У нее был знакомый бруклинский акцент. Чейз протянул ей карточку, надеясь, что его фирменный ледяной взгляд, от которого робели самые крутые воротилы, подействует и на нее.

– Просто пробейте.

Не подействовал.

– Я просто спросила.

К счастью, купить крекеры и еще кое-какие основные продукты оказалось куда проще. Кассир, ярко выраженный калифорниец, проводил Чейза дежурным «Хорошего дня», в котором явно чувствовалось невысказанное «приятель». Чейз родился и до десяти лет жил здесь, в Виста-дель-Мар, а потом уехал с отцом в Нью-Йорк. На него нахлынули воспоминания о счастливом времени, когда он жил с матерью, которая обожала его, но он отогнал эти мучительно-сладкие образы, не желая жить прошлым и сомневаться в своем решении уехать.

Чейз нашел Эмму в той же позе, в какой оставил. Он положил перед ней аптечный пакет, и она уставилась на многочисленные коробочки.

– Я ценю твое рвение, но, боюсь, меня не хватит на все это.

– Я и не думал об этом, просто хотел, чтобы ты выбрала самый простой.

– Я думаю, они все примерно одинаковые, но некоторые, может быть, дадут более адекватные результаты.

– Хорошо. Начни с этого.

Она подняла брови. Он ждал, и она вздохнула и указала на дверь.

– Если ты не возражаешь, я бы хотела остаться одна.

Он встал. Она казалась ему такой маленькой и хрупкой.

– Но ты позовешь меня, как только что-то станет ясно?

– Конечно.

– Эмма, – она быстро глянула на него, но ничего не сказала, – если ребенок мой, я сделаю все, что нужно, для вас обоих.

Глава 3

Когда Чейз вышел из ванной, Эмма несколько минут просидела неподвижно, а потом разложила коробочки на тумбочке и снова опустилась на пол.

Беременна. Она прижала руки к животу. Неужели правда? Эти месяцы она придумывала все новые предлоги, чтобы не верить: во-первых, не знала, где искать Чейза, во-вторых, боялась реакции отца. Она взяла один из тестов, быстро прочла инструкцию. «Всего минута!» – заявляла инструкция. Всего шестьдесят секунд! Как будто кто-то не знал, что такое минута, и действительно, через минуту она получила ответ. Сорвав с себя рубашку Чейза, она неловко забралась в душ, пытаясь совладать с дыханием.

Как страшно может измениться жизнь всего за шестьдесят секунд! Она сделала глубокий вдох. Это не конец света, тест только подтвердил то, о чем она давно догадывалась. Она справится с этим. Жизнь время от времени била по ней так сильно, что она не думала, что сможет подняться, но всегда вставала с колен и торжествовала. В последнее время она пережила события куда более страшные – смерть матери, например. Рождение ребенка, даже незапланированное, – вовсе не смерть или что-то подобное, а торжество жизни.

Эмма вздрогнула от внезапной мысли. Тест мог дать неверный результат. Что, если она неправильно поняла инструкцию? Она ведь торопилась. Эмма вылезла из душа и завернулась в полотенце. На этот раз она будет строго следовать предписаниям и все перепроверит дважды.

Полчаса спустя она стояла перед раковиной, на которой лежали в ряд палочки и коробочки с овальными окошками. В руке она держала инструкции и сверяла картинки с показаниями тестов. Две розовые полоски – беременна. Плюсик – беременна. Окошко, в котором так и написано: «беременна». Еще одно, в котором опять не видно заветной частицы «не». Две голубые полоски – чрезвычайно беременна. Все тесты говорили одно и то же. Она попятилась, пока не наткнулась на стену, и осела на пол. Она должна быть в ужасе, почему же ей не страшно?

Ее рука погладила живот. Там рос ее ребенок, ее и Чейза. Ребенок! Господи, она собиралась произвести на свет новую жизнь. У нее снова будет семья, не тронутая смертью, ложью и отчаянием. По ее щекам покатились слезы, но это были слезы счастья.

* * *

Чейз нахмурился, глядя на плотно закрытую дверь ванной. Сколько еще ему ждать? На одном из тестов было написано, что ответ будет через минуту, но Эмма, возможно, воспользовалась другим, который давал ответ, когда ему будет угодно. Не в силах справиться с собой, он постучал в дверь.

