– Прачечная дальше по коридору. Вот сюда, – показал Теодор. – Тут все просто, нужно белое в этот чан, темное и цветное в этот. Потом кинуть кусок мыла и активировать артефакт.

– Магией?

– Ну конечно.

– Вот и активируй, я же бескрылая.

– Бескрылый Мэррил – это, однако, нонсенс, – прокомментировал Теодор, но спорить не стал. Провел ладонью по бороздке на каменном боку круглой высокой бочки. Та засветилась мягким зеленым светом.

– Видишь, все работает. Слушай, а кто такой вуайерист?

***

Спустя четверть часа Элен сидела на кухне, пила травяной чай с малиновым вареньем и внимательно слушала Теодора. Он оказался мужчиной разговорчивым, в замке жил уже давно и про обитателей знал почти все.

– Агата – девочка толковая, но она же не может вечно этим оболтусам перья чистить. Как учиться улетела, так в замок и не вернулась. Работала, денег присылала, иногда прилетала в гости, но на этом все. А когда с ней этакая беда случилась, то пришлось ее в замок возвращать. Уж очень дорого стоит платная палата в больничке.

– Что за беда?

– А ты не слыхала разве? Прошлой зимой Агатка у тааннета Анхорма в Эль-Валаде гостила, а там рухнула канатная дорога. Ну она детишек спасала – в переходной форме. И надорвалась.

Что такое переходная форма, Элен знала. Про катастрофу в Снежных горах тоже слышала. И даже имя тааннета Анхорма было ей почему-то знакомо.

– В общем, девочка так и не восстановилась. Врачи сделали все, что могли, а потом сказали, что дальнейшие процедуры – только мучение. И выписали ее домой.

– Что же сиделку не приставили?

– Была сиделка. Недели три продержалась, а потом взяла расчет. Сказала, что она не для того десять лет училась, чтобы торчать в замке с крысами и пауками.

– И я ее прекрасно понимаю, – кивнула Элен. – И давно Агата без присмотра?

– Дней десять. Мальчишки хоть и идиоты, но за ней ухаживают. И кормят, и до уборной водят. Только ей бы бульона и кашку легкую, а они из кабака таскают, что сами едят.

Элен кивнула, а потом подняла на Теодора глаза и спросила без всяких уверток:

– Ты за что сидел? Убийство? Грабеж? Изнасилование?

Теодор замер. Его плечи напряглись. Лицо стало совершенно пустым.

– Знаешь уже, – тускло произнес он.

– Серж проболтался.

– Контрабанда, – коротко сказал Тео, пряча глаза. – С шерстяными. Во время военных действий.

– Что, никого не убил?

– Нет. Я не люблю кровь и страдания.

– Только деньги? – понимающе хмыкнула Элен.

– Ты не собираешься убегать с криками, да? – плечи Тео чуточку расслабились. – И ловцов вызывать не станешь?

– Ну, Агата же тебя в дом пустила, – криво улыбнулась Элен. – А она умная девочка. Кто я, чтобы оспаривать ее решение? Что возил, кстати?

– Камни, – глаза мужчины затуманились воспоминаниями. – Лекарства. Шерстяные – отличные медики. Ювелирку возил, она всегда в цене. Редкие продукты вроде сыров или колбас. Иногда брал заказы на бытовые артефакты. Ничего опасного. За оружие не брался, хотя предлагали.

– И сколько дали?

– Двести двадцать четыре года. Плюс полная конфискация.

Элен присвистнула.

– Что-то многовато.

– Законы Эйлерана суровы. А ведь еще война шла. Меня тут же записали и в уклонисты, и в изменники. Эдвард, конечно, приплатил кому надо, обвинение в измене не звучало в суде. Но в целом набралось порядочно сроков. Но я рад и тому, что не смертная казнь.

– Эдвард, – уцепилась за знакомое имя Элен.

– Ну да. Эдвард Мэррил. Твой предок.

– И почему Мэррилы замешаны во всех безобразиях? – задумчиво пробормотала женщина.

– Потому что они их и затевают, – фыркнул Тэо. – Или ты считаешь, что я сам сбывал все привезенное добро и искал заказчиков? Конечно, это делал Эд. Он был главным в нашем тандеме. А я только исполнитель.

– Но ты его не сдал?

