Вода текла изо рта мертвой девушки в отражении, и… всё. Больше ничего не происходило. Мёртвое лицо, и из мёртвого рта льётся вода. Тася немного подождала в надежде, что после воды из девушки выльется какая-нибудь информация. Напрасно ждала – девушка на вопросы не отвечала. Не может говорить? Вряд ли не может. Раз смогла порвать фотку на мелкие клочки, значит нормально функционирует, как все призраки, научившиеся взаимодействовать с предметами. Или что? С предметами научилась, а с людьми нет? Но у Таси было чувство, что тут что-то другое. Утопленница специально показалась ей только в зеркале, и этот фокус с водой изо рта – тоже нарочно. Чтобы напугать Тасю. Ввергнуть её в состояние ужаса. Деморализовать. Тася выдохнула, повернулась к двери и пошла прочь из ванной. В комнату. Никто ей не помешал, хотя она внутренне сжалась, готовая к тому, что её будут душить невидимые руки. Или отбросят к стене. Или поволокут куда-нибудь. Но… ничего. Тасе удалось дойти до спальни, а там она сразу же нашла свою подвеску. Оберег спокойно лежал в постели. Цепочка порвалась. Видимо, не выдержала бушующих в кровати ночных страстей.

Тася оделась и сунула турмалин в карман. Придётся купить новую цепочку. Что за девушка? Как и где она утонула? Почему ходит по их квартире? Интуиция подсказывала Тасе, что девушка как-то связана с Андреем, но верить в это не хотелось. И ведь никак не спросишь! Что можно тут спросить? Дорогой, ты не знаешь, что за призрак ходит по нашей квартире? Молодая, наверняка привлекательная когда-то, девушка. Но сейчас безвозвратно мёртвая. Судя по всему, утонула. Так точно не спросишь. Быть может, спросить примерно так: Андрей, у тебя случайно нет среди знакомых тех, кто покончил с собой? Утонул? Ну, то есть, утопился, конечно же. Тоже глупость какая-то выходит… в общем, на основании увиденного в зеркале отражения, Тася не могла допрашивать Андрея на тему его прошлого. И вообще, очень хотелось надеяться, что утопленница всё же не является частью прошлого Тасиного мужа. Вот только внутренний голос издевательски нашёптывал Тасе в ухо, что является. Девушка вздохнула, и пошла покупать новую цепочку для амулета. Пить кофе дома резко расхотелось. Попьёт где-нибудь в кафе.

Может, купить золотую? Почему не купить, если есть деньги. У неё теперь была своя, какая-то эксклюзивная карта, на которой – Тасе сказал Андрей – лежало десять миллионов рублей. Что она мучается? Нужно просто примерить, как будет золото смотреться с турмалином. Если уж совсем нелепо – купит серебряную. Так и вышло, подвеска на золотой цепочке смотрелась глупо. Тася со вздохом вернула украшение, и направилась в сторону прилавка с серебром. Но продавщица уже почувствовала профессиональным нюхом покупательницу с деньгами.

– Может быть, посмотрите платиновые цепочки? – предложила она с улыбкой. – Или белое золото?

Тасе по молодости лет и неопытности такой вариант в голову не пришёл. Платиновые цепочки правда выглядели гораздо интересней серебряных. Вроде, цвет похож, а разница всё равно видна даже невооружённым глазом. Она выбрала тоненькую, с изящным плетением, и тут же надела на себя вместе с турмалиновым кулоном.

– У нас много разных красивых подвесок с драгоценными камнями. – не снимая с себя улыбку сообщила Тасе продавец.

Должно быть это означало, что Тасина подвеска некрасивая. Недостаточно драгоценная. Не подходящая для новой, дорогой, платиновой цепочки.

– Спасибо. – улыбнулась Тася профессионалу торгового дела. – Подвеска мне совершенно точно не нужна.

И вышла из ювелирного. Вот и переваривай теперь, мастерица продаж и улыбок. Хотя… они наверняка давно привыкли к тому, что у людей с деньгами имеются странности. А у кого их нет?

Галя была на работе, когда у неё завибрировал в кармане личный телефон. Наташа. Воровато оглянувшись, она отошла в тёмный угол студии, и ответила сдавленным шёпотом:

– Привет! У нас съемка съёмка! Не могу говорить.

– Позвони, когда сможешь.