– Эмма? Помощь нужна? – Он поморщился от нелепости фразы. – Чай и крекеры готовы. – Хотя чай наверняка уже совсем остыл, а крекеры засохли. – Эмма, я вхожу.

Она сидела в той же позе, только завернутая в полотенце. Чейз не понял, хорошо это или нет. Она слабо махнула рукой в сторону раковины:

– Взгляни.

Оказывается, она использовала все тесты.

– Неудивительно, что это заняло столько времени. Сколько воды ты выпила, чтобы пройти их все?

– Как верблюд плюс еще пара галлонов.

– Ну и что тут у нас? – Он осмотрел шеренгу тестов и застыл. – Некоторые говорят, что ты беременна.

– Все так говорят.

– Все?

До этого момента он отказывался верить в это, считал себя непричастным к этому. Он убедил себя, что Эмма просто ошиблась и тест все исправит. Теперь можно было паниковать.

– Все? – повторил он.

– Каждый. Но я бы предпочла обсуждать это одетой, – сказала Эмма убийственно вежливо и встала. – Если ты не возражаешь.

Его мозг автоматически обработал информацию.

– Можешь одеть свое платье, хоть оно и мятое, или я дам тебе футболку и шорты.

– Спасибо, в футболке будет удобнее.

Он вышел из ванной, она последовала за ним. Все еще двигаясь на автопилоте – господи, ребенок! – он вытащил из ящика одежду и положил ее на кровать, взглянув на Эмму. Она была бледна, но совсем не так убита новостью, как он.

– Нам надо поговорить, – заявил он.

– Если честно, я бы сейчас поехала домой. Может, мы встретимся через пару дней? Так у нас будет время переварить все это.

Переварить? Он уже переварил все, что нужно. У него было две проблемы: беременность Эммы и ее папочка. С другой стороны, спорить с ней, когда ей плохо, он не хотел. Ситуацию все равно контролировал он: без него она домой не доберется, и уж точно он не отпустит ее, не накормив ее и ребенка. Он провел рукой по волосам. Вот черт!

– Одевайся, милая, а я приготовлю свежий завтрак.

– Спасибо, мне начинает хотеться есть.

– Если ты правда голодна, я открыл бобы, – сказал он, когда она присоединилась к нему, – или я могу снова приготовить омлет, если хочешь.

– Снова?

– Я приготовил немного утром.

– Бобы – это здорово. – Она улыбнулась. – А фруктов у тебя нет?

Как хорошо, что он подумал о фруктах как о необходимых продуктах!

– В холодильнике.

Она достала апельсин, киви и виноград, разложила завтрак по тарелкам, сервировала стол, двигаясь непринужденно, восхищая Чейза.

– Как ты это делаешь? – спросил он.

Она улыбнулась шире:

– Сказываются годы практики. Я развлекала клиентов отца, а моя мать… – она запнулась, – была художницей. Думаю, я унаследовала ее чувство цвета и пространства.

– Ты рисуешь?

Эмма села и указала ему на стул на противоположном конце стола.

– Как сказать. – Она положила салфетку на колени. Даже завтракая всухомятку в чужом доме, она не забывала о манерах. – Мне повезет, если я смогу нарисовать прямую линию.

– Но тебе хотелось бы уметь рисовать, – предположил он.

Она откусила кусочек крекера.

– Ты прав.

– Может быть, наш ребенок унаследует ее способности.

– Будем надеяться, что он или она больше ничего не унаследует, – пробормотала она.

Он прищурился и отметил, что надо будет узнать побольше о покойной жене Рональда. Он смутно припоминал какой-то скандал; это было, наверное, когда он уже переехал к отцу – его мать вращалась в других кругах и вряд ли могла говорить ему об этом.

– У меня тоже есть определенные особенности, которые мне не хотелось бы передавать своему сыну или дочери. – Он помолчал и спросил: – Значит, ты оставишь ребенка?

– Я оставлю и выращу ребенка… – Она закусила губу. – Я не смогла бы… не смогла бы отдать своего ребенка.

