– Почему раньше не рассказал? – уткнувшись лицом в грудь и нервно стукнув кулачком, строго произнесла супруга.

– Не хотел тебя тревожить. Ты как раз беременна была, – оправдался Николай.

– Хочешь назвать сына Геной, Геннадием в честь Вишнякова?

– Да. Геннадий Николаевич – звучит, да и человек он был хороший, хоть и не по́жил совсем. Может его тёзке удастся.

– Хорошо, убедил. Давай назовём сынишку Гена. А его дразнить не будут?

– Нашего Генку?! Ты посмотри, какой он богатырь! Вырастет так выше меня минимум на голову станет. Всего пару месяцев, а какой карапуз!..

– Знаешь, мне сегодня воспитательница из детского сада рассказала, что Генка подрался, – пара тихо разговаривала, лёжа в кровати.

– С кем?! Он там считай самый младший? Вот сто́ит тебя в первый раз отправить в детский сад, так что-то произойдёт, – без обид, но с укором произнесла супруга.

– Да. По возрасту самый младший, но по нему не скажешь, что ему всего три года. Ты и сама говорила, а сегодня и я убедился, что если этого не знать, то он ничем не выделяется от ребят из старшей группы. Если только говорить ещё толком не умеет.

– Так, рассказывай, что произошло?! С кем подрался и из-за чего?! Я вроде синяков не заметила и глаза не заплаканы.

– Не волнуйся. Всё нормально, но я и сам толком не понял. Вера Семёновна сказала, что какой-то Никита забрал у девочки игрушку. Генка подошёл, спокойно забрал. Отдал девочке. Не знаю, как зовут. Отвёл её в сторону и усадил играть, а когда Никита вновь попытался отобрать у девочки игрушку, то он толкнул его, свалил и стал прыгать на нём. Представляешь.

– Даже не знаю, что сказать.

– И Вера Семёновна сказала, что не знает, как поступить. Наказывать его за это или нет. Ведь он правильно поступил. Не дал в обиду слабого, заступился. Когда шли домой, я ему как смог объяснил, что правильно сделал, слабых надо защищать.

– Молодец! – супруга чмокнула мужа в щёку. – Кстати, тебе воспитательница рассказала, что он в саду плохо спит. Днём редко может заснуть, а когда всё-таки засыпает, то сон очень нервный.

– Нет, не говорила. Вроде ночью он спит нормально.

– Ты просто никогда его не укладывал. Он очень трудно засыпает и, если прислушаться, иногда всхлипывает, словно плачет.

– Странно. Не замечал.

– Мы и к педиатру ходили, но говорят, что всё нормально. Чуть подрастёт – пройдёт.

– Лучше бы спросила, когда он толком говорить начнёт.

– Спрашивала. Сказали не волноваться. Развитие идёт нормально. Заторможенности нет. Когда опять в командировку? – сменила тему разговора супруга. Сынок родился крупным, вследствие чего роды выдались тяжёлыми. Врачи предупреждали о риске: мол старородящая, тем более первые роды в таком возрасте. Но сознательно пошла на риск, а ещё постоянное нервное напряжение и неосознанный страх за постоянно отсутствующего мужа наложил свой отпечаток как на её здоровье, так и здоровье ребёнка.

– Я же только приехал.

– Не говори ерунду. Я знаю, что опять разнарядка пришла. Так, когда?

– Месяц на отдых дали…

– Сынок, мы уедем на несколько дней. Побудешь с тётей Катей?

– Почему? Я не хочу, чтобы вы уезжали! – парнишка на вид шести-семи лет стоял перед родителями и всем своим видом показывал, что не хочет их отпускать. Нет, он не капризничал, не ныл, а просто задавал неудобные вопросы. – Вы меня бросаете?

– Что ты, Геночка, сынок! Мы не бросаем тебя, но нам с папой надо уехать на несколько дней, – забеспокоилась такому утверждению мама.

– Я с вами!

– Дорога длинная, сын. Лето – жара. Тяжело придётся. Тем более, едем не на нашей машине, сломалась не вовремя.

– И что? Я уже большой! Потерплю!

– Да, большой, – с улыбкой ответил отец, потрепав парнишку по коротко стриженной голове, – скажи, сколько тебе лет?

