Недовольно цыкнув, я подвинулась на лавке. И еще подвинулась, чтобы случайно, не дайте боги, не соприкоснуться с ним локтем. Все равно места было много – на последний ряд забирались те, кто не успел доспать положенные часы, а сегодня мы двое.

Лекция началась. С непроницаемым видом я вытащила из кошеля заговоренное перо. Пока народ, всем потоком купивший дополнительные материалы авторства Хилдиса, спокойно занимался своими делами или лениво черкал в блокнотах, я талантливо делала вид, будто не успеваю записывать за магистром.

– Обманываешь потихонечку, – в какой-то момент с ехидством шепнул мне на ухо Форстад, который вообще не заморачивался конспектированием. Он просто-напросто раскрыл методичку и с кем-то переписывался с помощью магической «почты».

– От тебя несет табаком, – любезно намекнула я, что у него тоже рыльце в пушку. Справедливо говоря, слабый запах табака, перемешанный с цитрусовым благовонием, действительно ощущался.

– Не нюхай, – отозвался он.

– Простите, ваше высочество, что дышу воздухом, который вас окружает, – огрызнулась я в ответ.

В середине занятия, когда песок в магических часах пересыпался ровно наполовину, дверь осторожно приоткрылась и в аудиторию бочком протиснулась Марлис. Магистр оборвался на полуслове, недоуменно оглянулся.

– Можно? – краснея, прошелестела Тихоня.

– Вы снова опоздали, – заметил Хилдис.

– Простите.

– Понимаю-понимаю, в молодости и у меня тоже был исключительно крепкий сон. Обязательно посмотрите пропущенный материал в методичке, – прокудахтал магистр, вызвав во мне совершенно нелепый приступ зависти.

– Конечно, магистр Хилдис, – отозвалась Марлис. – Извините.

– Садитесь, – кивнул он и громко хлопнул в ладоши: – Господа адепты, продолжаем!

Тихоня мышкой скользнула на верхний ряд и притулилась на краешке деревянной скамьи рядом с Форстадом. Тот немедленно подвинулся в мою сторону, хотя места хватило бы еще на трех худеньких девчонок. Буркнув кое-что неприятное о столичных белобрысых принцессах, путающих лавки в аудиториях с королевским троном, я передвинула конспект с танцующим по бумаге заговоренным пером, а потом снова принялась изображать напряженную работу.

Оставшееся время прошло мирно. Когда белобрысый придурок не открывал рот и не изливал в окружающий мир потоки пафоса, я была вполне способна сделать над собой усилие и не замечать его.

* * *

Несмотря на мрачные прогнозы старшекурсниц, горгулью съевших на выживании в выстуженном замке Дартмурт, с наступлением темноты в академии неожиданно для всех пробудили живое тепло. Громадный замок не торопился согреваться, неохотно прощался со стылой влажностью, хотя стены и каменные полы потеплели.

Простому смертному (мне) для счастья надо было удивительно мало: помыться горячей водой, щедро текущей из лейки, а потом спокойно одеться, не боясь промерзнуть до костей… Или не одеться, если платье вместе с крючком сорвалось в натекшую во время мытья лужу. Зарок не сквернословить даже мысленно оказался нарушенным. Два раза. Нарушался он громко, от души, но вполне заслуженно – пока я поднимала шмотки, еще и тапочки намочила. Демон раздери ржавые гвозди и крючки, ими прибитые!

Одежда отправилась в сушильный шкаф – вряд ли кто-нибудь позарится на ношеное платье и тем более на чужое исподнее. Пару раз, конечно, случалось с другими девчонками, но кражи совершались ради пакости и мелкой мести. Одну сворованную вещь, алый шелковый халат, попытались вздернуть на флагшток на полигоне, но повторить поистине геройский подвиг братьев из академического мужского общества не удалось – кастелян и сторож хранили знамя, словно родовой стяг, и вышел огромный скандал. Я слышала, что с хулиганками разбирался сам ректор и даже пытался обвинить в каверзе со штанами. Повесить чужой подвиг на мстительниц, конечно, не удалось, но наказать их – наказали. Теперь девицы каждое утро мели центральную площадь Дартмурта.

