От этой правды мне не убежать. Перед тем как в восемнадцать лет сесть на самолет в Бостон, я сказал Луизе, что вернусь за ней. Этого так и не случилось, хотя на протяжении первых четырех лет она терпеливо меня ждала, присылая распечатки со свадебными платьями и изготовленными на заказ кольцами. В какой-то момент бедняжка поняла, что помолвка не состоится, и стала жить дальше. Но на это ей потребовалось около двух десятков лет.

Я должен принести ей извинения и непременно это сделаю, но думать, будто я теперь обязан на ней жениться – это уж слишком.

– Знаешь, – сказала мать, заговорщически понизив голос, – последним желанием твоего отца было, чтобы ты женился на Луизе.

«Знаешь, – хотелось мне сказать таким же тоном, – меня это вообще не волнует».

– Сочувствую твоей боли, но мне ужасно трудно идти на уступки ради Эдвина. Особенно теперь, когда его нет с нами, чтобы их оценить, – спокойно сказал я.

– Тебе нужно остепениться, милый. Обзавестись собственной семьей.

– Этому не бывать.

Но Урсула Уайтхолл не позволила такой ерунде, как реальное положение вещей, испортить ее прекрасную речь. Я мог легко представить, как она поднимается на импровизированную трибуну.

– Я постоянно слышу о тебе от знакомых с Восточного побережья. Говорят, что ты умен, проницателен и никогда не упускаешь хорошей возможности. А еще говорят, что в твоей личной жизни бардак. Что вечера ты проводишь за азартными играми в заведении этого дикаря Сэма Бреннана, выпиваешь и водишься с легкомысленными женщинами вдвое младше тебя.

Первое обвинение попало в яблочко. Последнее, напротив, было откровенной ложью. Я установил строгий предел в пять лет. Выбирал в любовницы женщин на пять лет младше или на пять лет старше меня. Признаться, я лишь раз нарушил это правило ради восхитительно раздражающей Эммабелль Пенроуз. При всех своих недостатках мразью я не был. Нет занятия более позорного, чем встречи с женщиной, которую можно принять за твою дочь. К счастью, никто в здравом уме не подумал бы, что я разрешу своей дочери одеваться, как Эммабелль Пенроуз.

– Я понимаю, что ты расстроена, мамуля, но не позволю уговорами склонить меня к браку.

Сквозь огромные стеклянные двери я видел, как Киллиан и Хантер выходят из конференц-зала вместе с остальными членами правления «Королевских трубопроводов». Хантер на ходу показал мне средний палец, а Киллиан отвесил краткий кивок, означавший, что мы поговорим позже.

Из-за этого звонка я на час отстал от графика. Я за три десятилетия не уделял отцу так много времени. Отправлю ему солидный счет прямо в преисподнюю. Мама тем временем все бубнила:

– …оторван от своих корней, от своего рода. Подозреваю, что еще многое станет известно, когда ты вернешься домой. Я могу отправить частный самолет, если хочешь.

Частный самолет принадлежал Бутчартам, а не Уайтхоллам, и я знал, что не стоит принимать одолжения от людей, перед которыми не намерен быть в долгу.

– Не нужно. Я полечу коммерческим рейсом с простыми обывателями.

– Первый класс – это так пошло, если, конечно, речь не о «Сингапурских авиалиниях». – Если что-то и могло отвлечь мою мать от того, что она только что стала вдовой, так это разговоры о богатстве.

– Полечу бизнесом, – язвительно сообщил я. – Пообщаюсь с самыми что ни на есть обыкновенными людьми.

Я знал, что для матери лететь бизнес-классом – все равно что путешествовать на суденышке, перебиваясь исключительно сырой рыбой из океана и солнечными лучами.

– Ох, Дэвви, мне бы очень этого не хотелось. – Я с легкостью мог представить, как мать вся напряглась. – Когда нам тебя ждать?

– Сообщу в ближайшие несколько дней.

– Поторопись, пожалуйста. Мы очень по тебе скучаем.

– Я по вам тоже.

Когда мы закончили разговор, я почувствовал, будто меня выпотрошили.

Возможно, я скучал по матери и сестре.

Но точно не скучал по замку Уайтхолл-корт.

