– Не смотрите на меня, как на сумасшедшую, – сказала она. – Просто почти целый год я не курила. Запланировала, как говорится, завязать… Не я так придумала, а судьба за меня всё решила. Но, как видно, не суждено удержаться от соблазна. Но с сигаретой – я живу… по-настоящему. Вам не понять.

– Вы правы, не очень хорошая привычка, – Зуранов закурил новую сигарету и подумал о том, что его почти совсем не тянет к табаку там, в Раннем Неолите. – Ладно, слушаю вас дальше. Дело заключается в том, что я тоже ненавижу преступников, и если есть в данном случае убийца, то я его найду.

– Я, как видите, не очень молодо выгляжу – по многим причинам. – Лилия Максимовна расчувствовалась или очень хорошо играла. – Вы… знаете… Ты, знаешь, Алёша, я пережила свою непутёвую дочь, мужей, друзей, хороших знакомых – всех! И хотя, по сути, меня уже почти больше года нет на нашей грешной земле, я ещё способна дёйствовать. Хочу, чтобы справедливость восторжествовала.

Очень внимательно слушал кокетливую «старую грешницу» Зуранов. Он не обратил внимания на непутёвую шутку старой актрисы, когда она сообщила, что её «уже больше года нет на нашей грешной земле». Пусть изощряется и… кокетничает. Он старался записать в блокнот всё самое главное, важное по делу.

Рассказ кинозвезды былых, не таких уж и давних времён был более чем правдоподобен. В нём, конечно, хватало излишних эмоций, но, всё-таки, выпирала из него и сухая, жестокая правда, похожая на страшную сказку… фантасмагорию. Сыщик на столько увлёкся этим повествованием, что даже не удосужился записать его на аудиодиск, не говоря уже о видео.

Уходя, она сказала:

– Возможно, ситуация сложится именно так, что мы с вами, Алексей, больше не встретимся. Я буду от вас очень далёко. Но я уверена в успехе… нашей операции, поэтому вы сами возьмёте небольшой чемоданчик с деньгами и кое-какими драгоценностями. Гонорар за ваш труд – все мои богатства и сбережения.

Зуранов хотел возразить, выразить протест по этому поводу, но Лилия Максимовна быстро сунула ему в руки листок бумаги, сложенный вчетверо, и стремительно вышла за дверь офиса.

Он развернул лист и машинально прочитал то, что на нём написано: «Заброшенное село Соловейниково, Полевая улица, дом № 4 , разрушенное здание, подполье, коричневый чемодан в большом железном сундуке. Копать – метр от лестницы, справа». Зуранов хотел было выбросить бумажку, но вовремя раздумал.

Мало ли что там, в сундуке. Да и, видимо, имеются какие-то причины (возможно, здесь тоже кроется криминал) для того, чтобы Козицкая больше не появлялась здесь, в «Портале», и оплатила работу сыщика именно таким, весьма и весьма, странным способом. Впрочем, и той суммы, которую она выдала Зуранову, было, вполне, достаточно для оплаты услуг начинающего частного детектива.

Телефон на столе принципиально молчал и сотовый тоже. Да и новых посетителей и просто любознательных людей он не ждал. Алексей осознавал, что, по большому счёту, он как частный детектив пока никому не нужен. Впрочем, не совсем так. Приходила к нему в гости – и домой, и уже посетила однажды офис до его открытия двадцатилетняя Жанна, продавщица из уличного киоска.

Он знал, что она навещала не только его, «параллельно» минимум, ещё пятерых-семерых мужиков и парней, чего и не скрывала. Любовью тут и не пахло. Просто, по выражению Жанны, ей очень нравилось «часто и много трогаться». Как говорится, был бы, хоть какой, но мужик, пусть даже обезьяноподобный. Орангутангом или гиббоном Зуранов себя не считал, да и не походил на таковых. Он, если не красавец, то, вполне, симпатичный парень. Здоровяк.

Время неукротимо шло к вечеру. Через пятнадцать минут. Небольшие настенные говорящие часы китайского производства приятным женским голосом объявили: «Точное время – семнадцать часов, ноль-ноль минут!».

