Яна Сорока: Ключи от Москвы

Макет подготовлен редакцией «Прайм»

© Сорока Я., 2024

© Сорока Я., фотографии в книге, 2024

© Чичимова Д., фотография автора, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Введение

Помните, как в сказке про приключения Буратино папа Карло вставляет золотой ключик в потайную дверь и герои находят в каморке под лестницей волшебный кукольный театр? Так и мы с вами откроем двери и попадем в иную Москву, где парят мраморные лестницы, кружится в вихре цветочная лепнина, расправляют крылья расписные грифоны и поглядывает таинственный кованый филин. Мы побываем в знаменитом особняке в стиле модерн, зайдем в дом, похожий на «китайскую шкатулку», отыщем барочную башню, спрятанную в переулках, и увидим, как средневековый замок переодевается в ренессансный наряд.

Мы с вами запустим машину времени и, меняя декорации эпох, перенесемся в Москву XVIII, XIX и XX веков – посмотрим, как дома возрождались после пожара 1812 года, застанем моду на эклектику и прогуляемся по парадным залам, оформленным в разных архитектурных стилях, будто по страницам учебника по истории искусств, переживем расцвет и угасание модерна, почувствуем ностальгию по классической архитектуре накануне столетия Отечественной войны, отметим юбилей царской династии и вместе с мастерами неорусского стиля вдохновимся боярскими палатами первых Романовых.

Мы устроим настоящее путешествие в прошлое – узнаем, как учились в дореволюционной гимназии, посетим первоклассный отель, венское кафе, чайный магазин, аптеку, бани и даже государственный ломбард, где заложим драгоценное украшение и поучаствуем в аукционе. Мы заглянем на балы в роскошные особняки и наведаемся в гости в квартиры известных личностей: композитора Александра Скрябина, художника Аполлинария Васнецова и писателя Алексея Толстого – автора сказки о Буратино.

На страницах книги мы разберемся с хитрым секретным затвором, запиравшим сокровищницу советской России, выясним, зачем Валентин Булгаков, директор Толстовского музея, повесил тяжелый замок на ампирный особняк, а Максим Горький закрыл парадные двери даже для домашних. Мы будем держать в руках связку ключей от любопытных историй – услышим, зачем гимназист затопил директорский кабинет, почему воры передумали грабить водочного короля, откуда Айседора Дункан убегала от крыс, как богатая наследница переписала имущество на мужа, а тот уехал с любовницей.

Эта книга – ключ для прогулок по городу, который подскажет, что посмотреть в Москве и как нескучно провести время, совместив приятное с полезным. Книгу можно взять с собой, отправляясь на разведку по улочкам, и читать на месте, разглядывая фасады и интерьеры, а можно перелистывать страницы дома, погружаясь в прошлое за чашкой чая. Над книгой я работала в двух библиотеках, Ленинке и Историчке, исследовав все источники, что удалось найти. В конце вас ждет список литературы – он поможет углубиться в историю Москвы и познакомит с увлекательными мемуарами. Приятного чтения!

Глава первая
Вокруг Тверского бульвара

История первая. Особняк Степана Рябушинского

«Особняк так безобразен и нелеп, что даже честные сугробы и глыбы снега, которыми он окружен и засыпан, не смягчают его отвратительности», – писал в дневнике Корней Чуковский. Он говорил о бывшем доме фабриканта Степана Рябушинского, построенном в начале XX века гениальным архитектором Францем Шехтелем. Сегодня это признанный шедевр русского модерна, но в 1932 году, в другую эпоху с иными вкусами, Корней Чуковский называл его самым гадким образцом декадентского стиля. Писатель возмущался, что все испакощено похабными загогулинами и бездарными наглыми кривулями, что всюду мерзкая пошлятина. В наше время такая оценка звучит несправедливо и оскорбительно.

