После этого разговора московских послов долго не отпускали. Князь Барятинский так и умер в Персии, а Чичерин и Тюхин вернулись в Москву только в 1620 г. вместе с послом шаха Булат-беком. Аббас писал в грамоте, поданной послом: «Желаем, чтоб между нами, великими государями, дружба, любовь и соединение были по-прежнему, а если какое дело ваше случится у нас в государстве, то вы нам о нем объявите, и мы станем его с радостью исполнять. Пишем к вам о дружбе, любви и соединении, кроме же дружбы и любви ничего не желаем».

Посол объявил боярам о желании шаха, чтобы царь велел поставить в Кумыцкой земле города, «вследствие чего между шахом и царем никого другого в соседях не будет, и недругам своим оба будут страшны».

Булат-бек также пожаловался на обиды, чинимые персидским купцам воеводами, таможенниками и толмачами.

Неудачу посольства Чичерин свалил на дьяка Тюхина. Московские бояре приговорили: «Михайлу Тюхина про то про все, что он был у шаха наедине, к приставу своему Гуссейн-беку на подворье ходил один и братом его себя называл, польских и литовских пленников из московской тюрьмы взял с собою, и в Персии принял к себе обосурманившегося малороссийского козака, – расспросить и пытать накрепко, ибо знатно, что он делал для воровства и измены или по чьему-нибудь приказу».

Бедолаге выдали 70 ударов, две встряски, клещами горячими спину жгли, но в измене и воровстве Тюхин так и не признался. О литовских пленниках он сказал, что ему их дали из разряда по челобитной, а казака взял себе в Персии толмачом. Пристав называл его «кардашом» (братом), и он называл так же пристава, без всякого на то злого умысла. Но бояре все равно приговорили Тюхина за измену и воровство сослать в Сибирь и посадить в тюрьму в одном из сибирских городков.

Совсем по-другому шах принял московских посланников Коробьина и Кувшинова, отправленных в Персию в 1621 г. Аббас осыпал их любезностями, поднимая руки к небу, говорил: «Государство мое, и люди мои, и казна моя – все не мое, все Божие, да государя царя Михаила Федоровича, во всем волен Бог да он, великий государь».

В 1624 г. послы шаха Аббаса Русан-бек и Булат-бек поднесли патриарху Филарету драгоценный подарок – срачицу Христову, похищенную в Грузии.

Но как русским послам в Персии, так и персидским в Москве хронически не везло. Так, на Русан-бека царь нажаловался шаху, что тот делал всякие непригожие дела и его, царя, ослушивался, за что Русан, возвратившись на родину, и поплатился головой.

Вместе с Русан-беком в Персию отправились московские послы князь Григорий Тюфякин, Григорий Феофилатьев и дьяк Панов. Аббас на них нажаловался царю, что по прибытии в Персию он, Аббас, находился под Багдадом и попросил послов прислать к нему туда кречетов, но они не прислали. Когда же послы явились перед шахом, то поднесли ему две или три живые птицы, а от остальных только хвосты и перья. Еще с послами были присланы царем «оконничные мастера», но этих мастеров послы не доставили к шаху вовремя, а к шаху не пошли представляться из-за того, что не могут представляться вместе с другими послами. Шах позвал послов на площадь посмотреть на «конские ученья», но послы отказались. Наконец, послы не пошли к шаху в том платье, которое он им подарил.

Но во всех этих «прегрешениях» послы были не виноваты, так они поступали по царскому наказу, о чем бояре и заявили ханскому послу. Но Михаил Федорович поверил шаху, что послы прогневили его, и поэтому повелел наложить на них наказание. И действительно, на послов была наложена опала за то, что когда за столом у шаха они пили за царское здоровье, князь Тюфякин не допил своей чаши. За такую вину следовало бы посла казнить, но царь для сына своего царевича Алексея и по просьбе отца патриарха Филарета приказал только посадить послов в тюрьму, предварительно отобрав все их поместья и вотчины. Помимо этой вины нашлись и другие провинности послов. Так, в городе Ардебиле князь Тюфякин приказал украсть татарчонка, которого продал в Кумыцкой земле, а в Кумыцкой земле велел украсть девку и тайно вывез ее, засунув в сундук.

