных потом и кровью содранных мозолей? Я побывал по обе стороны баррикад и скажу откровенно, и там, и там недостатков хватает. Имеется лишь один неоспоримый плюс – выходные! В современном мире, риторичность вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?», меркнет на фоне монументальности актуального ныне: «Как дожить до выходных?». Как не умирать каждый вечер воскресенья, чувствую всеми фибрами души приближающий апокалипсис первого дня новой рабочей недели? Как сделать, чтобы пятничное настроение – сладостное предвкушение отдыха, длилось с понедельника по четверг? Чтобы данный период времени проходил в приподнятой, светлой и радостной атмосфере, как и полагается в канун праздника. И пока величайшие умы психологии и философии бьются над решением проблемы, предлагаю ознакомится с тем, как я сам выживал в подобной ситуации. Вряд ли я могу посвятить свой труд офисным представителям жилищно-коммунальных хозяйств, персоналам отделений почтовой связи, соцзащиты и остальным ребятам, героически трудящимся в консультативно-документо-оборотной сфере по обслуживанию потребителей. Но благодаря им, состоялся сей спектакль абсурда, не претендующий на лавры Ионеско или Беккета, да и вообще никто не смог бы сравниться с глубиной контекста данного произведения, но безусловно имеющий право на существование.

В качестве предуведомления.

Размышления ни о чём – не могут иметь определенной тематической области, потому как с презрением игнорируют любые границы. Алогичность беседы, не претендуя на зачатки смысла, носит терапевтический характер и служит исключительно в эскапистских целях.

Пролог.

В половине пятого вечера, оглохнув от навязчивых клиентов, ослепнув на оба глаза от передозировки компьютерного излучения, неоднократно проклянув все существующие миры чисел (и даже тот, куда однажды занесло Маленького Принца), подавив в себе желание сжечь архив – после всего этого веселья, в голове, в указанное выше время, раздается громкий тяжёлый звук. Этот звук может означать только то, что безумие, незаметно подкравшись, как следует шандарахнуло по рассудку, отправив его в затяжной нокдаун. Итак, в левом углу ринга, в агонии корчится представитель старшего поколения, успевший устать от собственного брюзжания и поэтому, относящийся к себе с самоиронией – Прохор Амбросович. В правом – страдает его юный коллега Иволгин, идеальный образец необузданности собственного мысленного потока, увлекающийся просмотром видеороликов про животных. Оба – ярко выраженные представители среднестатистического класса, именуемое в современном народе, как офисный планктон, лишившись благоразумия, сходят с ума. Безумие Иволгина и Прохора Амбросовича четко прослеживается в их беседах. Хотя, это с трудом можно называть беседами. Скорее – чушь, причем полная. Что поделать, чушь всегда с презрением относилась к каким-либо диетам. Но с другой стороны, лучше придаваться словесной бредятине, чем в мгновении ока превратиться в Адама, в плане одежки, и с криком: «А вот на!» и манерным жестом, уточняющим, на чем именно вы вертели свою работу, выброситься в окно. А если все же задумаете такое, то предварительно откройте окно. Вам то потом уже все равно будет, а вот организация претерпит незапланированные расходы, в связи с покупкой новых стекол.

Эпиграф:

«Свет на голову падает лунный,

На спину и на плечо.

Да, я не самый умный

И чо?»

(А.Юзленко гр. «Потомучто» «И чо?»)

Летняя тетрадка.

Июнь.

Степлеро-дырокольные настроения.

16:27

– Прохор Амбросович!

– Да?

– Есть дикое желание запустить в вас степлером!

– Необузданное?

– Безграничное!

– Всепоглощающее?

– Именно!

– Так извольте-с, запустить! Ибо негоже держать и копить в себе желания подобных характеристик. Можете и умишком тронуться!

– Представляете, уважаемый мой Прохор Амбросович, случилось! Тронулся, как вы изволили, спрогнозировать. А всё этот отчёт. У меня здесь бумаг на столе…Тонна. Хотя не исключено, что я преувеличиваю.