Хорошенько затянув на груди полотенце, я выглянула из купальни. В поздний час в женском крыле было некому следить за моим полуобнаженным выходом, но по коридору все равно пронеслась опрометью, едва не теряя по дороге мокрые тапки. Я ворвалась в свою комнату, развернулась… и попятилась. Не подумайте, будто от страха. От изумления!

Застать в комнате Илая, вошедшего через открытое окно третьего этажа, оказалось, мягко говоря, большой неожиданностью. Его приятель Трой Остад скрючился на подоконнике. Ноги последнего из дружеского трио – Дина Дживса – упирались в каменный выступ под окном, но тело тоже отчаянно стремилось ворваться на чужую территорию.

– Остад! Кретин! Ты там, что ли, врос? Свали уже!

Но по понятным причинам (понятным тем, кто уже спустился с четвертого этажа) свалить тот никуда не мог, поэтому ему подсобили мощным тычком в спину. Одеревеневший приятель сковырнулся на пол. Пока он кое-как отскребался, в окно широким плечом втиснулась третья потерявшая совесть птица с раскрасневшейся от натуги физиономией и вытаращила нетрезвые глаза при виде полуголой девицы, словно никогда таких не видела. Даже на пикантных карточках.

В общем, главные придурки первого года в полном составе вломились ко мне в комнату через окно. Интересно, кто их испугал настолько, что даже высота не показалась большим препятствием?

– Почтовые голуби, вы адресом не ошиблись? – тихо спросила я.

Строить из себя скромницу и кидаться с визгом к шкафу было чуточку поздно. Незваные гости все равно разглядели все, что щедро демонстрировало полотенце. Оставалось только скрестить руки на груди, чтобы оно не свалилось под ноги, и строго спросить:

– Будете пялиться?

– А почему ты в комнате? – промямлил Остад.

– Меня больше волнует, почему вы в этой комнате.

– Там, наверху, вечеринку разогнали, – коротко объяснил Илай. Справедливо говоря, он старательно избегал смотреть на меня. – Мы у тебя переждем?

– Нет. Как понимаете, гостей я встречать не готова, – недвусмысленно намекнула на несколько раздетый вид. – Не стесняйтесь выйти тем же путем, что вошли.

– Это как? – впал в недоумение Остад.

– Через окно, – уточнила я. – Заодно закроете его с той стороны.

– Ведьма, да нас повяжут!

– Почему это должно меня волновать?

В коридоре зазвучали чьи-то голоса. В дверь неожиданно постучали, и этот звук, словно отдавшийся мне в спину, заставил парней заткнуться.

– Это дежурные! – проговорили с самой серьезной интонацией. – У вас все в порядке?

Похоже, народ, гулявший на четвертом этаже, не только безжалостно разогнали, но еще пытались выловить улизнувших. Может, они коллективно угощались каким-нибудь особенным эликсиром производства наших алхимиков, а потому на одуряющей высоте бесстрашно залезали в окна чужих спален.

Я окинула гостей вопросительным взглядом и спросила шепотом:

– Услугу за услугу?

Может, двое хотели бы заключить сделку, но Дживс решил выказать странные манеры. Вместо того чтобы договориться по-хорошему или просто вежливо попросить девушку сонным голоском отправить дежурных восвояси, он опрометчиво показал неприличный жест рукой. Посыл был понят и принят. Оставалось пожать плечами.

– Кто-нибудь есть? – снова раздался требовательный стук.

– Да! – громко произнесла я и немедленно дернула на себя дверь. – Господа дежурные, спасайте…

На следующее утро всех выловленных после вечеринки адептов собрали в главном зале для торжеств и устроили торжественную порку. Конечно, не в прямом смысле этого слова, порка была моральной. Если верить сплетникам, ребятам запретили на месяц покидать пределы замка и в довесок заставили отрабатывать трудовую повинность. Учитывая, что наказали почти двадцать человек, в ближайшие декады коридоры академии были обязаны сиять неземной чистотой.

Перешучиваясь, мы с Тильдой вошли в кабинет высшей магии. Форстад еще не появился, зато его приятели оказались на месте. Они буравили меня одинаково злобными взглядами.