Зуранов закрыл изнутри входную дверь в свой небольшой офис, ключ положил в карман брюк. Потом прошёл в свой кабинет, набрал шифр сейфа и положил в него долларовый задаток и бумажку, в которой Козицкая подробно написала, где искать все её сбережения. «Чудит бабушка, – подумал он.– Как только она появится в офисе «Портала», верну ей эти координаты. Сначала посчитала меня киллером, а теперь вот – полным кидалой. Глупость!».

Его офис был, в принципе, очень удобным для работы. Бывшая «хрущёвка», только состоящая не из двух комнат, как его квартира, а трёх. Более чем достаточно. Но здесь, в бывшей квартире молодого человека, который, в срочном порядке, продал её и уехал в другой город, к маме; было темно, как у негра в заднице, и зимой, и летом. Зуранов включил в обеих комнатах свет.

Он сегодня не торопился ехать домой, где его никто не ждал, а решил побыть здесь часок-другой. Что называется, по свежим и первоначальным данным решил построить схему своего дальнейшего действия. Надо было определиться, с чего начинать следствие. Собрался запустить компьютер, но вдруг ощутил, что его, в очередной раз, бросает в «чёрную трубу» времени. Прошла секунда. Он зажмурился, а потом открыл глаза – и очутился неподалеку от своего жилья у Чёрных Камней. Ничего не изменилось. Зур, по-прежнему, оставался изгнанником в Племени Уходящих.

Зур присел на большой горячий валун, уже ни сколько не удивляясь тому, что гол, как сокол. «Не вовремя, – подумал он уже на языке местного племени, – только начал заниматься расследованием и… улетел». Неизвестно, сколько продлится его очередная «командировка».

Да, здесь полное одиночество. Ещё более жестокое, чем там, в будущем. Зур уже давно разграничил два мира своего обитание на «настоящее» и «будущее». У Чёрных Камней, как бы, незаметно прошли двенадцать лет его изгнания. Двенадцать лет, наполненных множеством самых невероятных приключений, опасностей, непредсказуемых событий…

Его не щадила, не баловала судьба. Зуру временами было не по себе от мысли, что ему предстоит прожить вдали от родного племени до конца дней своих.

Старейшины, давным-давно, когда его, ещё мальчиком, изгоняли из основной стоянки, под названием Серые Камни, утверждали что это, прежде всего, решение Великого Бога Дагу Бо. Они лукавили, потому что им не дано было знать, о чём думал Бог Богов и как он решил. Другая жизнь, та, что начинается после физической смерти, являлась для Зура (да и Зуранова) великой тайной. Да и не думал он о ней, не путался в догадках. Одна забота лежала на нём – прокормить, обогреть, одеть и… сберечь себя. Но теперь он был силён и ловок. Двадцатипятилетний дикарь – уже зрелый мужчина.

Состояние одиночества научило Зура мыслить неординарно, уметь подмечать самые мелкие детали вокруг себя, в той обстановке, которая окружала его, и делать из всего происходящего и ещё не случившегося чёткие, определённые умозаключения. Ведь каждый день перед Зуром стояла дилемма: жизнь или смерть.

В своей небольшой пещере, у Чёрных Камней, последние два года Зур жил не один, а с молодой гигантской обезьяной, чуть повыше его ростом, коренастой и сильной. Дикая женщина, как называл её Зур, была покрыта длинной, мягкой и густой светло-серой шерстью. Узколоба, с мощными челюстями, с маленькими ушами и чёрными глазками… Почти человек, если бы не длинный хвост.

Сравнительно за короткое время она так научилась подражать действиям Зура, что ему порой казалось, что обезьяна обладает человеческим разумом. Но, к сожалению, его подруга Тан была не так смышлёна, как хотелось бы. Правда, на совместной с ним охоте она проявляла бесстрашие, ловкость, беспощадность и сообразительность.

Удивляло Зура, что она не ела ни какого мяса – только растительную пищу: бананы, гроздья которых иногда по высоте достигали человеческого роста; плоды гигантского манго; стебли болотного камыша, какие иногда приносил в пещеру молодой охотник.

Особенно она любила дикие арбузы с жёлтой, чуть горьковатой на вкус мякотью, что росли прямо на склонах и уступах скал. Они не отличались большими размерами. Те, что были величиной с человеческую голову, считались огромными. Когда Зур ел мясо, Тан презрительно фыркала и долго пронзительно рычала, выражая своё категорическое мнение на этот счёт: «Гры-ра-р-ры!».

