– Что за небылицы, мисс Саммерхилл, – усмехнулся Ларентис, – медведь – дикое животное, его не усадишь за стол.

«Но вас-то усадили», – чуть не сорвалось с языка Маргарет, но она вовремя остановила себя.

– Но я слышала… – продолжила мисс Кэтрин.

– О чем это вы? – вмешалась леди Саммрехилл.

– Я спрашивала мисс Кавендиш про русских медведей, – призналась Кэтрин, и Маргарет уловила, как она тут же подобралась и будто бы сжалась. Так боится строгой матушки?

– И что же ответила мисс Кавендиш? – с вызовом проскрипел голос мисс Вайтвиллоу.

– Я не помню никаких медведей, – сказала Маргарет и потянулась за бокалом, вдруг почувствовав, что ей вот-вот станет дурно.

От запаха цветов ли, от вопросов ли, ответы на которые она не знала?

– К сожалению, Маргарет мало что помнит из своего детства, – сказал лорд Кавендиш, спасая племянницу от дальнейших расспросов. – Ей тяжело далась дорога от Петербурга до Лондона, и бедная девочка подхватила лихорадку. К тому же, незадолго до этого она лишилась и отца, и матери. Маргарет долго болела, доктора даже опасались за её жизнь. И в результате болезни она потеряла память.

– Бедная девочка.

– Несчастное дитя, – раздались со всех сторон сочувствующие вздохи.

Маргарет было неприятно такое пристальное внимание к её персоне. Остаток ужина она просидела, практически не отрывая взгляда от тарелки, хотя почти не притронулась к тому, чем угощали их на этом званом вечере. Однако стоило ей поднять глаза, и каждый раз Маргарет натыкалась на взгляд Ларентиса. Его чёрные глаза казались непроницаемыми, и разгадать их выражение она не могла. Там, на лесной тропинке, когда его конь испугал её Прудди, Ларентис смотрел на неё с усмешкой, но теперь он казался Маргарет серьезным, а меж бровей пролегла угрюмая складка.

Тем не менее за их частью стола царило оживление: мисс Кэтрин была словоохотлива, ей вторил Джонатан Трэнси, увлекательно рассказывавший о своей родине, о Техасе, прериях и табунах лошадей, и Маргарет так увлеклась его рассказом, представляя, как она скачет на вороном жеребце, как ее волосы развеваются на ветру, как вокруг простирается саванна, а за ней несется огромный табун лошадей, поднимая стену пыли, что совсем забыла о своей дурноте.

Глава двенадцатая, в которой дамы обсуждают велосипеды

После ужина женщины отправились вслед за леди Саммерхилл в большую гостиную, а мужчины ушли в библиотеку, чтобы выкурить по сигаре и промочить горло после сытных яств.

– Извините меня, – шепнула мисс Кэтрин Маргарет, – я не знала, что вы ничего не помните.

– В том нет вашей вины, – улыбнулась Маргарет, – вы и не могли этого знать.

Они разместились на изящном диванчике, и Маргарет, чтобы чем-то занять руки, начала разглаживать платье.

– Наверное, это ужасно – ничего не помнить, – сказала мисс Кэтрин.

– Я привыкла, – пожала плечами Маргарет.

Она и правда привыкла и уже не вспоминала первые годы, последовавшие за той ужасной лихорадкой, которая чуть не забрала ее жизнь. Тогда ей казалось, что она уснула, а, проснувшись, очутилась в совершенно незнакомом мире. Она не помнила ни дядюшки, ни кого-то из слуг, ни Вестмура. Она забыла все правила поведения и даже то, как говорить правильно. Наверное, тут сказалась не только потеря памяти, но и то, что росла она в России, которую дядюшка называл дикой, темной страной. Может быть, и хорошо, что Маргарет все забыла. Еще неизвестно, в какой обстановке протекало ее детство. Однако ей очень хотелось вспомнить свою маму, хотя бы черты ее лица и фигуры, ведь свою любовь к ней она не забыла.

– Слышала, вы совсем недавно были в Лондоне, моя дорогая, – проскрипела мисс Вайтвиллоу. – Пришелся ли он вам по вкусу?

