Когда у ребенка появляется понимание, что удовлетворение его потребностей зависит от отдельного объекта (мамы), то это говорит о его переходе из аутической в симбиотическую фазу. Нормальная симбиотическая фаза предполагает состояние слияния ребенка с матерью. То есть малыш еще не осознает, где он, а где его родитель, где Я, а где не-Я. Эта фаза продолжается примерно от полутора до 5–6 месяцев. Это этап жизни ребенка, когда он только начинает обнаруживать, что он – отдельное от матери существо.

На этой фазе у него проявляется способность формировать эмоциональную привязанность к родителю, которая является основой для всех его дальнейших взаимоотношений. Если ребенок нормально прошел симбиотическую фазу, если слияние с мамой было прочным, то на последующей фазе сепарации-индивидуации, в будущем, он сможет отделиться от матери. Хорошее слияние и последующее отделение – условие нормального развития личности.

Сепарация (отделение), по Маргарет Малер, – это процесс, в ходе которого младенец постепенно формирует представления о себе как о существе, отличающемся от матери. Индивидуация же означает попытки ребенка построить свою уникальную идентичность, понять себя. В этот период развития очень важно, чтобы мама была открыта и могла установить эмоциональный контакт с ребенком. Именно теплое, нежное, поддерживающее отношение матери выступает условием развития Я ребенка.

Проблемы, возникающие на этом этапе развития, приводят к формированию пограничной организации личности. Главная проблема таких людей в том, что они не чувствуют себя целостными, не могут четко описать свое состояние, чувства.

Также трудности, возникающие на ранних этапах развития, иногда провоцируют различные психопатологии в зрелом возрасте. Например, человек может занять позицию зависимого или созависимого, страдать от депрессии, психосоматических заболеваний.

Поэтому на ранних фазах развития чрезвычайно важно, с кем и как взаимодействовал ребенок, как эти люди были «съедены» – помещены внутрь психики малыша в виде образов и представлений. Нарушения взаимоотношений на этих этапах развития приводят к так называемому базисному дефекту. Метафорически этот дефект можно сравнить с участком земли, на котором в дальнейшем строится дом. Даже если здание нашей личности на более поздних этапах развития строится из хорошего и прочного материала, то, что было раньше и глубже – болотистая почва под строением, подземная река, зыбучий песок, – регулярно приводит к его оседанию и разрушению.

Ранние утраты

Анализ сказки «Русалочка» мы начнем с изучения семьи главной героини. С первых страниц автор сообщает читателям, что мать девушки умерла. Семья неполная, но при этом достаточно большая. Вместе проживают представители трех поколений: шесть дочерей, отец и его мать – бабушка героини.

Отец девочек, морской царь, давным-давно овдовел. Несмотря на свой статус, он больше не женился, и хозяйством у него заправляла старуха-мать. Термин «старуха» подсказывает нам, что она не может выполнять некоторые женские функции, в первую очередь – материнские.

Бабушка – с одной стороны, женщина умная, но, с другой, «очень гордая своим родом: она носила на хвосте целую дюжину устриц, тогда как вельможи имели право носить всего-навсего шесть. Вообще же она была особа, достойная всяческих похвал, прежде всего потому, что очень любила своих маленьких внучек». Но несмотря на всю свою любовь, бабушка не замечает очевидного: ее младшая внучка Русалочка растет странным ребенком. Девочка ведет себя тихо, часто находится в раздумьях и совсем не похожа на своих сестер.

Анализируя объектные взаимоотношения Русалочки, можно предположить, что ее мать умерла вскоре после появления девочки на свет. По-видимому, мы имеем дело с оральным характером. Человеку с таким типом личности характерны пассивность, доверчивость, зависимость.

Исходя из истории развития Русалочки, можно допустить, что она успешно прошла аутическую и симбиотическую фазы развития и смогла удовлетворить потребность в безопасности и первичной привязанности. Очевидно, у нее сложилось убеждение, что «мир не опасен, я имею право на существование». Что касается орального характера, то он формируется при условии, что ребенка родители хотели, желали, но были не в силах закрыть его потребность в эмоциональной привязанности. В случае Русалочки это произошло по причине смерти матери.

Девочке не хватило эмпатии, тепла, любви, заботы со стороны близкого человека. И этот дефицит привел к формированию определенного склада характера. Русалочка должна была очень рано демонстрировать взрослое, независимое поведение, достойное морской принцессы. А вот близкие отношения, искренняя поддержка во дворце не водились.

Как следует из текста Андерсена, Русалочка плохо идет на контакт. Героиня предпочитает слушать истории бабушки и сестер, проводить время в мечтах и фантазиях: «больше всего любила Русалочка слушать рассказы о людях, живущих наверху, на земле. Старухе пришлось рассказать ей все, что она знала о кораблях и городах, о людях и о животных».

Терапия таких клиентов, как Русалочка, начинается с установления доброжелательной, безопасной атмосферы. Принимающее поведение психолога, а также формальные договоренности о границах создают условия для надежного взаимодействия.

Для успешной терапии «Русалочек» важно регулярное использование эмпатии. Оно помогает прочувствовать эмоциональное состояние клиента. Психолог должен распознать ту боль, которая скрывается за словами клиента, и понять все стороны его внутреннего мира.

Инициация как кризис

Русалочка живет в постоянном ожидании чуда. Рассказы о жизни наверху пробудили ее воображение. Даже ни разу не видев мира людей, Русалочка верит, что она полюбит его. Но пока девушке не исполнится 15 лет, она не может выплывать на поверхность. Это запрещено.