На оставшуюся часть дня я взял выходной. Вопреки распространенному мнению, я не был, как говорят, женат на своей работе. По сути, даже не был с ней обручен. Я состоял в свободных отношениях с фирмой, которую основал, и при любой возможности проводил время вне офиса.

Потеря отца, даже если я уже забыл, как он выглядел, служила отличным поводом, чтобы взять выходной.

По небу лениво плыли облака, с любопытством наблюдая, каким станет мой следующий шаг. Не имея обыкновения заставлять природу ждать, я зашел в бар под названием «Храм» – ирландский паб неподалеку от моего офиса. Я сидел за стойкой, когда в бар через липкие деревянные двери ворвалась Эммабелль Пенроуз. По лицу текли слезы, и выглядела она, как ходячая катастрофа через несколько секунд после колоссального взрыва.

Эммабелль была самой красивой женщиной на земле. Это не преувеличение, а очевидный факт. Ее длинные роскошные волосы будто впитывали каждый луч солнца, что их касался, ниспадая прядями различных белокурых оттенков. По-кошачьи хитрые глаза черничного цвета всегда глядели с поволокой. Полные яркие губы были пухлыми, будто ее только что яростно целовали.

И это не говоря о ее теле, которое, как я склонен подозревать, однажды может стать причиной Третьей мировой войны.

Она была молода. На одиннадцать лет младше меня. В нашу первую встречу три года назад, когда я пришел передать ее младшей сестре, Перси, брачный договор от Киллиана, я увидел краем глаза, как она спала, и весь следующий месяц мечтал о том, как ворвусь в постель этой светловолосой нимфы.

Привлекательность Белль усиливало еще и то, что она, как и я, отвергала брак как понятие и относилась к своим романтическим связям с тем же практицизмом, с каким обычно подходят к финансам. Ее пыл, ум и бунтарские замашки стали для меня глотком свежего воздуха. Чего не скажешь о том, как она выгнала меня посреди ночи из своей квартиры вскоре после начала нашей интрижки.

Возможно, мисс Пенроуз – сама Афродита, восставшая из пены морской на берегу Кипра, но я – мужчина с чувством собственного достоинства и положением в обществе.

Я простил, но не забыл.

Хотя, если присмотреться повнимательнее, она выглядела немного… потрепанной?

Будто готова разрыдаться в бокал с шардоне.

Едва Эммабелль успела войти в бар, к ней подошел мужчина, а я сидел в углу и, посмеиваясь, наблюдал, как она чуть не сломала ему руку.

Но вместе с весельем пришло невыносимое чувство ответственности, которое снедало меня изнутри. Какой бы неприглядной ни была мысль о том, чтобы помочь этой дерзкой чертовке, я знал: Перси – жена Киллиана и сестра Белль – протащит меня по всем девяти кругам ада Данте, если узнает, что я попросту повернулся к ней спиной.

К тому же Эммабелль не из тех, у кого приключился бы полноценный нервный срыв из-за сломанного ногтя. Как юрист я всегда питал интерес к людям. Из-за чего же могла сорваться эта крепкая, как кремень, женщина?

Я подошел к ней, осыпал комплиментами и словами утешения, а потом попытался уговорами что-нибудь у нее выудить. Как я и предполагал, Белль отказалась идти навстречу. Девчонка была колючая, как розовый сад, и такая же красивая.

Я решил развязать Белль язык с помощью всемирно известной негласной сыворотки правды. Алкоголя.

И только после третьей стопки коньяка она повернулась ко мне, посмотрела большими сияющими бирюзовыми глазами и сказала:

– Мне нужно срочно забеременеть, если хочу самостоятельно родить ребенка.

– Тебе тридцать, – ответил я, потягивая все тот же «Стингер», с которого начал вечер. – У тебя еще предостаточно времени.

– Нет. – Белль, икая, неистово замотала головой. Видимо, сегодня день истеричных женщин. Похоже, мне никуда от них не деться. – У меня… патология. Так что лучше с этим не тянуть. Но мне не с кем его завести. И нет финансовой стабильности.

В моей голове начала зарождаться практичная, хоть и нездоровая мысль. Вариант, как одним выстрелом убить двух зайцев.