– Как со степлером, да?

– Нет. Вот скажите мне, почему числа так упрямы?

– А что с ними?

– Отказываются сходится! Словно издеваются надо мной! Особенно эти: три тысячи двести восемьдесят семь и пятьсот сорок пять. Если, три тысячи двести восемьдесят семь ну, еще как-то, еще куда не шло. То пятьсот сорок пять совсем никуда не годится! Отвратительное число, чудовищное! Оно словно мелкий паскудный зверек, вцепившийся в мой угасающий разум! Вот разум-то и отказал. Да, так быстро… Реактивно.

– Невероятно! И что вы чувствуете при этом? Ваши ощущения? Расскажите.

– Ощущаю, как меня обуревает новое желание.

– Захватывает вас?

– Не то слово.

– А какое?

– Одолевает!

– Поделитесь.

– Хочу метнуть в вас ножницами!

– Поразительно!

– Именно! Поразить вас хочу этими ножницами.

– Позвольте полюбопытствовать, чем же вызваны желания сии? Мы с вами никогда вроде бы не конфликтовали, жили дружно, без притеснений и недомолвок. В чем причина вспышек агрессии к моей скромной персоне?

– Так конец смены же. Еще чуть-чуть и пропоет гудок заводской!

– Не совсем понял, при чем здесь гудок?

– Вот и я не могу понять, Прохор Амбросович! И как такой мелкой пташке удается произвести аж восемьдесят взмахов крыльями за одну секунду! Представляете? Колибри, чтоб ее! Такую энергию да на вооружение научно-технического прогресса бы!

– И откуда только познания у вас такие?

– Люблю, знаете ли, передачи про животных… книжки там всякие. А вот взять, к примеру, гепарда. Такую скорость развивает! Удивительно просто! Самое быстрое животное в мире! Я, когда узнал, сам захотел попробовать! Провести эксперимент. Подготовился. Дорожка, «Старт», Финиш», секундомер – всё как положено.

– И как успехи?

– Весьма неутешительные, а точнее,– полный провал! Абсолютный крах!

– Не печальтесь вы так.

– А что мне печалиться? Крах гепард претерпел. У меня то время получше оказалось, чем у пятнистой фурии!

– Да-а-а… психиатра бы вам… да и мне заодно.

– А, знаете, был у меня один эскулап, но, увы, безрезультатно.

– Квалификации не хватило? Опыта?

– Что вы! И того и другого было в известном достатке. Врачеватель сам тронулся от моих бредней. Я рассказал ему, кем я был в прошлых жизнях.

– Воистину у вас темное прошлое!

– Ага, беспросветное! А будущее, как сказка, – чем дальше, тем страшнее!

– Вы, отвлекусь от выбранного направления беседы, отчет то доделывать собираетесь?

– Всенепременно! Безусловно! Вот только невозможно это. Я, видите ли, не страстный любитель рыскания в корзине для мусора.

– Вы выбросили отчет?

– Да! Причем без малейшего сожаления! Будь он неладен.

– Необходимо, чтобы он ладен был.

– Понимаете, в чем дело, я таки уразумел почему цифры отказывались биться в итоговых столбцах. Иннокентий Бенедиктович, предоставил мне не те данные, а именно, – данные за прошлый месяц. Теперь, по отношению к личности этого мерзавца, а если конкретизировать – к голове, у меня тоже возникает желание запустить что-нибудь этакое.

– Степлер?

– Дырокол! Я ведь очень уважаю Иннокентий Бенедиктовича, посему – дырокол и ничего кроме дырокола!

– Кровожадно!

– Дырокольно, я бы сказал! Я, конечно, попытаюсь сейчас его отыскать, но…

– Знаю, знаю! Иннокентия Бенедиктовича в такой час днем с огнем не сыщешь!

– Именно! Может попробовать ночью с водой?! А вдруг успех?

– Это тоже вряд ли.