Их встреча произошла неожиданно. И если бы её ни случилось, то обезьяне пришлось бы погибнуть, задушенной, примерно, семиметровым, средних размеров удавом, который плотно, двумя кольцами, обмотал крепкое тело Тан. Конечно же, Зур не столько желал выручить обезьяну из смертельного плена, сколько захватить двойную добычу. Ведь он знал, как вкусен обезьяний мозг, если его есть в сыром виде прямо из вскрытого черепа, ладонью. Да и мясо большой змеи, просушенное на солнце или слегка поджаренное на слабом огне – неплохая еда.

Зуру удалось подкрасться к удаву незамеченным и ловким ударом каменного топора сделать расщелину между двух сросшихся стволами деревьев, и тут же, вместо клина, ловко поставить между створок примитивного капкана собственную дубинку. Конец хвоста удава, которым большая змея уже собиралась ударить охотника, неожиданно появившегося невесть откуда двуного, разумного и опасного противника, попал в расщелину.

Расчёт Зура был точен. Он ударом пятки правой ноги выбил дубину из раздвинутых им стволов деревьев – и в один момент они сошлись вместе. Удав, непроизвольно расслабив мышцы тела, сам оказался пленником. Цепкая ловушка прочно зажала заднюю часть его тела… Зур хорошо знал, что сердце ползучего врага находится именно в хвосте, как и всех ему подобных тварей.

Молодой охотник уже наполовину праздновал победу. Но мощное, тёмно-зелёное живое «бревно», отпустив обезьяну, разжалось, почти расслабилось, потом снова импульсивно напряглось. Большая голова удава стремительно, словно на пружине, пошла на сближение с телом Зура. Охотник удачно ушёл от броска в сторону и успел нанести змее несколько мощных ударов каменным топором по носу опасного пресмыкающегося.

После этого, пока ползучий враг не пришёл в себя, он торопливо сделал из прочной лианы петлю и накинул её удаву на шею (благо, что даже у змеи имеется таковая, правда, довольно условная). Потом он сделал ещё один точный удар топором по черепу ползучего врага – и битва завершилась.

Помогла Зуру уйти от смертельного удара не только природные ловкость и сноровка, но и долгие упорные тренировки. Там, в другом мире, в будущем, он осваивал приёмы рукопашного боя. В частности, по-возможности, уделял внимание боевому самбо. Но, в основном, учился защищать свою жизнь в обоих мирах, в далёком прошлом и в настоящем. Немало имелось и там, и здесь желающих отправить его на тот свет, то есть в иной, неведомый мир.

Спасённая им обезьяна, после смертельных объятий удава долго находилась почти в предсмертном состоянии, поэтому охотнику пришлось нести её на себе, до самой пещеры у Чёрных Камней. Нелёгкая ноша. Гораздо тяжелее по весу, чем сам Зур. А потом он по кускам перенёс в своё жилище и тело удава. Благо, что его пещера находилась не так уж и далеко от того места, где произошла его битва с большой змеёй. Да и шакалы, и другие звери оказались, на сей раз, менее расторопны, чем Зур.

Убивать обезьяну он не стал и, даже наоборот, подкармливал свою умирающую… добычу плодами инжира, поил родниковой водой из чаши, сделанной из собачьего черепа. Посуда у Зура имелась самая разнообразная: от грубых деревянных чаш, сотворённых с помощью кремниевого ножа из кусков тополя и красной берёзы, у которой крупные тёмно-алые ягоды; до верхней части панциря карликовой черепахи.

Через несколько дней ухода за обезьяной Зур окончательно убедился в том, что она не собирается умирать. Это не только порадовало его, но и, одновременно, расстроило. Ведь за ослабевшей больной и с деформированными, а может, и переломанными костями, лежащей на большой медвежьей шкуре, приходилось ухаживать – в буквальном смысле слова, выскребать из-под неё испражнения, вытирать мочу. Он умудрялся, перекатывая её с места на место, даже менять под обезьяной подстилки, просушивать их. Благо, у охотника имелось их больше, чем достаточно. Но занятие не из приятных.