– Вопрос с отцом не так уж важен. – Белль шмыгнула носом и собралась сделать очередной глоток напитка. Я выхватил бокал у нее из рук, а вместо него всучил ей стакан воды. Если у нее проблемы с фертильностью, то путь к алкоголизму – шаг в неверном направлении. – Я всегда могу воспользоваться услугами донора спермы. Но «Мадам Хаос» только начинает приносить существенную прибыль после нескольких месяцев работы в ноль. Мне не стоило выкупать доли других партнеров.

Белль была единственной владелицей бурлеск-клуба в центре Бостона. Как мне объяснил ее зять, Эммабелль – целеустремленная бизнесвумен, которая ускоренными темпами приближалась к выручке на семизначные суммы. Но покупка долей двух других партнеров клуба здорово ударила по ее банковскому счету.

– Дети дорого обходятся, – с сожалением хмыкнул я, подготавливая почву для своего предложения.

– Уф. – Она неохотно отпила воды и положила руки на барную стойку. – Неудивительно, что люди обычно ограничиваются двумя.

– А кроме того, в какой-то момент тебе придется вернуться к работе. Ты же работаешь по ночам? Кто-то должен будет позаботиться о ребенке. Либо дорогостоящая нянечка, либо отец.

Я попаду в ад, но, по крайней мере, отправлюсь туда с шиком.

– Отец? – Белль недоверчиво посмотрела на меня, будто я предложил ей оставить ребенка с уличной шпаной. – Я ведь уже сказала, что прибегну к услугам донора спермы.

Так вот, значит, что она теперь решила?

Зачатие ребенка с Эммабелль Пенроуз – идеальное решение всех моих насущных проблем.

Нет, я бы не стал делать ей предложение. Мы оба не хотели вступать в брак, и я подозревал, что приручить Белль труднее, чем обдолбанного медоеда. Но я бы пошел на своеобразное соглашение. Я буду ее содержать. А она, со своей стороны, станет для меня каиновой печатью^[9]. Путевкой на волю из королевского семейства.

Мать оставит меня в покое, Луиза не захочет иметь со мной ничего общего, а у всех прочих женщин не останется иллюзий о том, что они смогут заставить меня остепениться. Тем более что я искренне хотел наследника. Я не хотел, чтобы титул маркиза канул в Лету вместе со мной. Недавно британский парламент в попытке стать более прогрессивным внес законопроект, согласно которому, дети, рожденные вне брака, теперь считаются законными наследниками. Казалось, вселенная посылала мне знак.

Эммабелль – безупречная кандидатура для воплощения моего плана.

Бесстрастная. Безжалостная защитница собственной независимости. Обладательница матки.

К тому же стоит сказать, что зачатие с женщиной ребенка не станет самой сложной задачей, которую на меня когда-либо возлагали.

Пока мой разум начал набрасывать мелким шрифтом положения нашего договора, Белль все еще отставала от меня на четыре шага, продолжая оплакивать свой негодный банковский счет.

– …наверное, нужно занять денег у сестры. То есть хочу ли я? Нет. Но тут уже не до гордости. Я всегда возвращаю займы, Дэвон. Трудно спать по ночам, когда знаешь, что должна людям денег. Даже если речь о твоей сестре…

Я перебил ее, повернувшись к ней на табурете:

– Я заведу с тобой ребенка.

Эммабелль так сильно опьянела, что сперва уставилась на меня, медленно щурясь, будто только поняла, что я вообще здесь.

– Ты… эм, что?

– Я дам тебе то, что ты хочешь. Ребенка. Устойчивое финансовое положение. Все по полной программе. Тебе нужен ребенок, деньги и второй родитель. Я могу дать тебе все это, если ты подаришь мне наследника.

Белль отпрянула от меня.

– Я не хочу выходить за тебя, Дэвон. Знаю, что у Персефоны все сложилось, но вся эта моногамия – не моя тема.

Тема. Она сказала «тема». Собирайся и уходи.

Но мой член заставил меня остаться. Я взял стоящий перед ней стакан с водой и поднес к ее губам.

– Дорогая, я не предлагаю тебе выходить замуж. В отличие от Киллиана мне нисколько не интересно объявлять всему миру о том, что меня приручили и одомашнили. Мне лишь нужна та, с кем я могу завести ребенка. Отдельные дома. Отдельные жизни. Подумай об этом.

– Да ты, наверное, под кайфом. – Забавно слышать это от женщины, которая сейчас не в состоянии пересчитать количество пальцев на своей правой руке.