«Попав под иго турецкой и персидской военно-феодальных деспотий, армянские народные массы подвергались как жестокому национально-религиозному гнёту и притеснениям, так и тяжёлой социально-классовой эксплуатации. Крестьяне отрабатывали кор и бегар (барщину), платили многочисленные тяжёлые налоги и подати чужеземным и местным угнетателям. Плодородные земли всё больше концентрировались в руках феодалов-землевладельцев, число неимущих увеличивалось.

Следствием социального гнёта были народные выступления против церкви, монастырей и землевладельцев-помещиков. К их числу принадлежит, в частности, движение в начале XVII века, возглавлявшееся монахом Мехлу. Этот монах-бунтарь призывал крестьян восстать и прекратить уплату налогов, разоблачал паразитизм духовенства, проповедовал имущественное равенство и т. п. Проповеди Мехлу, направленные против социальной несправедливости, нашли широкий отклик среди армянских и азербайджанских крестьян.

Не угасало и пламя освободительной борьбы. Армянские патриоты, будучи не в состоянии своими силами бороться с чужеземными захватчиками, посылали петиции римскому папе и европейским государствам, надеясь с их помощью освободить страну от ига ханов и пашей. Так, по решению состоявшегося в 1547 г. тайного совещания в Эчмиадзине, католикос Степанос Салмастеци отправился в Рим. В 1562 г. в городе Себастии (Западная Армения) состоялось новое совещание, после которого в Европу было отправлено специальное посольство во главе с Абгаром Евдокаци (Тохатеци). В 1672 г. в Париж прибыл купец из армянского города Битлиса (Западная Армения) Ходжа Мурад и подал письменное заявление королю Людовику XIV. Но эти обращения не дали никакого результата; и римский папа, и европейские короли проявили к ним полное безразличие. С XVII века с просьбами о помощи армяне обращались к усилившемуся Русскому государству»^[3].

Глава 4
Русский вектор в Закавказье

В 1554–1556 гг. русские войска заняли Астрахань. Было ли это актом агрессии? Астрахань – стратегический пункт юга государства Российского – форпост от вражеских нашествий и защита торговли. Вокруг Астрахани кочевали враждующие между собой ногайский орды. Они могли обеспечивать безопасность купеческих караванов на Нижней Волге.

Так, в сентябре 1552 г. около устья реки Иргиз на купеческий караван, в составе которого было и русское посольство Савстана (видимо, грека), было совершено нападение казаков. Любопытно, что атаманами их были князь Василий Мещерский и путивлец Личюга Хромой. Ну, с беглым мещанином из Путивля все ясно. А вот князья Мещерские служили Москве с начала XIV в. Князь Юрий Мещерский – герой Куликовской битвы. Четыре князя Мещерских на 1552 г. служили воеводами в Вятке, Дедилове, Михайлове и Мещере. Мне самому очень интересно узнать, как князь Василий стал атаманом разбойников, но, увы, найти что-либо не удалось.

Ну а главное, на Астрахань давно положили глаз турецкие султаны. И действительно, весной 1569 г. в Кафу (Феодосию) морем прибыло 17‐тысячное турецкое войско. Султан Селим II отдал приказ кафинскому паше Касиму возглавить войско, идти к Переволоке, каналом соединить Дон с Волгой, а затем взять Астрахань. Вместе с турками в поход двинулся и хан Девлет-Гирей с 50 тысячами всадников. Турецкие суда, везшие тяжелые пушки, плыли по Дону от Азова до Переволоки.

В первой половине августа турки достигли Переволоки и начали рыть канал. Естественно, прорыть его за 2–3 месяца было нереально. В конце концов паша Касим отдал приказ тащить суда волоком.

Касим в первой половине сентября подошел к Астрахани, но штурмовать ее не решился. Вместо этого он остановился ниже Астрахани на старом городище, решив там построить крепость и зимовать. Однако бескормица и угроза подхода сверху большой русской рати заставили Касима 20 сентября бежать из-под Астрахани.