Русские купцы практически непрерывно торговали в Персии. Каждый год в мае из Нижнего Новгорода в Астрахань выходил так называемый «весенний караван». В его составе были купцы, ехавшие в Астрахань и Персию, а также «государевы люди» и их семьи, отправлявшиеся на места новой службы. Часто к каравану присоединялись посольства, как русские, так и зарубежные. Караван шел под охраной стругов со стрельцами и пушками.

Замечу, что русские послы неоднократно пытались получить у Аббаса привилегии для наших купцов, но каждый раз получали вежливый отказ.

Зато 1 октября 1616 г. шах издал указ, предоставлявший большие торговые льготы британской Ост-Индийской компании. А на следующий год, после прибытия агента компании с большим грузом товаров, шах Аббас разрешил организовать английские фактории в Ширазе и Исфахане. Англичане получили право иметь своего представителя при дворе шаха, свободно торговать по всей стране, иметь при себе оружие и применять его в случае необходимости, свободно совершать свои религиозные обряды, они были неподсудным местным законам.

Торговля персидским шелком через Персидский залив оказалась делом очень выгодным. Покупка шелка в Персии обходилась вполовину дешевле, чем в Халебе (Алеппо) – центральном шелковом рынке Османской империи. Англичане стремились к установлению своей монополии на торговлю персидским шелком. В обмен на предоставляемые льготы они обещали шаху помощь военных судов Ост-Индийской компании против португальского флота.

В 1623 г. соединенным силам сефевидских войск и англичан удалось взять Ормуз и выбить оттуда португальцев. Их укрепления были разрушены, а порт перенесли на материк (в Гомбрун) и переименовали в Бендер-Аббас («Гавань Аббаса»). После этого англичане получили новые льготы в Персии. Главными из них были получение половины доходов таможни Бендер-Аббаса, право основать здесь свою факторию, право вывоза шелка и др. Это право, предоставленное сначала англичанам, а потом и голландской Ост-Индийской компании, затрагивало интересы армянской компании из Новой Джульфы, обладавшей ранее монополией на торговлю шелком.

К середине XVII века голландская Ост-Индийская компания, получавшая большие льготы и успешно соперничавшая с англичанами, оттеснила последних на второй план. Иностранные компании предпочитали больше ввозить товаров, чем вывозить. Опасными явлениями для экономики Персии стала заметная утечка серебряной монеты, а также вывоз золотых и серебряных предметов.

Как видим, русско-британское противостояние в Персии началось уже в первой половине XVII века и будет продолжаться во все последующие века.

Глава 4
Персия начала XVII века

6 мая 1623 г. по указу государя и великого князя всея Руси Михаила Федоровича и великого государя святейшего патриарха Московского и всея Руси Филарета Никитича московский купец Федор Афанасьевич Котов с восемью товарищами отправился «с царскими товарами» за море в Персию.

Купец плыл на речных судах по Москве-реке, а затем по Оке и Волге. Я опускаю подробности путешествия по этим рекам и отмечу лишь один момент: «На Ахтубе стоит Золотая Орда, в которой еще задолго до основания Астрахани были построены царский дворец, палаты, дома и мечети – все каменные, а теперь все эти здания ломают и камень возят в Астрахань для различных каменных работ».

«Золотой Ордой» Котов называет огромный город – столицу татарских ханов Сарай-Берке или Новый Сарай, воздвигнутый еще в конце XV века. Как видим, даже в XVII веке развалины его дворцов, мечетей и особняков поражали воображение русского человека.

В Астрахани «царские товары» были перегружены с речных судов на «гилянские бусы», то есть морские суда, принадлежавшие гилянскому хану, вассалу персидского хана. Котов отмечал, что перегрузка произошла не в астраханском порту, а у острова «Четырех бугров», то есть, как будут говорить в XIX веке, – на 12‐футовом рейде.

Итак, 8 августа 1623 г. партия товаров была перегружена на два буса, которые и отправились на юг, держась недалеко от западного берега.

