Я дал отбой и вышел в прихожую, чтобы расплатиться с официантами, потом открыл несколько бутылок красного. Гости за столом оживленно беседовали и смеялись, но мне не хотелось участвовать в разговорах. Говоря по совести, мне было совсем не до веселья, поэтому, когда я увидел, что Дженна с подносом в руках вышла на кухню, я последовал за ней.

– Слушай, – спросил я ее, – как ты думаешь, парни заклеймят меня позором, если я исчезну на часок-полтора?

– Куда это ты собрался?

– К Джорджии, – честно ответил я. – Она немного приболела и не сможет прийти.

– А я-то удивилась, почему ее нет… – Дженна прищурилась. – Или ты решил проверить, правду ли она сказала тебе насчет своей болезни?

Я покачал головой.

– Нет, я ей верю. Я говорил с ней по телефону. У нее действительно больной голос, и я подумал: может, отвезти ей немного бульона и какие-нибудь пастилки от кашля.

Дженна улыбнулась.

– Она тебе очень нравится?

– Я знаю, что мне придется пожалеть о своих словах, но скажу тебе прямо: сегодня я пригласил всех вас только потому, что Джорджия тоже согласилась приехать. На свидание со мной она пойти отказалась, так что… это был единственный выход.

– Ага, наконец-то наш Красавчик получил от ворот поворот! – нараспев проговорила Дженна и не без ехидства улыбнулась.

– Хотел бы я знать, почему это всех так радует?

– Потому что нам очень приятно наблюдать, когда с тобой обращаются как с простым смертным, а не как со звездой Национальной лиги.

Я закатил глаза.

– Так ты справишься без меня, Джен? Я всего-то на пару часов. Тебе ничего не нужно делать – только накормить парней как следует, а главное – напоить! А там я уже вернусь.

– Совсем недавно речь шла о часе-полутора, а не о двух… Ладно, проваливай.

Я поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, Джен.

Я уже собирался выйти из кухни, когда Дженна окликнула меня:

– Эй, погоди!

– Что?

– Возьми с собой Четырку. Женщины от него просто тают.

* * *

Кажется, я немного перестарался.

По пути к Джорджии я накупил столько всякой еды и лекарств, что мне пришлось поставить пакеты на пол, чтобы позвонить в дверь ее квартиры. Предупреждать о своем визите заранее я не стал, но сейчас пожалел об этом. Вдруг она спит и я ее разбужу? С другой стороны, Джорджия не захотела даже пойти со мной на свидание, так какого черта я вообще к ней приехал? Зачем пробрался в подъезд и пять минут рассматривал почтовые ящики, чтобы выяснить, в какой она живет квартире? В общем, то, что еще недавно казалось мне замечательной идеей, теперь выглядело довольно жалко.

Ну да бог с ним. В конце концов, я уже на месте и к тому же привез с собой столько лекарств от простуды, что впору открывать собственную аптеку. В общем, я нажал на кнопку звонка и стал ждать. Сердце билось у меня в груди так часто, словно мне снова было тринадцать и я сидел в темном кинотеатре рядом с Эми Чейз. Я и сам себе удивлялся, но факт оставался фактом: я весь дрожал от неуверенности и возбуждения. Тем временем за дверью не было слышно ни звука, и я спросил себя, стоит ли звонить во второй раз. Что, если Джорджия все-таки спит? Мне не хотелось ее беспокоить – в конце концов, она была больна и нуждалась в отдыхе. Я как раз решил подождать еще минуту, и, если мне не откроют, отправляться восвояси, но тут отворилась дверь соседней квартиры и Четырка, которого я держал под мышкой, разразился визгливым лаем. Пронзительный звук разнесся по всей лестничной площадке, и пожилой мужчина, который появился из-за двери, испуганно отпрянул и едва не упал, зацепившись каблуком за половичок. Торопливо извинившись, я попытался успокоить своего свирепого шестифунтового охранника.

Четырка еще ворчал, когда дверь Джорджии широко распахнулась.

– Макс? – Она нахмурилась. – Что ты тут делаешь?

Наклонившись, я подобрал пакеты и протянул ей, словно оливковую ветвь мира.

– Я привез тебе куриный бульон. И таблетки от горла. И… еще кое-что.

Джорджия растерянно похлопала себе ладонью по волосам, собранным узлом на макушке.