– Да-а, мир несовершенен. Я вот с ума сошел. То ли от перенасыщенного общения с клиентами, то ли от нестыковок в вычислениях. Духота еще стоит. Кондиционер вон, сломался… Цунами, извержения вулканов, ураганы, оползни, землетрясения… Природные катаклизмы вкупе с депрессией, одолевающей массы.

– Хорошо хоть метеоритных дождей нет.

– Будут! Дайте срок! Обязательно зарядят! Надо бы зонт купить, а то мой износился совсем.

– И шабаши отсутствуют. Чернокнижники, – те вообще исчезли. Не все так плохо.

– Гм…кажется галлюцинации пошли. Видимо высокие температуры сказались.

– А-а, вы про это? Нет, коллега, это не галлюцинации, я тоже вижу ворону.

– А я ведь говорил вам, Прохор Амбросович, приладьте вы табличку: «Парковка на подоконнике только для насекомых». Так нет же.

– Когда это вы мне такое интересно говорили?

– Разве, нет?

– На все сто процентов!

– Уверены?

– Как никогда!

– А как всегда не уверенны, значит?

– Иногда.

– Гениально, Прохор Амбросович! Но вернемся к нашим баранам. Здесь я ворону имел в виду.

– Я понял.

– Догадались?

– Вроде того.

– Ну, тогда, вопрос дня!

– Я весь во внимании.

– Только прошу, одежду не снимайте.

– Что???

– Вопрос дня может сорваться.

– Я и не собирался.

– Тогда, под торжественный грохот фанфар, вопрос. Как вы считаете, уважаемый Прохор Амбросович, с какой целью данное пернатое создание решило облагородить своим присутствием нашу скромную обитель?

– Боюсь, ответ будет не очень.

– Не бойтесь, Прохор Амбросович, я с вами, вы главное одежду не снимайте.

– Да, с чего вы взяли?!? Я что, когда-нибудь был замечен за таким делом?

– Хотите сказать, вы не сторонник прилюдных раздеваний?

– Да, нет же! Тысячу раз, нет!!!

– Тогда отвечайте немедленно, а то не ровен час, я сам раздеваться начну.

– Что здесь делает эта ворона?

– Ну, да.

– Понятия не имею!

– Может, у нее спросим? Ворона, ворона, сколько мне лет жить осталось?

– Обычно, такие вопросы кукушке задают.

– Думаете, она лучше осведомлена?

– Не знаю, просто традиция такая.

– То есть, по-вашему, я разрушитель традиций получается?

– Вероятно. Вы ведь на прошлый новогодний корпоратив принесли ёлку, украшенную чайными пакетиками.

– Неожиданный ход с моей стороны, согласитесь?

– Более чем.

– Еще бы, елка на новый год, – вот я всех удивил, да?

– Я вообще-то чайные пакетики имел в виду.

– А что с ними не так? Я конечно больше кофе люблю. Но украшать ёлку кофейными баночками это, по-моему, перебор. Или нет?

– Вы сейчас серьезно?

– А то! Знаете, Прохор Амбросович, какой я серьезный человек? Я даже себе в зеркале не улыбаюсь.

– Что так?

– Чересчур драматичное выражение лица!

– Ну, вы завернули!

– Это у меня от дяди, он тридцать лет в упаковочном отделе отпахал! У вас, кстати, сыра с собой нет?

– Нет. А зачем?

– Можно басню инсценировать, я альтернативный финал придумал даже!

– Чувствую, сейчас выдадите.

– И чувства вас не обманули, Прохор Амбросович!

– На стол встанете?

– Блестящая мысль!

– Я пошутил.

– Поздно!

– Вы хоть бумажку какую-нибудь подстелили бы…

– Ворона каркнула во все воронье горло,

Вороний лор развел руками:

«Увы, голубушка, но слишком поздно.

Вы, кстати, гроб то заказали?»

– Потрясающе!

– Не стоит.

– По-моему, у нее глаз задергался.

– Наверняка, от «голубушки»!

– А вы любитель басен, значит?