– Мне пять лет! Скоро в школу! А я уже умею читать и считать до ста!!! Так вы возьмёте меня с собой?!

– Не можем. Правда, – объяснял отец. Как только Гена заговорил осознанными длинными предложениями, родители, а тем более врачи и воспитатели удивились его не по годам здравым, логическим размышлениям. Он говорил мало, но сказанные фразы почти всегда ставили в тупик окружающих. Казалось, что разговариваешь не с пятилетним ребёнком, а как минимум с человеком, прожившим не один десяток лет. – Сегодня вечером нам надо быть далеко отсюда. Побыть там, думаю денёк, и мы вернёмся назад.

– А почему вы так неожиданно уезжаете? Что-то случилось? Ведь обычно только папа уезжает в командировки, а в последнее время он стал чаще оставаться дома, только поздно приходит, когда я уже сплю.

Семейная пара переглянулась.

– Понимаешь, – начал отец. Они не хотели говорить причину экстренного изменения планов, но посмотрев на любимую жену и получив молчаливое согласие, он осмелился рассказать причину срочного отъезда, – у твоей мамы умер отец и нам необходимо успеть на похороны. Из-за этого такая спешка.

– Сынок, каждый человек рано или поздно умирает и… – стала объяснять мама, но парнишка неожиданно перебил:

– Я знаю. И хочу с вами! Я не хочу расставаться!..

Парнишка смотрел на зарывшуюся за родителями дверь и слёзы текли у него по щекам.

– Геночка, папа и мама вернутся, – успокаивала тётя Катя, – ты даже не успеешь соскучиться. Хочешь, пойдём погуляем?

– Нет, – коротко ответил мальчик, продолжая стоять напротив закрытой двери.

– Не хочешь гулять, тогда давай порисуем. Ты же любишь рисовать или тебе книжку почитать?

– Нет. Они не вернутся, – повторил мальчик и пошёл в свою комнату…

В квартире не протолкнуться от мужчин в военной форме и женщин с чёрными платками, повязанными на голове.

– М-да. Глупо. Столько успешных командировок. Ни одной царапины, а здесь, – куря на балконе, произнёс офицер в чине полковника.

– Михалыч, ты мне объясни, что случилось, а-то я толком и не знаю. Только вернулся. Как жена сказала, так не поверил, – теребя в руках незажжённую сигарету, спросил майор.

– Что рассказывать, – тяжело вздохнул полковник, доставая вторую сигарету, – у Лены умер отец. Она с Николаем поехала на похороны, а на обратном пути навстречку выскочил грузовик. Авто восстановлению не подлежит, два трупа. Согласно заключению медиков скончались моментально, – сухо произнёс полковник.

– А кто виноват, что сучилось?!

– Теперь это не важно, Серёг. У водилы грузовика вроде с сердцем что-то случилось. Ни то инфаркт, ни то инсульт. Жара, даже ночью какая стоит. Водила грузовика тоже скончался, только от сердечного приступа. Разговаривал с гайцами, предварительно у них и шансов не было увернуться или хотя бы в кювет соскочить, уйдя от столкновения. Всего в пяти-шести метрах вильнул грузовик, а Кольку знаешь… знал. Он любил быструю езду, тем более домой ехали, к сыну. Катерина рассказывала, что пока их не было, Генка замкнулся в себе, почти ничего не ел. Только сидел уставившись в одну точку часами. Вот и торопились.

– С пацаном что? С кем останется? У Николая-то вроде никого не осталось.

– Никого, – задумчиво произнёс полковник, – а родственничкам со стороны супруги он не нужен. Из них никто на похороны не приехал. Хотя бы венок передали, там соболезнования, про внука спросили, так ничего – тишина. А что делать, думаем. Хотел к себе забрать, но чувствую, что не выдюжу, да и жена только из больницы в больницу переезжает.

– Может я к себе возьму? Где трое, там и ещё одного воспитаем.

– Подумаем, не оставим пацана, – доставая следующую сигарету произнёс полковник и ненадолго задумавшись, продолжил, – примерно полгода назад из Генштаба секретка пришла. Я даже удивился, что такая информация и с грифом, пусть и «ДСП»². Так вот, при Министерстве Обороны недавно образован специализированный интернат для детей-сирот, оставшихся без попечения родителей-военнослужащих.

– Думаешь туда?