– Господи, я ужасно выгляжу!

На ней был пушистый розовый халатик и огромные очки в темной оправе, сидевшие несколько криво. Насколько я мог заметить, на лице Джорджии не было ни следа косметики. Глаза у нее припухли, нос покраснел, но она все равно казалась мне самой прекрасной женщиной на свете.

Подняв руку, я поправил на ней очки.

– Ты выглядишь очаровательно.

– Ты заразишься!

– Придется рискнуть.

Лоб у нее блестел от испарины, и я приложил к нему ладонь.

– У тебя температура.

– Знаю. Я хотела принять таблетку, но у меня закончился «Мотрин».

– Я привез тебе и «Мотрин», и другие лекарства. Можно мне войти?

Ее взгляд упал на мордочку Четырки, торчавшую у меня из-под мышки

– Боже, какая прелесть! – воскликнула Джорджия. – Никогда в жизни не видела такой милой собачки!

Да!!! Я мысленно сжал кулак и победным жестом взмахнул им над головой. Ай да Дженна! Надо будет послать ей цветы.

Джорджия пошире отворила дверь и отступила в сторону, одновременно протягивая к Четырке руки.

– Можно мне его подержать? Он просто супер! Мне даже захотелось оставить его у себя насовсем.

Автомобиль! Куплю Дженне новую машину!

Квартира Джорджии показалась мне очень удобной и стильной. Стены в прихожей имитировали неоштукатуренную кирпичную кладку, просторная кухня была битком набита самой современной техникой, повсюду стояли цветочные композиции, от которых в воздухе распространялся непередаваемый аромат. Шагнув к столу, я начал доставать из пакетов лекарства. Найдя бутылочку «Мотрина», я вскрыл ее и вытряхнул на ладонь две таблетки. Достав из холодильника бутылку минеральной воды, я налил немного в стакан и отправился в гостиную. Джорджия сидела на диване, держа Четырку на коленях.

– Вот, прими это, – сказал я.

– Спасибо. – Джорджия проглотила таблетки, запив глотком воды.

– Может, ты хочешь поесть?

Она покачала головой.

– У меня с утра нет аппетита. Впрочем, быть может, я и заставлю себя немного подкрепиться, но сначала мне хотелось поближе познакомиться с этим маленьким меховым комочком.

С этими словами она запустила ногти в короткую шерсть на голове Четырки, а он уткнулся мордочкой ей в грудь, косясь на меня черным блестящим глазом.

Мне показалось, что при этом Четырка злорадно осклабился.

Да, маленький говнюк, я ревную. Да.

Я поднял с пола второй пакет и сел на диван рядом с Джорджией.

– Рядом с аптекой, где я покупал лекарства, был магазинчик, который торгует старыми виниловыми пластинками. На вывеске в витрине было написано, что там продают и старые фильмы, но выбор оказался не особенно богатым. – Я достал из пакета несколько коробок с фильмами. – Вот этот фильм еще немой, а эти два – со звуком, но они черно-белые… Я просто не знал, что ты предпочитаешь.

Джорджия удивленно взглянула меня.

– Черно-белые? Кто тебе сказал, что я люблю старые фильмы?

– Ты сама упомянула об этом, когда мы познакомились.

– В самом деле?

Я кивнул.

– Кажется, это было, когда ты объясняла мне, как мало у тебя общего с парнем, который должен был прийти к тебе на свидание вместо меня.

– Вот как? А я не помню.

– На всякий случай я купил еще вот что…

Джорджия взяла у меня диск и расхохоталась.

– «Скрытая угроза»?! Разве не ты убеждал меня, что это самый слабый эпизод «Звездных войн»?

– Так и есть. Но я надеялся, что она еще раз принесет мне удачу. – Я выразительно подвигал бровями.

Джорджия улыбнулась.

– Ты надеешься, что раз я больна, то позволю себя лапать?

Я поднял обе ладони и выставил перед собой.

– И в мыслях не было, но если этого хотят высшие силы…

Джорджия рассмеялась, но тут же схватилась за горло и закашлялась.

– Ох, как больно! Не смеши меня, мне трудно смеяться!

От ее улыбки у меня стиснуло грудь. Интересно, подумал я, заражусь я от нее или нет? И если да, что тогда будет? Приедет ли она навестить меня, как я ее?