Давайте проникнем в мир шехтелевских идей, проследим за полетом воображения зодчего и поймем то, чего не принимали Корней Чуковский и его современники. Перед нами фантазийный особняк, который будто перенесся на московские улочки из страны грез – настолько он не похож на другие памятники архитектуры! Дом стоит на углу Малой Никитской и Спиридоновки, и мы обходим его, как скульптуру, с разных сторон, любуясь необычными огромными окнами и мозаикой с орхидеями. Шехтель рисовал эскизы этих нежных, невесомых цветов в натуральную величину, и по ним изготавливали мозаику в Петербурге в знаменитой мастерской Фролова.

Сейчас особняк заслоняют высокие деревья, но в начале XX века он горделиво красовался за ажурной кованой решеткой. Ее рисунок напоминает морские волны. Они будто пенятся и закручиваются в спирали, и дом, словно корабль, плывет по морю. Балкон над массивным крыльцом кажется палубой, а причудливые переплеты окон – водорослями, обвивающими корпус судна. Оригинальный облик особняка, где симметрию заменяет свобода мысли, объясняет его планировка – ведь здания в стиле модерн строили «изнутри наружу». Давайте в этом убедимся. Пусть главный вход закрыт уже более девяноста лет и в дом попадают со двора, представим, что мы перенеслись во времена первого хозяина и перед нами открывается парадная дверь.

В вестибюле сразу бросается в глаза пейзажный витраж напротив двери. Его создал по шехтелевскому рисунку художник Сергей Виноградов. Тихая река лениво течет среди холмов, по берегам склоняются деревья и желтеет листва.

Мы оборачиваемся и останавливаем взгляд на ручке двери. Она изгибается, словно распахнутые крылья бабочки, а узор мозаичного пола повторяет круги на воде. Архитектор говорил, что искусство должно заменять скучную действительность и дарить радость и праздничное настроение. Его творение подтверждает эти слова.

Все детали интерьеров, не только лепнину, росписи, оконные рамы, но и фурнитуру, рисунок паркета, фигурные решетки, Франц Шехтель продумывал до мелочей, превращая полезное в прекрасное. Архитектор трудился много и с упоением. Его внучка Марина вспоминала, что иногда мастер не покидал кабинет несколько дней и ему просовывали любимые бифштексы в приоткрытую дверь. «Без работы я был бы никуда не годен – как часы, не заводимые аккуратно и постоянно», – признавался он в письме к Антону Чехову.

Мы проходим в холл и будто попадаем в подводное царство. Приглушенный свет оттеняет зеленоватые стены. Мраморная лестница, словно бушующее море, поднимает высокие волны-перила – кажется, они вот-вот накроют с головой и утащат на дно. Мы слышим шум приближающейся воды, чувствуем брызги на коже, но кто-то взмахивает волшебной палочкой, и волны застывают в камне. Они символизируют вечное движение жизни.

У первой ступеньки гребень волны изгибается в импровизированную скамью, над которой всплывает медуза-светильник. Узкие лампочки качаются, напоминая прозрачные щупальца. Мы поднимаемся по лестнице, и медуза перевоплощается в черепаху – сверху светильник похож на панцирь. В углу возвышается трехъярусный витраж с балконом: абстрактный рисунок представляется то морской пеной, то грозовыми тучами, что обрушиваются ливнем, а металлическая ограда закручивается в глаза и уши филина, таинственной ночной птицы. Лестница ведет к холлу второго этажа со световым фонарем и галереей, где арку поддерживает мощная колонна из темно-красного мрамора. На серебристой капители – на верхушке – прекрасные кувшинки переплетаются с чудовищными саламандрами. Будто добро и зло символически спутываются в один клубок. Все в этом мире связано!

Если мы посмотрим вниз, то заметим, как лестница завивается по спирали, словно морская раковина. Это ключ, который помогает раскрыть замысел планировки – ведь комнаты тоже размещаются вокруг лестницы по спирали. Такая линия, похожая на улитку, не только главный мотив декора, но и основной принцип композиции. Гениально, правда?

