Она стала говорить что-то об оценке функции моего овариального резерва, низком уровне какого-то гормона и что-то про отсутствующую овуляцию, но я с трудом вникала в услышанное. Я видела лишь ее сочувствующий взгляд и то, как раскрывались ее губы, пока она выносит свой страшный приговор.

– Боюсь, при таком положении вещей шансы родить ребенка, очень низкие, Айви, – заключила она, пристально глядя на меня.

– Вы хотите сказать, что у меня будут проблемы с вынашиванием? – выдавила я, все еще отказываясь поверить в худшее.

Губы женщины чуть дрогнули, когда она мягко произнесла:

– Боюсь, ты не сможешь забеременеть, Айви.

Все сидевшее во мне напряжение собралось в один твердый большой шар и рассыпалось во мне на режущие осколки. Из моих глаз брызнули слезы.

– Но почему? Что я сделала не так?

– Айви, ты в этом совсем не виновата. Иногда природа решает за нас.

– Это потому что худая? Иногда я забываю поесть… и как то в детстве я сильно замерзла, когда плавала в воде…

– Айви…

– Если я поправлюсь, это что-нибудь исправит? Я постараюсь больше питаться, – истерично шептала я, роняя слезы на колени.

– Айви, милая, ты не виновата… – чуть повысила голос врач.

– Я много нервничала в последнее время…

Салли Экхарт встала и, обойдя стол, подошла ко мне.

– Ты не виновата, – повторила она, строго глядя на меня

– Я…

– Ты не виновата, Айви. Здесь абсолютно нет никакой твоей вины.

И тогда меня прорвало. Я упала на стол и громко зарыдала. Водяной пистолет и та кукла, что Блейк заботливо поставил в углу пустой комнаты в его квартире, в которой, мы решили, будет спальня малыша, больше не пригодятся. У меня не будет собственных детей.

После двух таблеток успокоительного и трех стаканов воды, я, наконец, покинула кабинет ведущего гинеколога Манхэттена.

Мартовское солнце теплыми лучами ласкало мне лицо, люди куда-то торопились, птицы пели, и казалось таким странным, что жизнь вокруг шла своим чередом, в то время как моя разваливалась на части. Идущая навстречу девушка с коляской и маленьким карапузом, неспешно передвигавшего свои маленькие ножки рядом с ней, показались мне едва ли насмешкой свыше. Я вспомнила, как я жаловалась Клэр на то, что еще не готова стать матерью, и внутри меня что-то сжалось. Может быть, это была расплата за мое сомнение.

В сумке громко запел мой мобильный. Вздрогнув, я вытащила его, не глядя, приняла вызов.

– Малышка, я только что вышел с тренировки, – послышался в трубке низкий голос Блейка. – Еду к тебе. Ты уже вышла от врача?

– Жди меня дома, – прохрипела я. – Я сама доберусь.

Не дожидаясь его ответа, я сбросила вызов и выключила телефон. Я знала, что Блейк будет сходить с ума, но сейчас я не хотела ни с кем разговаривать.

Спустя два часа бесцельного брожения по Нижнему Истсайду, я вызвала такси и приехала к дому. Расплатившись с водителем, я вышла из машины и уперлась взглядом в сидящего на крыльце Блейка. Обхватив голову ладонями, он задумчиво смотрел на свои кроссовки.

На слабых ногах я шагнула к нему и, коснувшись плеча, кивнула в сторону входной двери:

– Пойдем.

Блейк вскинул на меня встревоженные глаза, однако, ничего не сказал, и, поднявшись, послушно побрел за мной в квартиру. Мы молча прошли на кухню и сели за стол.

– Я не беременна, – негромко сообщила я. – И вряд ли когда-нибудь буду. Врач сказала, что мне необходимо будет сдать еще несколько анализов, но скорее всего, это вряд ли что-либо изменит. В моих яичниках не созревают яйцеклетки, а без них зачатие невозможно.

Чувствуя как на глаза снова накатывают слезы, я быстро отвернулась, успев выдавить:

– Прости.