Сестры-погодки Русалочки одна за другой поднимаются наверх и рассказывают о чудесах, которые они видели. Русалочке остается только ждать, когда же наступит тот самый день и она получит право покидать дворец. Взросление символизирует наступление нового этапа жизни, а подъем наверх является процедурой инициации^[2].

Любая инициация проходит на двух уровнях – внешнем и внутреннем. Внешний уровень проявляется в виде различных последовательных обрядовых действий. Например, окунание младенца в святую воду (крещение), прыжки на быках (практикуется в эфиопском племени хамар), военная присяга и пр.

В этой сказке инициация дает возможность подниматься на поверхность моря. «Когда вам исполнится пятнадцать лет, – говорила бабушка, – вам тоже разрешат всплывать на поверхность моря, сидеть при свете месяца на скалах и смотреть на плывущие мимо огромные корабли, на леса и города!» Подъем наверх – это рост, развитие, взросление, скачок на качественно новый уровень восприятия мира. На шкале «девочка – девушка – женщина – старуха» этот переход определяет границу между детством и подростковым/юношеским возрастом.

Внутренний уровень инициации сопровождается обретением нового статуса и новой идентичности, что меняет самооценку, самоотношение, самоощущение. В таком значении инициация – это нормативный психологический кризис.

Кризис предполагает нарушение равновесия. У человека возникают иные потребности, меняется мотивация. Кризис – это состояние стресса, требующее трансформировать свои преставления о мире, себе, окружающих за короткий срок. И зачастую внутренняя ревизия запускает процесс изменений в структуре личности. Они могут быть как позитивными (человек открывает новый источник сил), так и негативными (человек впадает в зависимость, страдает от депрессии).

При таком подходе кризисы – это чрезвычайно важные моменты жизненного пути. Кризисы в какой-то степени – «шансы жизни», точки роста, в которых происходит изменение Я человека. Кризисы – это возможности для выбора новой формы Я, новой самоидентичности.

Кризисы знаменуют переход из одной стабильной фазы в другую, разрушение старого, отжившего и освобождение пространства для чего-то иного. Например, незакрытые потребности Русалочки в заботе и любви вновь выходят на передний план, а характер переживания кризиса позволит либо научиться осознавать и удовлетворять их, либо усугубить уже имеющиеся проблемы.

Во время прохождения Русалочкой кризиса инициации происходит сценка, которая ярко иллюстрирует ее личность.

Наконец и ей исполнилось пятнадцать лет.

– Ну вот, вырастили и тебя! – сказала бабушка, вдовствующая королева. – Поди сюда, надо и тебя принарядить, как других сестер!

И она надела Русалочке на голову венок из белых лилий – каждый лепесток был половинкой жемчужины, – потом, для обозначения высокого сана принцессы, приказала восьми устрицам прицепиться к ее хвосту.

– Ой, как больно! – воскликнула Русалочка.

– Ради красоты и потерпеть не грех! – сказала старуха.

Ах, с каким удовольствием скинула бы с себя Русалочка все эти уборы и тяжелый венок – красные цветы из ее садика шли ей куда больше, – но она не посмела!

– Прощайте! – сказала она и легко и плавно, точно пузырек воздуха, поднялась на поверхность.

Депрессия и агрессия

Возможно, вы заметили, что Русалочка испытывает боль, но не пытается ее облегчить. И на протяжении всей истории она никогда не борется, не настаивает на своем, не требует того, что ей нужно. Это происходит потому, что Русалочка лишена контакта с собой и со своими желаниями. Ко всему прочему, окружающие не способны понять девушку, поддержать ее.

Возможно, если бы бабушке не нужно было воспитывать еще пятерых внучек и заниматься государственными делами, она заметила бы эмоциональные страдания Русалочки. Но старуха занята формальными, социальными сторонами жизни внучки. Она не видит ни ее потребностей, ни ее психологической боли. Русалочка тоже усвоила такое отношение к себе: она не знает своих желаний и не умеет их выражать и удовлетворять, не способна строить глубокие доверительные отношения с другими, просить о помощи и заботе.

К тому же девушка не осознает своей зависти и злости к уже повзрослевшим сестрам – она молча ждет своего пятнадцатилетия. Это происходит потому, что люди с оральным типом характера лишены контакта со своей агрессией и враждебностью. Русалочка не смеет противоречить бабушке, не заявляет о том, чего хочет… Ее типичное состояние – это постоянная печаль.

Британский психоаналитик Мелани Кляйн в своих работах предложила модель, которая описывает корни депрессивных тревог в ранних отношениях ребенка с матерью. Ребенок, находясь в контакте с матерью, со временем начинает воспринимать ее как «хорошую мать»: как человека, который может сдержать его страх и его разрушительность. Ведь мать заботится о нем и любит его. Но в тоже время часть злости ребенка проецируется на мать, которая в эти моменты воспринимается как «плохая».

Позднее ребенок присваивает «хорошую», сильную мать, учится справляться со своей агрессией, сдерживать свою деструктивность и меньше проецирует на родителя свою враждебность. Но при этом его хорошие и плохие чувства переживаются так, будто они направлены к разным людям: он любит хорошую, заботливую мать и ненавидит плохую, покидающую, наказывающую его женщину.

Когда наступает «момент истины», ребенок начинает понимать, что «плохая» и «хорошая» мать – это разные стороны одного и того же человека. В этот момент ребенок сталкивается с переживанием, что мать, от которой он зависит и которую он любит, – это та самая мать, которую он ненавидит и атакует. Понимание этих фактов влечет за собой душевную боль и мучительные переживания. Ребенок начинает бояться, что его агрессивность и жадность «испортят» маму, истощат ее силы. Именно эту тревогу о безопасности и благополучии любимого человека Мелани Кляйн назвала депрессивной тревогой.