– Не знаю. Не хотелось бы. Но в справке-объективке, если не изменяет память, толково расписано. Вроде кадетского корпуса на полном обеспечении Министерства Обороны. Питание, обмундирование, обучение, в том числе и высшее профессиональное. По выпуску – жильё.

– Странно. Не думал, что в столице о детях озаботятся.

– Вот и я об этом. Не спроста. Хотя, сколько таких как Генка?

– Не знаю, – пожал плечами майор.

– Вспомнил, читал прошлогоднюю сводку. Только в нашем округе с таким же вывертом судьбы как у Генки шесть ребят наберётся. Вот и озаботились видать в столице о пацанятах. Но ты прав. Сначала надо узнать, что это за специнтернат.

– Если что не так, Михалыч, мы о Генке позаботимся. Я со своей говорил. Она не против. Тут главное не затягивать.

– Понимаю. Ещё вчера своим знакомым из Генштаба позвонил. Попросил разузнать, что да как. Завтра ещё раз позвоню, – произнёс полковник и затушил сигарету, – ладно, пошли помянем.

Не успел полковник зайти в комнату, как он остановился и потянулся к телефону.

– Слушаю. Да, здравия желаю… Ты иди, я догоню…

Майор вернулся в комнату, где его встретила жена.

– Серёж.

– Да.

– Возьми, – она протянула ему поднос с тарелкой, – отнеси Гене. От нас он ничего не берёт.

– Плачет?

– Нет. Просто сидит в комнате. Ни на меня, ни на Екатерину Сергеевну не реагирует.

– Думаешь у меня получится? Ему рассказали, что… или сам понял?

– Не знаю. Сходи, поговори с ним. Ты с Николаем Михайловичем разговаривал?

– Да. Но об этом потом. Хлеба ещё положи и пойду попробую поговорить.

Сергей Петрович остановился возле открытой двери второй комнаты. Её специально не закрывали, чтобы не оставлять пацана одного, но и старались излишне не тревожить. Майор перешагнул порог.

– Солдат! Что надо делать, когда в помещение входит старший по званию? – неизвестно почему выбрал такой стиль общения офицер. Он умел общаться с детьми. Всё-таки трое растут, но почему-то именно властно-повелительный тон начала общения показался ему более приемлемым в данной ситуации. Из прострации, в которой как он думал находится малолетний ребёнок лучше выводить, заинтересовав его неизвестным.

Ребёнок перевёл взгляд на вошедшего и тихо произнёс:

– Встают и подают команду: «Смирно!».

Майор опешил от такого ответа. Он рассчитывал, что тот скажет: «Не знаю» или не прореагирует на его слова, но правильный, согласно Уставу ответ, поставил его на короткое время в тупик.

– Правильно, – после непродолжительной паузы произнёс майор, ставя рядом с ребёнком поднос, – а что у нас сейчас по распорядку?

Генка пожал плечами.

– По распорядку у нас приём пищи. Так что разрешаю приступить. Тебе же расти надо. Не всё солдатом ходить.

– И тогда я стану майором? – Сергей неосознанно отметил, что Гена не уточнил: «Как мой папа», а только произнёс звание, но мимолётное беспокойство не отложилось в памяти.

– Непременно. Бери ложку, во-от. Давай, кушай. Сначала станешь лейтенантом, потом старшим лейтенантом, капитаном…

– Разве только за то, что хорошо кушаешь дают звания?

– Нет, конечно.

– Я хочу стать военным.

– Для этого надо учиться. Помнишь, мы приходили, и ты играл с Виталиком? Ты же с ним подружился, и вы хорошо ладили, – Сергей тщательно подбирал слова, стараясь не напоминать о произошедшей трагедии, не упоминать ни трагически погибшего отца, ни мать. «Пусть пройдёт время, – думал он, – а время – это самый лучший лекарь».

– Да. Помню.

– Хочешь жить с нами? Всегда будешь…

– Нет, – спокойно, но отчётливо произнёс Гена, что от единственного слова, впитавшего в себя властные нотки, майор вздрогнул и непроизвольно расправил плечи.

– Не хочешь? – Сергей хотел спросить: «Почему?», но ребёнок опередил.

– Я – военным. И стану самым лучшим.

– Как твой отец?

На этот вопрос Гена промолчал, насупившись.