В мае 1572 г. отряд из 150 казаков напал на английский корабль, который возвращался из Персии и стоял на якоре близ устья Волги. Англичане, по их словам, убили и ранили почти треть казаков, но в конце концов сдались. Товары были разграблены, а капитана и команду казаки отпустили в Астрахань. Отправленные в погоню стрельцы на стругах изловили этих казаков и перебили их.

С начала XVII в. по Каспию постоянно рыскали пиратские флотилии волжских и донских казаков. В значительной степени это связано со Смутой в Русском государстве – Москве было не до Каспия.

Так, в 1621 г. у персидских берегов действовали независимо друг от друга две флотилии: атамана Богдана Чернушкина и атамана Тренка Уса.

В 1622 г. русские послы Иван Кондарёв и дьяк Бормосов проездом в Константинополь оказались на Дону. Послы доносили в Москву, что в казачьих городках они видели «волжских воров»: «…атамана Богдана Чернушкина с товарищами человек с 50, ходят в рубашках тафтяных, в кафтанах бархатных и камчатых, а были они на море и громили персидские суда»^[4].

В 1627 г. под нажимом царского правительства войсковой круг донских казаков постановил: «Впредь и навсегда, чтобы никто с Дону не ходил для воровства на Волгу, а ежели кто объявится на Дону, тому быть казненным смертью»^[5].

Добавлю, что под «воровством» имелось в виду пиратство на Волге и Каспии. Именно с того времени прошла казацкая поговорка: «На Волге быть – ворами слыть».

В 1631 г. тысяча донских и запорожских казаков встретились в устье Волги с тысячей яицких казаков и отправились на Каспий «добывать зипуны».

В 1633–1634 гг. «русские флибустьеры» разоряли районы Баку, Дербента и всей Гилянской провинции. После окончания успешного похода казаки вернулись на Дон и Яик.

В 1636 г. пятьсот донцов с атаманом Иваном Поленовым учинили нападение на крупный персидский порт Ферахабад, разгромили и сожги его. На обратном пути Поленов встретил струги другого донского атамана – Ивана Самары. Оба отряда объединились и напали на караван русских купцов, который шел с товарами в Ферахабад. «В утешение» ограбленным купцам казаки говорили, что, мол, там уже некому товары ваши покупать. В дельте Волги атаманы разгромили еще один купеческий караван.

Тут невольно возникает вопрос: а почему астраханские воеводы пропускали воровских казаков на Каспий? Надо полагать, донские и волжские казаки отлично знали все протоки дельты Волги, что позволяло им миновать Астраханскую крепость. Тем не менее главной причиной была алчность воевод. Не зря в народной песне поется о том, как воевода вымогал у Стеньки Разина дорогую шубу: «Возьми себе шубу, чтоб не было шума». Вот как, без лишнего шума, и ходили в оба конца наши «флибустьеры».

Естественно, что жалобы персидских купцов и послов астраханские воеводы пропускали мимо ушей. Посему в 1641 г. персидский посол подал царю Михаилу грамоту от шаха Сефи, где говорилось: «С вашей государевой стороны всякие набродные, худые люди безыменные, беглые, собравшись, приходят на гилянские и на мазандеранские места, воюют, людей бьют, грабят, в полон берут, то же делают и над торговыми людьми, которые ходят по морю»^[6]. Шах призывал царя совместно извести казаков.

Бояре отвечали послу, что «давно отправлен царский указ воеводам – посылать на казаков ратных людей, побивать их, а взятых в плен казнить; пусть и шах в своей земле этих воров велит ловить и побивать, великий государь за них стоять не будет»^[7].

А разбои казаков на Каспии по-прежнему продолжались. В 1647 г. флотилия казачьих стругов вошла в устье реки Куры и поднялась вверх на несколько десятков верст. Естественно, что все селения на обоих берегах были разграблены.

В 1649 г. персы опять пожаловались в Москву. На сей раз новый царь Алексей Михайлович возмутился и послал большую судовую рать на Каспий. Лет на пятнадцать на море стало тихо, и купцы начали постепенно забывать о разбоях.