И Наташа отключилась. Странно как-то… чего ради она вообще ей звонит? С Тасей Наташа общалась, а с Галей все эти три года не поддерживала связь. Виталий погиб, когда откапывали и сжигали кости Аллы, вселившейся в Галино тело. Галя не была уверена точно, но имелось у неё подозрение, что Наташа винит её в том числе. Ведь именно ради её спасения была та опасная поездка. Галю-то спасли, а отец Виталий нелепо погиб. Был убит призраком Галиной сестры, Вали. Наташа не сказала ей тогда ни слова, но Галя почувствовала возникший между ними холодок. Покинув Адамовку, она не претендовала на дружбу с Наташей. Но Тасе не мешала ездить к ней в деревню – хочет, интересно – на здоровье! И вот вдруг, спустя три года, Наташа ей звонит. Не просто же так звонит, наверное. Как-то этот звонок связан с Тасей.

– Галина Викторовна, где вы там ходите? – услышала она в рации голос продюсера шоу. – Почему я должен всех разыскивать? Я что вам тут, сыщик Шерло́к Холмс, в конце-то концов!

Он так и говорил: Шерло́к.

Суета рабочего процесса отвлекла Галю от тревоги, возникшей после Наташиного звонка. А когда длинный съемочный день закончился, ей подумалось, что уже поздно звонить. Пожалуй, лучше уж тогда позвонит с утра: Наташа, как большинство деревенских жителей, встаёт рано. По дороге на работу позвонит из машины, так она и решила. С Тасей Галя по обыкновению вечером перекинулась парой сообщений по вотсап – та, по крайней мере, была жива-здорова.

– Привет. – Галя настроила гарнитуру, набрала Наташин номер. – Вчера поздно освободилась, не стала беспокоить. Как твои дела?

– Дела как дела. – ответила Наташа. – Ничего нового, скучища. Привет. Ты на свадьбе-то была?

– Пришлось! Я там себя чувствовала замарашкой.

– Да будет прибедняться-то. – хмыкнула Наташа. – В общем, у меня вчера была Тася.

Возникла пауза. Непонятная для Гали. Что Наташа хочет от неё услышать? Какую реакцию? Тася нередко ездит к Наташе, ничего из ряда вон выходящего.

– Была. И что? – её начало раздражать то, что Наташа разводит тайны на пустом месте.

– Чего ты орёшь? Я могу и не рассказывать. – обиделась Наташа.

– Нет уж, ты расскажи, пожалуйста. Взбаламутила меня вчера, и я теперь беспокоюсь.

Наташа была далека от телевидения, как борец сумо от балета, но как-то странно… женщина, которая забеспокоилась о своём ребёнке, не нашла и пяти минут, чтобы позвонить с работы?

– У неё там что-то происходит. Я думала, говорить тебе, не говорить… вроде как она со мной поделилась по-свойски. Значит, тебе пока не планировала ничего сообщать. Но я подумала… девчонка она у тебя нервная. Неровен час, с кукушечкой опять заплохеет. Решила сказать.

Руки поехали по обшивке руля… где-то с ней уже когда-то такое было. Ладони потели и скользили по рулю, грозя увести машину не в ту сторону.

– Подожди, пожалуйста. – сказала Галя.

Включила правый поворотник и под недовольные гудки, со всех сторон, прижалась к обочине. Нажала на кнопку аварийки.

– Что у неё происходит? И где именно – там?

– Дома, где они живут. Хулиганит призрак. Таська думает на Валю. Хочет пойти, пообщаться с ней. Просила помочь.

– Но как это возможно? Мы все защищены, а снять подвеску – считай, подписать себе смертный приговор.

Галя понимала, что работает сейчас, как триггер. Ей было жаль Виталия, было жаль Наташу – всё она понимала. Но страх за родную дочь перевесил все «жаль».

– В общем, я сказала, что не пойду. Она обиделась, уехала. Я думала-думала, и решила рассказать тебе. – продолжила Наташа, игнорируя тему про смертный приговор без подвески.

– Спасибо. А что именно там у неё было-то?

– Да так, мелочи всякие. Бытовые. Ну, ты же всё равно поедешь к ней, правильно я понимаю?

Наташа понимала всё правильно. Впрочем, как и всегда.

– Ну, вот и спросишь у неё сама. Она поди обидится теперь на меня ещё пуще. Но тут уж ничего не поделать. Я далеко, а ты там, рядом с ней. В Москве. Я подумала, что лучше тебе быть в курсе.

И Наташа отключилась, не прощаясь. Вот так, значит. Передала эстафету. Информацию, которая может испортить им всем жизнь. Мол, вы крутитесь, как хотите, а я умываю руки.

– Блядь! – громко выругалась Галя.