Блейк, до этого момента сохранявший молчание, быстро сорвался с места и, за секунду подлетев ко мне, крепко прижал к себе:

– За что ты извиняешься, глупая, – зашептал он, стирая пальцами слезы на мои щеках, – Эти врачи… они же ничего не знают…У тебя обязательно будут дети. Они идиоты, если думают обратное. Мы найдем тебе другого доктора. Все будет хорошо, милая, слышишь? Смотри на меня.

Я подняла на него заплаканные глаза

– Я тебя когда-нибудь обманывал?

Закусив губу, чтобы не разрыдаться снова, я помотала головой.

– Тогда слушай меня и запоминай. Слушаешь? У нас будут дети, – медленно и четко выговаривал он слова. – Так или иначе… Поняла меня? Повтори.

– У нас будут дети, – всхлипнула я. – Так или иначе.

– Вот это моя девочка, – удовлетворенно сказал он, целуя меня в лоб. – А теперь вытри слезы, и я отвезу тебя куда-нибудь перекусить

* * *

Удивительно, как что-то, о чем ты раньше даже не задумывался, в один миг становится для тебя самым важным. С семнадцати лет моей целью было с отличием окончить университет и найти интересную хорошо оплачиваемую работу, такую как моя нынешняя. Сейчас все это отошло на второй план, уступив место лишь одному отчаянному желанию – забеременеть.

Как и обещал, Блейк нашел для меня еще пятерых светил в области репродуктивной медицины, но все они сходились в одном: у двадцати однолетней девушки редкий синдром преждевременного истощения яичников, беременность невозможна.

Каждый раз, когда я слышала этот диагноз, мои руки опускались – у меня попросту не оставалось сил, чтобы бороться дальше. Приходя домой от врача, я залезала под одеяло и не вставала с кровати сутками. Блейк приезжал с тренировки и часами сидел рядом, убеждая меня, что медицина не стоит на месте и скоро обязательно появится способ исправить ситуацию. Также он считал. что занятия сексом поспособствуют моему чудесному излечению, и настаивал на том, чтобы мы занимались этим как можно чаще. Понятия не имею, как ему удавалось так долго терпеть мои слезы и плохое настроение, которые теперь стали моими постоянными спутниками.

Как-то возвращаясь с очередной новомодной физиотерапевтической процедуры, призванной ускорить регенерацию клеток в моем организме, я встретила Тессу. Она шла под руку с тем же парнем, с которым я видела ее в ресторане, когда она призналась, что не спала с Блейком, а ее вторая рука покоилась на округлившемся животе. Тесса была беременна. Бывшей девушке Блейка с легкостью удалось то, чего я никак не могла добиться при помощи многочисленных болезненных процедур и лошадиных доз гормонов.

Сделав вид, что не заметила ее, я трусливо перебежала на другую сторону улицы. В голову пришла дурацкая мысль, что в наказание за то, что я украла у нее парня, Тесса украла мою способность рожать. Я знала, что это звучало бредово, но в последнее время меня часто посещали мысли, что происходящее со мной было возмездием за то, что я когда-то сделала неправильно.

Сидя в компании жен и подруг товарищей Блейка по команде, мое сердце тонуло в океане черной зависти тому, что на их коленях ерзали маленькие крепыши, так похожие на их отцов, а на моих не было никого. Смотреть, как после игры эти здоровые плечистые парни, счастливо улыбаясь, подбрасывают в воздух своих детей, было невыносимо. В конце концов, осознание собственной ущербности заставило меня перестать ходить на матчи, и я смотрела игры Блейка только по телевизору.

Несколько раз мы ездили к его родителям на Лонг Айленд. Наши отношения постепенно приходили в норму, и Райан Хантер даже сам несколько раз заикался о том, что нам пора задуматься о свадьбе. Я лишь горько усмехалась про себя – отец Блейка еще не знал, что его потенциальная невестка была порченым товаром и не сможет подарить его единственному сыну детей, а ему внуков, о которых он так грезил. Я была уверена, что если бы его семья знала о моей проблеме, то обязательно постаралась убедить Блейка, что ему необходимо найти себе здоровую девушку, способную продолжить род Хантеров.

Но тяжелее всего мне было видеть, какой любовью горят глаза Блейка, когда он смотрит на меня. Я то и дело представляла картину, как он берет нашего первенца на руки и его взгляд влажнеет от слез счастья новообретенного отцовства. Он бережно держит на руках нашу малютку и ласково целует в нежный лобик. Мысль о том, что нам никогда не удастся это пережить, убивала меня, и хотя врачи в один голос заявляли, что в бесплодности не было моей вины, я чувствовала себя глубоко виноватой перед всеми.