– Почему Дживс с Остадом смотрят на тебя так, будто хотят покусать? – громким шепотом спросила подруга, которая была не в курсе ночного приключения трех наглых почтовых голубей и одной полуголой хозяйки скворечника.

– У психов по осени случаются обострения, – отмахнулась я и направилась к своему столу, но едва достигла Дина, как он с ненавистью прошипел:

– У меня отличная новость: тебе точно конец!

– Любишь грозить девушкам? – немедленно отпарировала я.

– А ты не девушка, – с хмурым лицом заявил он.

– Тогда кто? Мальчик?

– Натуральная ведьма.

– Спасибо за комплимент, почтовый голубь, – улыбнулась я. – Кстати, слышала, что махание метлой помогает выпустить гнев, поэтому не стесняйся работать в полную силу.

– Нарываешься? – вышел он из себя и начал медленно подниматься. Наверное, следовало испугаться, но страшно все равно не было, да и помощь пришла с самой неожиданной стороны.

– Сядь обратно, Дин Дживс! – звучно гаркнул Бади, который обычно оставался глух к происходящему вокруг, если это происходящее не касалось его лично. На моей памяти вот так старомодно, по имени-фамилии, людей называла только теткина кухарка Бринни, но она родом из деревни и давно перешагнула средний возраст.

В любом случае Качок привлек к нам всеобщее внимание, народ дружно оглянулся. Мы с «почтовым голубем» настолько опешили, что действительно перестали грызться. Притихший Дин послушно пристроил зад обратно на стул, а я вообще на пару секунд забыла, как язвить. Странное, признаться, ощущение. Оставалось кивнуть защитнику в качестве благодарности, проигнорировать вспыхнувший любопытством взгляд Тильды и прошагать к своему месту.

На исцарапанной столешнице немедленно обнаружилась кривовато выжженная с помощью магии надпись «ведьма». С ума сойти, мне даже парту пометили! Видимо, чтобы никто не занимал. Столько внимания к бывшей подавальщице из провинции, что голова начинает идти кругом! Если на факультете хранителей обнаружится еще какая-нибудь девушка с таким же прозвищем, то я, пожалуй, расстроюсь.

Илай заскочил в кабинет практически в компании магистра. Последний дышал Форстаду в затылок, словно в коридоре они соревновались, кто быстрее доберется до дверей.

Занятие началось. Армас привычно злобствовал и насмехался, не забывая напоминать о том, что «заклятие» пишется с одной литерой «к», а не с двумя.

Не знаю, какая проблема имелась у Тильды с парными согласными, может, из-за плохого зрения в глазах двоилось, но при злосчастном копировании она умудрилась наделать таких нелепых ошибок, каких не допустил бы даже школьник, только приступивший к изучению азов грамматики и чистописания. Я уже локти обкусала, что поленилась проверить за подругой, и теперь каждое занятие по высшей магии давилась щедрыми преподавательскими издевками.

Когда время в песочных часах иссякло и в кабинете прозвучал переливчатый звонок, магистр произнес, не скрывая сарказма:

– Форстад, Остад, Дживс! Браво! Искренне восхищен! Надеюсь, вы умеете обращаться со швабрами. – Он изобразил беззвучные аплодисменты. – После отработки загляните на пару слов.

Была слабая надежда, что после этой «пары слов» у трио возникнет непреодолимое желание с воплями сбежать на факультет общей магии.

– Эден! – вдруг позвал Армас.

– Да, магистр! – немедленно выпалила, как на перекличке.

– Через пятнадцать минут в моем кабинете.

Божечки, а меня-то за что?!

Я думала, что он решил устроить разбор полетов из-за ночного инцидента с лучшими (исключительно по мнению самих «лучших») адептами потока. Даже возмущенную речь придумала, пока шагала в преподавательскую башню. Мол, нахальные почтовые голуби вломились в комнату к беззащитной девушке, напугали до тика нижнего века, ведь у нас в восточных долинах залетевшая в дом птица – это дурная примета. И я никак не ожидала, что, войдя в пропитанный запахами высшей магии кабинет, наткнусь на преподавателя по мироустройству, вольготно сидящего в кресле для гостей.