– А смысл? Ну скостили бы мне лет пятьдесят, что это изменило бы? Эду нельзя под суд: он был из ближнего круга старого Императора. Ему бы не удалось избежать обвинения в измене.

– Он его и не избежал, – заметила Элен.

– Ну это да. И все же выкрутился. Скользкий он был, как утка в воде. Шанаторов, вон, всех вырезали, а Эда в ссылку слили.

– А в чем ты еще врал? – с любопытством спросила Мэррил.

– Ну, я не вдовец. Моя жена со мной развелась, когда объявили срок заключения. Честно сказала, что двести лет ждать не будет. Дети меня знать не знают, дома своего нет, работы тоже нет и с такой статьей вряд ли будет. Никто не захочет брать на службу птицу из клетки. Я ведь и курьером могу, и механиком, и шью, и готовлю сносно. В тюрьме научился, знаешь ли, там времени свободного много было. В общем, только Агатка и сжалилась надо мной. Денег, сказала, нет, а крыши над головой – сколько угодно, живи хоть в башне, хоть в кухне, хоть в комнатах сторожа. Ну я и живу.

– Да-да, огородик, курочки, рыбалка, охота. Скажи еще, что не приторговываешь ничем запрещенным.

Теодор слегка смутился и опустил глаза. Замолчал угрюмо. Элен решила, что с бедняги на сегодня достаточно, и так многое уже рассказал. Остальное позже.

Ничего криминального в прошлом Тео она не увидела. Нормальный мужик. Обычный. Что попался – так не повезло просто, с кем не бывает.

Зато бытовой магией владеет, готовит, по хозяйству полезный. Агата молодец, что его приручила.

– Так мне чего, уходить теперь? – не вытерпел тяжелого молчания Теодор. – До весны-то можно пересидеть? Сейчас холодно, непогода. И кур жалко.

– Куда еще ты собрался? – удивилась Элен. – Размечтался. Тут лестницу в башню перебирать надо, освещение наладить, я, что ли, за этим следить буду? Или, может, птенчики?

– Ну это…

– Что “это”? Не дури, Тео, ты тут уже свой. Насчет огорода, кстати: нужно парники поставить будет. И купить холодильную установку. И кухню в порядок привести. Кстати, ты штукатурить умеешь? Нет? Я тебя научу. Вот что, дружок. Мне нужен каталог стройматериалов, сможешь достать?

– Смогу, – растерялся Теодор. – На почте в деревне выпишу. Ты всерьез, что ли?

– Ну кто-то должен замком заняться. Агатке нужна нормальная комната. Да и я в таком свинарнике жить не намерена. Есть у меня, конечно, одна мысль, но я ее пока думаю. Если выгорит – будет славно.

Глава 5. Материнский инстинкт

Ночевала Элен, как и собиралась, в спальне Агаты. Пришлось все же карабкаться по этой скрипучей лестнице в очередной раз. Но не на полу. В шкафу неожиданно нашлась обычная раскладная койка. И еще – дюжина ночных рубашек, точных копий той, что были на бедняжке Агате. Элен решила, что они остались от какой-нибудь из прабабушек.

Все в этом доме осталось от прабабушек, кроме, пожалуй, косметических средств. Флаконы в купальне были вполне современными, и на том спасибо.

Агата спала очень тихо, не шелохнувшись даже: умаялась, бедняжка. Элен же полночи проворочалась на койке. Нет, ей было вполне комфортно. В своих путешествиях она спала и на земле, и в палатке, и в гамаке. Просто она из тех людей, которые несли людям помощь и причиняли добро.

И Агату было по-человечески жалко. У девочки только начала жизнь налаживаться: учеба, работа, возможно, даже парень появился – ну не могла такая хрупкая красота остаться незамеченной! И вот теперь ее снова запихнули в старый грязный замок, и даже в уборную самостоятельно она сходить не могла.

Наверное, Элен родила недостаточно детей. Не удовлетворила, как говорится, до конца свой материнский инстинкт. Ей хотелось об Агате заботиться. Были бы у нее внуки – она стала бы лучшей в мире бабушкой – не той, что пекла бы пирожки и вязала шарфики, а той, кому не лень разглядывать червяков в парке и гладить всех кошек в округе. Но внуков у нее не было, и теперь она твердо решила удочерить Агату. Понятно же, что девочка пропадает.