– Нашего ребенка. – Ему хотелось бы найти менее неуклюжий способ подвести разговор к следующему вопросу. – Ты сказала, что я отец.

– Других вариантов нет, – спокойно ответила она.

– Ты уверена?

Она взмахнула ломтиком апельсина:

– Ладно, денежный мешок. Давай поговорим так, чтобы даже ты все понял. Есть женщина, которая давно ни с кем не спала, и мужчина, положивший конец ее воздержанию; отнять презерватив – и вуаля! Если у тебя все еще есть сомнения, я двенадцать раз все перепроверила.

Он бы рассмеялся, если бы все не было так серьезно.

– Я не ставлю под сомнение твою аккуратность.

Она застыла:

– Значит, думаешь, который из моих любовников – отец ребенка?

– Надеюсь, ты не будешь возражать против теста на отцовство? – ответил он вопросом на вопрос.

– Конечно, нет.

– До рождения?

Она нахмурилась:

– А так можно?

Откуда ему было знать? Он никогда раньше с таким не сталкивался, напротив, тщательно избегал этого.

– Мы спросим твоего врача.

Эмма отодвинула тарелку:

– Нет никаких «нас».

– У тебя будет ребенок, конечно, есть «мы», черт возьми. – Он перегнулся через стол, чтобы придать вес своим словам. – Пожалуй, сейчас самое время сообщить, что я не откажусь от своего ребенка. Я пройду весь путь с вами.

– Сначала мне нужно подтвердить беременность, а потом мы решим, как быть. – Она грациозно поднялась из-за стола. – А теперь я хочу домой, если ты не против.

Он был против, и еще как, однако он ничего не добился бы, если на все реагировал необдуманно. Чейз откинулся на спинку стула и уставился на Эмму. Она была красива и умна, но она была Уорт, и это делало ее последней в списке кандидатур на роль матери его ребенка: он вдоволь наобщался с выходцами из ее мира.

Наверное, его отец чувствовал то же самое, когда Пенни Ларсон сказала ему, что беременна. Однако, в отличие от Тиберия Бэррона, Чейз не позволит Эмме родить незаконного ребенка, тем более что она выгодно отличалась от себе подобных, непреодолимо притягивая его к себе. Осознавала она это или нет, но он собирался взять ситуацию в свои руки, начиная с этой секунды.

– Буду счастлив доставить тебя домой, – он подождал, пока в ее глазах зажглось облегчение, – с одним условием.

Она сложила руки на груди.

– Это не деловые переговоры.

О нет, это были как раз они, Эмма просто пока не поняла этого.

– Это и мой ребенок, и я хочу участвовать в его жизни с самого первого дня. – Он криво усмехнулся. – Собственно, так и получилось, так что теперь я хочу пойти с тобой к врачу.

– Ни за что.

– Эмма, тебе не откреститься от меня. Я просто найду другой путь, легче будет согласиться на мои требования.

– Как только беременность подтвердится, мы встретимся и все обговорим. Пока же я должна сама все обдумать.

Он не собирался соглашаться. Он недостаточно хорошо знал ее, не знал, что она сделает, пока он будет сидеть и ждать. Он молчал, и она приняла его молчание как знак согласия. Она направилась в спальню и вернулась с одеждой и телефоном.

– Не провожай, – так спокойно, холодно, гордо, так ясно давая понять, что уходит, произнесла Эмма. – Я возьму такси.

Он посмотрел на телефон, потом на столик, за которым она вчера пила чай, и пожал плечами:

– Ладно.

Она аккуратно закрыла за собой дверь, а он досчитал до десяти, подошел к столу и взял телефон Эммы. В дверь постучали, как раз когда он протянул к ней руку.

– Что-то забыла?

Он не мог не признать, что держалась она очень хорошо.

– Думаю, мы перепутали телефоны.

– Мы?

Она вздернула подбородок.

– Да. Мы.

– Я подвезу тебя.

– Я сказала…

– Я помню, Эмма. Тебе нужен твой телефон? – Не дожидаясь ответа, он вышел из дома и остановился у машины. – Тогда поехали.

Эмме Уорт предстояло многое узнать о нем, например, что им очень трудно вертеть. Очень скоро она это поймет.