Сегодня мне был назначен очередной поход к новому врачу, который по слухам, помог забеременеть многим звездам Голливуда. Я уже не испытывала того нервного трепета, как это было в мои первые визиты к докторам – я уже привыкла, что они всегда говорили одно и то же.

Но этот день, на удивление, отличался от всех предыдущих. Доктор Леонард Крейвен изучил толстую папку с анализами, которую я, как библию, теперь постоянно таскала с собой в сумке, поиграл кустистыми бровями и проводил меня на УЗИ. Ему не нужно было говорить мне, что делать, ведь теперь я знала эту процедуру наизусть. Только сердце каждый раз продолжало тревожно биться, как в тот самый первый раз, когда я еще пребывала в счастливом неведении того, какую злую шутку планирует сыграть со мной мой организм.

– Что ж, Айви, – ровным голосом заключил этот седой мужчина, вынимая из меня ненавистный прибор, – кажется, гормональная терапия дала свои результаты. В левом яичнике наблюдается образование, по виду, очень напоминающее доминантный фолликул. Сейчас говорить о чем то еще рано, и нужно наблюдать картину в динамике, но то, что я вижу сейчас, дает мне основание предполагать на то, что еще не все потеряно. Приходите ко мне на повторный прием с эту субботу.

Застегнув шорты, я молча кивнула и покинула его кабинет, и только когда дверь за мной захлопнулась, я шумно выдохнула и позволила набежавшим слезам свободно течь по щекам. Не знаю, осознавал ли доктор Крейвен, что он только что сделал для меня. Он дал мне надежду.

На следующий день Блейк должен был лететь в Санта-Монику на церемонию награждения лучших игроков NBA по итогам сезона 2017/2018. Собственным упорством и мастерством, он окончательно утвердил свое место в основном составе Никс, и многие спортивные эксперты прочили ему звание Новичка Года. Если это произойдет, помимо всемирной славы, Nike или Adidas выпустят серию футболок с портретом моего парня, и его лицо будет на нескольких обложках спортивных журналов. Я знала, что Блейку это было не так важно, как признание его таланта, и чувствовала себя обязанной поддержать его на этом мероприятии.

– Наконец, моя главная болельщица будет со мной, – радостно произнес Блейк, когда я сообщила, что полечу с ним, и мне мгновенно стало стыдно за то, что в своей боли я перестала обращать внимание на то, что было важно для самого дорогого для меня человека. – Я уже забыл, как красиво ты улыбаешься, – ласково прошептал он, целуя мои глаза.

Улыбка действительно не сходила с моего лица после приема у Леонарда Крейвена, но я решила пока ни о чем не говорить Блейку, чтобы не давать ему ложную надежду.

Небольшой зал, где проходила ежегодная церемония награждения NBA Awards, больше походил на съезд журналистов, так как самих лауреатов премии было всего тридцать шесть – по три представителя в двенадцати номинациях. Наряду с Блейком были еще двое претендентов на звание Новичка Года: Донован Митчелл из Юта Джаз и Джейсон Тейтум из моего родного Бостон Селтикс. Как бы я не болела за город, в котором я выросла, сегодня я желала победы только красивому темноволосому парню из Нью-Йорка, который навсегда украл мое сердце.

После того как ведущий объявил победителя в номинации Лучший Игрок, которым, вопреки ожиданиям многих, стал не Леброн Джеймс, а бородатый разыгрывающий Хьюстона Джеймс Харден, я с замиранием сердца ждала его следующих слов.

– А статуэтку имени Эдди Готлиба, как Лучший Новичок Года получает…,-ведущий сделал эффектную паузу, и я невольно сжала большую ладонь Блейка, сидящего рядом, – Блейк Хантер из Нью-Йорк Никс! Прошу, Блейк, поднимись к нам на сцену.

Радостно взвизгнув, я вскочила на ноги и захлопала в ладоши. Меня разрывали эмоции – он сделал это! Мой целеустремленный любимый своими руками и упорством продолжил себе путь к славе.