В 1664 г. персидский шах Аббас II издал указ об освобождении от всех пошлин и поборов русских купцов, приезжавших в Персию, а также о предоставлении им ряда льгот. В свою очередь шах обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой о дозволении Армянской компании, состоявшей из персидских подданных, вести торг и осуществлять транзит шелка и других товаров на территории России. Армяне должны были платить большую пошлину царю, но зато русские должны были гарантировать безопасность людей и товаров. 31 мая 1667 г. царь Алексей Михайлович удовлетворил просьбу шаха и пожаловал Армянской компании соответствующую грамоту.

«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Весной 1668 г. Степан Разин с 2800 казаков выходит в Каспийское море. Разинцы страшно разорили персидское побережье от Дербента до Баку. Советские историки из кожи вон лезли, доказывая, что Стенька в Персии строго соблюдал классовый подход – грабил только богатых, а бедных, наоборот, защищал.

Увы, казаки грабили и убивали всех подряд. А женщин насиловали, выбирая их, ориентируясь не на социальную принадлежность жертвы, а на внешность и исходя из своих возможностей.

Между тем у царя с шахом Аббасом II были вполне дружеские отношения, они «дружили» против Оттоманской империи. Узнав о проделках Стеньки, Алексей Михайлович отправил к шаху специального посланца – немца на русской службе полковника Пальмара. В царевой грамоте говорилось, что после заключения в 1667 г. Андрусовского мира с польским королем объявились в понизовых местах разные воровские люди и против них царь послал свое войско, чтобы побить их и разорить. «И ныне после бою и разоренья достальные воровские люди от устья Волги-реки на Хвалынское море побежали, избывая своей смерти, где бы от наших ратных людей укрытца. А наши царского величества ратные люди за ними вслед неотступно промысл чинят, и чтоб тех воров искоренить и негде б их не было. А вам бы, брату нашему Аббас шахову величеству, своей персидцкой области околь моря Хвалынского велеть остереганье учинить, и таким воровским людям пристани бы никто не давал и с ними не дружился, а побивали бы их везде и смертью уморили без пощады»^[8].

Весь июнь 1668 г. казаки провели на побережье между Дербентом и Баку, однако ни одной крепости им взять не удалось. Разинцы обошли Дербент, Шемаху и Баку. В июле казаки дошли до Гилянского залива и начали грабить богатую область Мазандеран. От успехов у атамана закружилась голова, и он повел свое воинство на крупный город Решт. Но тут казаки нарвались на войско местного губернатора Будар-хана. Как позже показали свидетели – астраханские купцы Никита Мусорин и Таршка Павлов, «те воровские казаки приехали под шахов же город Ряш и стали стругами у берега. И ряшский де хан выслал против их шаховых служилых людей з боем, и те де шаховы люди их, воровских казаков, побили с 400 человек. А атаман де Стенька Разин с товарищи говорили шаховым служилым людям, что они хотят быть у шаха в вечном холопстве, и они б с ними не бились»^[9].

Приведя в порядок разбитое воинство, Стенька опять двинулся на восток и внезапно напал на небольшой город Фарабат. Он располагался примерно в 400 км восточнее Решта, и местные жители слыхом не слыхивали о Разине. Город был разграблен и сожжен. Затем Разин двинулся к расположенному неподалеку городу Астрабаду, который постигла участь Фарабата.

Зиму 1668/69 г. разинские казаки провели на полуострове Миян-Кале между Фарабатом и Астрабадом. Пленные персы построили деревянные дома для жилья, а также возвели земляной вал на перешейке, соединяющем полуостров с материком, и казаки поставили там пушки.

Зимой и ранней весной разинцы периодически совершали налеты на туркменские поселки на юго-восточном берегу Каспия. В одной из стычек с туркменами был убит Сережа Кривой.

Разорив туркменское побережье, Разин в мае 1669 г. двинулся на запад – в Гилянский залив. Традиционно пограбив побережье, Разин отправился севернее и устроил себе базу на Свином острове недалеко от Баку.

В июле 1669 г. к Свиному острову подошел персидский флот под началом Менеды-хана. Флот – это сказано слишком громко: у персов было 50 плоскодонных лодок-сандалов. Персидский флот был разбит у Свиного острова, а Разин с огромным дуваном ушёл в Астрахань.