Но предоставлю слово очевидцу:

«Шемаха стоит в укрытии между высокими горами. Город каменный, небольшой и невысокий, и посады каменные. Кругом города проходит ров, ворота обиты железом, а посад, базары и караван-сараи стоят за городом. В Шемахе семь караван-сараев – все каменные, и во всех есть вода, которая течет по каменным трубам, проведенным с гор под землей. Караван-сараи стоят между базарами тезиков [тезичеи – тезики, персидские купцы. Так же Котов называет и вообще персов], в них торгуют русские и армяне, здесь же находятся лезгинские, гилянские, бухарские и другие караван-сараи. Раньше Шемаха принадлежала турецкому султану, но шах захватил ее одновременно с Шабраном.

Старый город в Шемахе, стоящий около посада, и турецкие мечети шах разрушил и построил свой. В Шемахе много всяких товаров и шелков – крашеных и сырца. Шелк красят в Шемахе, а шелк-сырец производят в деревнях около нее. На расстоянии двух с половиной верст на север от Шемахи находятся два сада – сад шаха и сад шемахинского хана; в них растут разные овощи и цветы; есть там каменные палаты и вода в каменных бассейнах. Напротив тех садов высоко на горе находятся развалины каменного города, который называют городом Александра [то есть построенного Александром Македонским]. В Шемаху товары привозят из турецкой земли. Путь из Шемахи есть в турецкую землю, и про тот путь будет написано ниже, а здесь описан лишь путь к персидскому царю в Исфахан.

От Шемахи до Ардебиля десять дней пути: сначала полдня идти через высокие горы, а как горы пройдешь, так еще идти два дня степью до реки Куры, которая похожа на Москву-реку. Около реки расположена большая деревня и имеется базарчик. Через реку перекинут мост на судах, и по мосту протянута с берега на берег железная цепь. Здесь взимают рахтаны [таможенную пошлину] по две абасы с верблюда. Такой большой реки нет во всей шахской области. В старину здесь проходила граница с турками.

От Куры-реки идти пять дней степью: ни городов, ни посадов, ни деревень, ни караван-сараев нет. В этой степи в юртах живут муганы и кочуют зимой и летом. Эта степь называется Муганской. В ней нет ни хлеба, ни овощей, ни лесов, только змеиные и мышиные норы.

От Муганской степи до Ардебиля идти еще три дня горами. По пути есть деревни и караван-сараи. Ардебиль – посад, а не город. Базарами, караван-сараями, дворами и всем остальным он больше и лучше Шемахи. Все строения каменные, много лавок, больше двадцати караван-сараев, много всяких товаров и овощей. Из Гиляна, с устья реки Куры и с моря привозят рыбу, похожую и цветом, и вкусом на русскую семгу.

В Ардебиле находятся султан и даруга. В конце площади в Ардебиле по распоряжению шаха построена большая мечеть, похожая на русский монастырь, которую называют Шах Сефи. В ней похоронены его отец, дед и сын Диво-мурза [Диво-мурза – Диви-мирза, сын Аббаса I, похороненный в Ардебиле] …

От Зенджана до Султании день пути, а идти нужно полями, равниной между гор. Султания была древним царством. Город был каменный, очень большой. В том большом городе – кремль, в котором, говорят, больших домов было больше 20 тысяч, кроме домов, находившихся в большом городе и посадах. Ныне этот большой город разорен до основания, а от кремля остались только одна стена, две башни, ров, и все заросло. А теперь только небольшой посад, базар и караван-сарай; все эти здания – каменные. Ворота и столбы бывшего царского дворца тоже каменные. В кремле стоит большая высокая каменная мечеть со многими куполами, в которой имеются четыре больших притвора. Стены мечети по пятнадцать и больше саженей.

В одном притворе покоится царь со своим сыном Салтамунитом. Говорят, что это царство было древнее, его около ста лет назад захватил шах Софеи, дед нынешнего шаха. В притворе, где покоятся в каменных гробницах царь с сыном, сделаны медные решетки, украшенные большими очень красивыми золочеными яблоками, на которых вырезаны травы и нанесены серебряные насечки. Видеть это дивно…