Мы спускаемся по ступенькам, и рисунок паркета, где будто разливается вода, направляет в столовую. Холл словно перетекает в эту комнату. Гигантское окно почти во всю ширину стены выглядит как рама картины. Оно расширяет пространство за пределы дома и выводит в сад.

Потолок закругляется, как крышка сундука, а стены окружают дубовые панели. Во времена Степана Рябушинского над ними тянулись росписи, закрашенные уже в советское время. Не сохранились и люстра с плафонами-подснежниками, и белый мраморный камин, на котором женщина-бабочка изящно расправляла крылья. Мы идем в соседнюю гостиную, где по резным дверям вьются розы на длинных стеблях с шипами – кажется, стоит дотронуться, и уколешь руку. Лепнина на потолке напоминает затянутое ряской озеро, на поверхности распускаются цветы и высовываются из раковины улитки. В узорной рамке блестит небольшой плафон, расписанный художником Августом Томашки. На фоне ясного неба сияют желтые хризантемы, и еще одна улитка шевелит длинными рожками.

Мы переходим через вестибюль в большой кабинет, и перед нами – зеленый мраморный камин с горкой по эскизам Франца Шехтеля. Комнату оплетают ветви лавра, они проявляются на оконной раме, перекидываются на резные двери и сползают на ручки. Лавровое дерево качается и на витраже. Оно прижимает листья к горе, и ее склоны изгибаются, словно мужчина вытягивает шею и опускает плечи. Человек и природа сливаются в одно целое. Витраж соединяет большой кабинет с малым, где лавр опоясывает стены. Здесь хозяин дома беседовал с деловыми гостями.

Степан Рябушинский, представитель знаменитой династии банкиров и текстильных магнатов, руководил торговой частью семейной фирмы – заведовал складами и магазинами. В 1916 году с братом Сергеем он основал первый в России автомобильный завод «АМО», в советское время переименованный в ЗИЛ. Участок на Малой Никитской улице Степан купил в июне 1900 года, когда ему было двадцать шесть лет, и уже в августе утвердил план особняка. Представьте, архитектор создал проект дома буквально за два месяца! Работы начали в следующем марте, и по документам в августе 1902 года стоял особняк с целым комплексом служб во дворе. По купеческой традиции Степан записал дом на имя жены Анны. Ее комнаты с детскими разместились на втором этаже.

После строительства, в 1904 году, хозяин особняка решил устроить тайную моленную. Он был ревностным старообрядцем, а сторонников этой веры тогда считали раскольниками, поэтому семейную церковь спрятали от посторонних глаз под крышей.

В секретную комнату вела отдельная узкая лестница с вытянутыми ступенчатыми окнами. Шехтель оформил моленную в духе византийского храма с широким куполом. Степана Рябушинского не смутила ни авторская трактовка христианских символов в росписях, ни католическая вера архитектора. Франц Шехтель перешел в православие только во время Первой мировой войны, в разгар антинемецких настроений. Он поменял имя и стал Федором.

Степан собирал древние иконы, не жалея денег на их покупку. Художественные шедевры разыскивали по разным углам империи скупщики. Они часто привозили иконы в плохом состоянии, с поздними наслоениями и утратами, и Рябушинский устроил во флигеле реставрационную мастерскую. Коллекционер мечтал открыть Музей русской иконы в здании, где сейчас работает Китайский культурный центр, но не успел. После революции Степан Рябушинский эмигрировал с семьей в Италию, где управлял суконной фабрикой, изучал старинные иконы и писал статьи, а его необыкновенный особняк переходил из рук в руки. В марте 1918 года туда вселился отдел виз Наркоминдела и хлынул поток иностранцев, которые пытались покинуть страну. В следующем году в дом въехал Госиздат, и там толпились литераторы. Особняк занимал и психоаналитический институт, и детский сад, и ВОКС – Всесоюзное общество культурной связи с заграницей.