Маргарет подняла глаза на противную женщину, что уже успела вызвать в ней неприязнь. В гостиной повисла тишина, другие разговоры стихли, и стало так тихо, будто бы все, затаив дыхание, ждали ответа Маргарет.

– Отчасти, – сказала она.

– Какой же частью он вам приглянулся? – продолжила расспрос мисс Вайтвиллоу.

– Лондон – современный город. Там кругом даблдекеры, электричество, водопровод.

– Вы правы, мисс Маргарет, – вмешалась графиня Риверс. – Это все так облегчает жизнь. Здесь, в провинции, нет таких удобств.

– А еще там многие ездят на велосипедах, даже женщины, – с энтузиазмом сказала Маргарет, и глаза ее загорелись.

При этих ее словах мисс Вайтвиллоу осенила себе крестным знамением.

– Хватит нам и того, что женщины ездят верхом на лошадях, еще не хватало, чтобы леди оседлали эти чудовищные приспособления.

Маргарет не сдержалась и закатила глаза, что вызвало смех у мисс Кэтрин. Та, однако, быстро прикрыла лицо веером, скрывая за ним улыбку. «Интересно, что бы сказала мисс Бородавка, если бы узнала, что я уже выписала себе велосипед, и он на днях прибудет», – подумала Маргарет. К слову сказать, лорд Кавендиш велосипедов для женщин тоже не одобрял и не знал, что племянница собралась-таки освоить этот вид передвижения. Ставить его в известность Маргарет не собиралась, уже договорившись с Люси, а та, в свою очередь, с молодым конюхом Питером, что велосипед они припрячут в конюшне, а кататься будут подальше от дома. Горничная, которая была старше Маргарет всего на пять лет, тоже горела желанием освоить езду на велосипеде.

– А как вам лондонские балы? – спросила мисс Риверс, старшая из дочерей графини Риверс.

Она была не очень хорошая собой: слишком вытянутое лицо и тяжелая челюсть придавала ей сходство с лошадью. Однако этот изъян нивелировали довольно большие яркие глаза и подвижный рот. Присмотревшись к девушке повнимательнее, можно было даже счесть ее хорошенькой.

– Ох, мама! Я тоже хочу в Лондон, – простонала мисс Элизабет, младшая и более симпатичная из двух сестер Риверс. Она была под стать мисс Кэтрин: такая же яркая, такая же веселая и подвижная. Между ней и мисс Саммерхилл было гораздо больше сходства, чем между мисс Элизабет и ее родной сестрой.

– Давайте послушаем, что нам поведает о балах мисс Маргарет, – протянула мисс Вайтвиллоу, бросив на Маргарет такой осуждающий взгляд, что той тут же захотелось запустить в эту старую деву диванной подушечкой или чем потяжелее.

– Балы как балы. Слишком много на них народу, а в залах слишком душно, – пожала плечами Маргарет. – Однако наряды дам восхищают.

– Должно быть, вам довольно одиноко в Вестмуре, моя дорогая? – леди Саммерхилл наконец вмешалась в разговор и перевела его в более безопасное русло. – Теперь, когда мы свели знакомство, надеюсь, вы почаще будете составлять компанию моей Кэтрин. Она тоже часто скучает здесь.

– Я буду рада стать вашей подругой, – пробормотала Маргарет скорее из вежливости, чем из искренних побуждений. Она еще слишком мало жила в Вестмуре, чтобы начать скучать. Да и проведя десять лет в глуши северного графства, где у нее не было близких подруг, Маргарет привыкла сама себе находить развлечения, не нуждаясь в обществе сверстниц.

– Вы любите ездить верхом? – обрадовалась мисс Кэтрин. – Я заядлая наездница.

– Я тоже обожаю верховую езду, – с энтузиазмом поддержала ее Маргарет. Может, эта мисс Кэтрин не так безнадежна?

– И я, – заявила мисс Элизабет, а мисс Риверс поморщилась – лошадей она не любила.

– Вы, наверное, получили великолепное образование. Учились в пансионате? – поинтересовалась графиня Риверс.

– Нет, – призналась Маргарет. – Из-за того, что я долго болела в детстве, дядюшка посчитал, что будет правильным нанять домашних учителей. Так что в пансионате я не училась.