Не на Наташу выругалась, конечно же. Так. От отчаяния просто. Потом набрала номер начальства, и сказала умирающим голосом в трубку, что свалилась с давлением. Сил нет, голова кружится, всё, на что способна – лежать пластом.

– Что-то не похоже на вас, Галина Викторовна. Ну… лечитесь. Здоровье – важнее всего.

Галя прекрасно знала, что в их сфере здоровье не имеет ровным счётом никакого значения. Умри, а дело сделай. Они не люди, они даже не работники – они винтики в системе. Выдернешь винтик, и всё посыплется. Заболей ты на работе, тебя накачают лекарствами, вызовут скорую, но ни за что не отпустят со смены. А так… поставила начальство перед фактом, и некуда ему деваться. С ней такое, действительно, впервые. Один раз переживут. А правды начальник всё равно не узнает. Он же не Шерлок Холмс, в самом деле.

Дома Таси не оказалось. Сделала сюрприз дочери. Кексиков её любимых купила. Вот и стой теперь, как дура, с кексиками перед закрытой дверью.

– Таська, привет! Я думала, ты вовсю к сессии готовишься.

– Я и готовлюсь. – каким-то скучным голосом ответила на звонок Тася. – А что за наезд вообще?

– Да просто я у тебя перед дверью стою.

– Ясно. – обречённо сказала Тася. – Наташа звонила?

– С чего ты… – фальшиво-бодро начала Галя.

– Ну, стой. – прервала её Тася. – Под дверью. Минут через пять я приду.

Она правда пришла через несколько минут. Даже не обняла мать. Кивнула, открыла квартиру, пропустила Галю.

– А в пакете что?

– Кексы твои любимые.

– Сама пекла?

– Нет… купила.

– Ясно. Значит, Наташа сегодня позвонила. И ты аж на работу не поехала – примчалась ко мне. Проходи, я пока осмотрюсь.

А про себя подумала: «На предмет новых разрушений». На первый взгляд, ничего не было разбито или разлито. Может быть, и на второй тоже всё чисто. Тася поставила варить кофе – она не успела даже дойти до кафе, когда позвонила мама.

– Как у вас всё-таки хорошо… – мечтательно проговорила Галя, вытаскивая кексы из бумажного пакета. И выкладывая их на тарелку. – А Андрей как? Хорошо себя ведёт?

– Ты имеешь в виду, не бьёт ли он меня, и не запирает ли спать голую в туалете?

Тася недобро взглянула на мать. Галя опешила. С чего ради такая агрессия? Что такого она спросила…

– Ну, что-то в этом роде. – попробовала пошутить она в тон Тасе.

– Нет, мама. Ничего такого он не делает, этот подлец Андрей. Хватит уже политесы разводить. Рассказывай, что тебе наговорила Наташа. И как это она продержалась аж до утра.

– Не продержалась. – призналась Галя. – Она звонила вчера. Но я на работе была.

– Да ты и сейчас там должна быть! На работе на своей. А я – всё. Я замуж вышла. У меня своя жизнь. И если бы мне нужна была твоя помощь, мама, я бы пришла к тебе сама!

Она говорила всё громче, и громче. Потом почти кричала. Потом села и заревела. А Галя уже хотела её упрекнуть, что мол, вот, значит, как. К Наташе так она пошла за помощью, а к матери – нет. И не собиралась даже. И орёт тут ещё. Но увидев, как единственная дочь горько плачет, передумала. Подошла, села рядом. Легонько потрепала её по волосам. Нужно было подождать, пока Таська чуть успокоится. Начнёшь всерьёз утешать – будет водопад на полдня.

Тася быстро взяла себя в руки. Вытерла лицо салфеткой, высморкалась.

– Извини.

– Ладно, проехали. Ты мне, конечно, можешь ничего и не рассказывать. Но я бы хотела знать.

– А Наташа не рассказала разве?

– Конкретно? Нет. Ничего не рассказала. Просто сказала, что тебя что-то тут, в квартире, беспокоит. А что, и каким образом – я понятия не имею. Но она хотела как лучше! Тась, мы все за тебя волнуемся.

– Ну, естественно. – усмехнулась Тася.

Конечно, они волнуются. Да вот только имеет ли она право впутывать маму в новую историю, связанную с какой-то сверхъестественной хренью? Ведь маму-то это никак не касается!

– Тася, детка. Расскажи мне. Вместе глядишь чего и придумаем.

Тася махнула рукой и рассказала всё. В подробностях.

– Ну? И чего мы придумаем? Она даже на вопросы не отвечает!