Тем временем Джорджия подняла Четырку на вытянутых руках и улыбнулась, любуясь его маленькой мохнатой мордочкой и блестящими гла́зками.

– Даже не верится, что этот малыш – твоя собака. Он просто прелесть. Интересно, как вы оба выглядите, когда ты выгуливаешь его на улице? Женщины, наверное, так и падают, стоит им увидеть вас вместе.

Я улыбнулся, и Джорджия ткнула меня пальцем в щеку.

– Спрячь свои ямочки, Ярвуд! Сейчас я больна и не в силах сопротивляться. И вообще, демонстрировать их мне при каждом удобном и неудобном случае – это не… неспортивно!

– Я все понял, мэм. Больше не повторится. – Я улыбнулся еще шире, постаравшись продемонстрировать ей то, что ей так нравилось.

Джорджия погладила Четырку по голове и почесала за ухом.

– Удивительно, что твоя вечеринка уже закончилась. Ведь сейчас нет еще и девяти. Или вы соблюдаете режим, как все спортсмены?

Я покачал головой.

– Она не закончилась. Я просто улизнул… ненадолго.

– Ты удрал со своего дня рождения?

Я пожал плечами.

– Думаю, этого никто не заметил. Когда я уходил, на столе оставалось еще много вина и закусок.

– И все равно мне трудно поверить, что ты бросил друзей ради того, чтобы нянчиться со мной.

Я наклонился к ней.

– Хочешь, открою секрет?

– Какой?

– Я устроил эту вечеринку только для того, чтобы ты на нее пришла.

Рука Джорджии, ласкавшая собаку, замерла.

– Ты серьезно?

Я кивнул.

– К сожалению, из этого все равно ничего не получилось.

– Я тебя не понимаю, Макс!

– Чего ты не понимаешь?

– Ты можешь выбрать любую или почти любую женщину, и она будет только рада, что ты обратил на нее внимание. Тогда почему же ты, рискуя заразиться, приехал ко мне – к человеку, у которого имеется определенный, гм-м… багаж?

– Сам не знаю. – Я немного помолчал. – Наверное, все дело в том, что люди не всегда могут контролировать энергетику взаимного притяжения. Вот скажи, можешь ты со всей определенностью утверждать, что, когда мы вместе, ты не чувствуешь ничего… особенного?

– Да, меня к тебе тянет, это я готова признать.

– Я имел в виду не столько притяжение, сколько энергетику. Магию, у которой свои законы. Вот мне, к примеру, хочется быть с тобой, даже если это означает просто сидеть рядом.

Некоторое время Джорджия внимательно меня разглядывала. Казалось, она никак не могла решить, уж не вешаю ли я ей лапшу на уши. Не знаю, к какому заключению она пришла (и пришла ли, потому что Джорджия внезапно расчихалась. Она чихала и чихала и никак не могла остановиться, и каждый раз узел каштановых волос у нее на макушке смешно и трогательно раскачивался. Наконец Джорджия изловчилась и, схватив с журнального столика несколько салфеток, зарылась в них лицом. Ее плечи еще несколько раз содрогнулись, но в конце концов приступ прошел.

– Будь здорова, – сказал я несколько запоздало.

– Спасибо. – Не отнимая от носа салфеток, она посмотрела на меня слезящимися глазами. – Ну как? Все еще чувствуешь волшебство?

Я ухмыльнулся.

– Угу. Мне, кстати, очень нравится, как раскачивается твой пучок, когда ты чихаешь.

Она рассмеялась и громко высморкалась.

– Похоже, Красавчик, тебя слишком часто били клюшкой по голове.

– Может и так… – Ощутив зов матери-природы, я огляделся по сторонам. – Могу я воспользоваться твоей уборной?

Джорджия показала на дверь в коридор.

– Конечно. Первая дверь направо.

Закончив свои дела и вымыв руки над раковиной, я огляделся в поисках полотенца, но на перекладине, на которой я рассчитывал его найти, висело нечто совсем другое. Кружевные стринги. Две пары черных, две пары кремовых и одна пара красных. Я рассматривал их намного дольше, чем следовало бы. В какое-то мгновение я даже задался вопросом: заметит ли Джорджия, если я суну одну пару в карман? Мне, однако, удалось совладать с искушением, и, вытерев ладони о брюки, я вышел из уборной, не запятнав себя поступком, недостойным порядочного человека и джентльмена.