– А я считаю, что истинное образование леди может получить только под строгим надзором профессиональных учителей, – вздернула нос мисс Риверс. – Мы с Элизабет учились в школе миссис Вудстер в Брайтоне.

– А я посещала школу в Кэмдене, – сказала мисс Кэтрин и шепотом добавила для Маргарет: – Я оттуда сбежала при первом удобном случае.

– Сбежали? – ахнула Маргарет и восхищенно посмотрела на новую подругу.

– Энтони, мой брат, приехал навестить меня, и я нажаловалась на учительницу, которая заставила меня целый день просидеть в углу только лишь из-за того, что у меня волосы выбились из пучка.

– Какой ужас, – искренне посочувствовала Маргарет. Она представить боялась, что бы эти строгие учителя сделали с ней, доведись им увидеть, как она вытаскивает шпильки из волос во время верховой езды, позволяя ветру играть ее локонами.

– И что же ваш брат? – тихонечко спросила она.

– Увез меня и запретил матушке снова отправлять в это ужасное место.

Маргарет поняла, что не зря она радовалась своему домашнему образованию. Ведь дядюшка и правда выписал ей лучших учителей, и она получила обширные знания по истории, географии, математике и по другим наукам. В отличие от присутствующих здесь молодых леди ее действительно учили чему-то полезному, а не только правильной осанке, игре на пианино и вышиванию. Последнее она на дух не переносила, и каждый раз, когда миссис Эванс заставляла ее взять в руки пяльцы и нитки с иголками, колола себе пальцы в кровь.

Их беседу прервали мужчины, присоединившиеся наконец к дамам.

– Мисс Элизабет, сыграете нам? – попросила леди Саммерхилл. – Я так люблю, как вы играете на пианино.

Мисс Элизабет вежливо склонила голову, улыбнувшись герцогине, и, победоносно взглянув на Маргарет, прошла к пианино, попутно бросив такой многозначительный взгляд на Ларентиса, что Маргарет тут же догадалась: младшая из сестер Риверс была влюблена в графа.

Глава тринадцатая, в которой званый обед продолжается

Мисс Элизабет играла на пианино с чувством, вся отдаваясь не столько музыке, сколько желанию поразить окружающих.

Когда несколько композиций были сыграны, мисс Элизабет, взглянув на Маргарет с вызовом, сказала:

– Мисс Маргарет, теперь ваша очередь.

– Моя? – ахнула от неожиданности Маргарет.

– Вы ведь умеете играть? – вмешалась старшая мисс Риверс. – Не знаю ни одной настоящей леди, которая не умела бы играть на пианино.

– Маргарет умеет играть, мисс Риверс, – отозвался лорд Кавендиш. – Правда, ей еще не доводилось играть перед большой публикой.

– Не бойтесь, Маргарет, – улыбнулась ей леди Саммерхилл, – у нас тут собралась небольшая компания и совсем невзыскательная.

«Кто бы в это поверил?» – подумала Маргарет и прошла к пианино. Ей казалось, что каждый, находившийся в гостиной, кроме, конечно, ее дядюшки, смотрел на нее с сомнением, как учителя, перед которыми ей предстояло сдавать экзамен.

– Я помогу вам и буду переворачивать ноты, – подошел к ней сэр Джонатан Трэнси, и Маргарет одарила его благодарной улыбкой.

Однако, взглянув в нотную тетрадь, она поняла, что не сможет сыграть ничего из того, что было здесь представлено. Игра на фортепиано было вторым из ее нелюбимых занятий. Маргарет относилась к ней чуть более благосклонно, чем к вышиванию, но старалась садиться за инструмент как можно реже, несмотря на все уговоры, а то и крики гувернантки, которая жила у них с дядюшкой до ее, Маргарет, шестнадцатилетия. Когда подросшая Маргарет окончательно перестала ее слушать, лорд Кавендиш принял рациональное решение избавиться от мисс Каннингэм, а на ее место пригласили миссис Эванс.

– Пожалуй, Джонатан, ваша помощь мне не понадобится, – прошептала Маргарет.

– Почему же? – тоже шепотом спросил он.

– Я не умею играть ничего из представленного, зато могу кое-что другое.