Но что она, чужая в этом мире и в этом замке тетка, вообще может сделать? Помыть полы? Протереть окна? Этого недостаточно, к тому же полы испачкаются вновь. Чтобы привести имущество Шанаторов в нормальное состояние, нужны деньги, а денег у Элен не было. Ну как, не было, были – мэрриловские. И что-то ей подсказывало, что Джонатан, который распоряжался финансами семьи, не обрадуется, обнаружив, что Элен их тратит на чужой замок.

А ведь Агату нужно выкармливать. И обеды из трактира тут не помогут. Ослабленному организму нужны легкие супчики и жидкие каши, а не пережаренные котлеты и рис со свининой.

Значит, нужно готовить самой. Во всяком случае, Теодор обещал добыть молока в деревне, а овощи, яйца и курятина у него свои. Итак, придется купить кастрюли – Джонатан переживет подобную дыру в семейном бюджете. И миксер, тут ведь должны быть миксеры? И что-то придумать с водопроводом. Но для начала – перенести спальню Агаты на первый этаж. Да, там окна маленькие и потолки низкие, и вид из окна совсем не тот, но это все мелочи.

Теодор не подвел. Утром на кухне Элен ждал пряный запах кофе, мешочек пшена и небольшой кувшин молока. А еще этот славный мужчина раздобыл небольшой металлический ковшик. Ручка у него была замотана проволокой, но свои функции ковшик выполнял отлично. Элен сварила в нем кашу, а потом, матерясь и спотыкаясь, понесла наверх, в башню. Агата съела почти целую тарелку, и это был хороший знак.

Потом девушка уснула, а Элен решительно отправилась разгребать комнаты прислуги и писать письмо сыну.

– Теодор, вот это все – на дрова, – командовала Мэррил, выкидывая из приглянувшейся спаленки старые стулья и какие-то тряпки. – И притащи мне шкаф поустойчивее. Кстати, что там с каталогом стройматериалов?

– Залетал на почту, оставил заявку, запросил еще образцы продукции, – отрапортовал мужчина, бодро оттаскивая сломанную мебель поближе к кухне.

– Отлично! Слушай, я тут видела кресло-качалку в одной из комнат на втором этаже. Можешь приспособить к нему колесики?

– Зачем?

– Агата поедет гулять.

– А ты уверена, что это безопасно?

– Нисколько. Но хуже все равно уже некуда. Слушай, к морю есть приличная дорога?

– Конечно. Целая аллея имеется. Старая, но раньше строили на совесть.

– Кресло по ней прокатить выйдет?

– Сдюжим.

– Вот и славно. Кстати, я перенесу Агаткину спальню сюда – но после ремонта. И проверь печку, ее вообще можно тут использовать?

– Слушаюсь, тааннет. С превеликим удовольствием.

Он вообще смотрел на Элен с обожанием и готов был помогать во всем, а Мэррил, в свою очередь, подумывала, а не затащить ли беднягу в койку. Хотя рановато, конечно. Надо сначала с текущими делами разобраться. Но в целом – идея ей нравилась. Если некоторые дамы в шестьдесят уже выходят на пенсию, то Элен считала, что у нее-то есть еще лет двадцать активной жизни, в том числе и половой. На молодых, она, конечно, не заглядывалась, рановато пока, но крепкого мужичка в возрасте пощупать была вполне не прочь. Тем более что в Эйлеране не то воздух другой, не то магический фон имелся, а чувствовать она себя начала намного здоровее. И сил прибавилось. Впрочем, это мог быть эффект нового мира. Хотя колени все равно болели.

Кресло они, конечно, нашли. И колесики тоже – за пару десятков лет Теодор знатно обжился в замке и натащил в свою каморку всякой ерунды. Колеса в его запасах тоже имелись – от старой коляски. И пока он привинчивал их к креслу, Элен поплелась по лестнице в башню.

Агата не спала – это был хороший знак. Она с тоской смотрела на море в свое большое окно и, кажется, плакала.

– Детка, что случилось? – переполошилась Элен. – Кто тебя обидел?

– Я сама себя обидела, – прошептала девушка. – Зачем я вообще полетела тогда к дяде Югору? Если бы я осталась в заповеднике, сейчас была бы нормальной.

– А те восемь детишек погибли бы, – пожала плечами Мэррил. – По-моему, неплохой обмен. Одна жизнь на восемь.

– Если это не твоя жизнь, – пробурчала Агата, вздыхая.