Я, признаться, не подумала, что здесь есть еще и спальня. А оказалось, что за изящной ширмой скрывается арочный проход в… Действительно маленькую комнатку. Я бы даже назвала это нишей для постели, а не полноценной комнатой.

– Там тумбочка есть, чтобы кувшин с водой ставить,– Шайла показала в дальний угол,– и стена в изголовье кровати светится целиком. Чтобы почитать можно было или еще что.

– Читать мне нечего,– вздохнула я.

«А еще стыдно, если кто-то увидит, как взрослая женщина читает и водит пальцем по строчкам», мысленно посетовала я.

– А я принесу,– просияла Шайла,– вам про любовь или что-нить магическое? Хотя… Магическое выносить нельзя, я про любовь принесу.

Решив все за меня, она умчалась. А я, вернув ширму на место, села на диван и рассеянно погладила его рукой.

«И правда плюшевый», пронеслось в голове.

А после по щекам сами собой покатились слезы. Просто градом и я, задыхаясь, даже не пыталась их остановить.

И воспоминания, тяжелые, мерзкие воспоминания сами собой выплывали наружу.

Я будто снова очутилось в том дне, где мой муж преподнес мне свой последний подарок. Такой банальный, что мне на секунду даже стало стыдно – они не спалились в сторис, я не почуяла запах новых духов от его толстовки, нет. Всего лишь скучное и банальное возвращение домой в неурочный час.

А там, в нашей… в моей уютной квартире мой муж страстно любил другую женщину. Пол был засыпан лепестками роз (Моих! Моих роз, которые мне на работе подарили на день рождения!), а на прикроватном столике стояла бутылка с шампанским.

Будто этого было мало, этой самой «другой женщиной» оказалась моя подруга. Мы вместе учились в универе, она была свидетельницей на моей свадьбе и, как выяснилось, «подменяла» меня во время командировок.

Что самое забавное, первое, что сделал муж – посмотрел на часы. Я невольно проследила за его взглядом. Что ж, и правда, на целых три часа раньше! А как я раньше хвасталась друзьям, что дорогой супруг к моему приходу всю квартиру вылизывает и доставку вкусняшек заказывает. Оказалось, это он просто следы заметает.

Бросив тортик на пол, я медленно развернулась и, не говоря ни слова, вышла из спальни.

– Юля! Юля, подожди, ты все не так поняла!

Судя по звукам, он запутался в одеяле и упал. Ну, ничего, Маринка его пожалеет.

С губ сорвался всхлип, но я, гневно сжав зубы, твердо решила, что плакать не стану.

– Эльсиной!

Дернувшись, я резко обернулась, но лестничная клетка была пуста. Какой странный глюк.

– Ты подчинишься,– чей-то мерзкий голос ввинчивался в уши.

Я начала задыхаться. Это, вероятно, галлюцинации. Как и привкус тухлой воды на губах…

Сморгнув злые, непрошеные слезы я решительно спустилась вниз. Наша квартира… Моя квартира, доставшаяся от бабушки, расположена в одном из самых-самых районов города. Выйдешь, минуешь сквер и вот уже любуешься на реку, заключенную в гранитные оковы.

Вот и в этот раз я сама не заметила, как вышла на любимое место набережной. Остановилась, положила руки на парапет и замерла.

Боль от двойного предательства пульсировала где-то под ребрами. Сейчас бы купить бутылочку вина, позвонить лучшей подруге, напиться с ней. Да только звонить некому. С этой работой у меня никого не осталось. Муж и Маринка.

«Зато детей нет, развестись будет проще», мелькнула мысль.

И я тихо застонала, представив, какая гадость меня ожидает. Раздел имущества, скандалы, обвинения… А мы недавно капитальный ремонт сделали, значит он точно в суд подаст…

– Ты все портишь,– тихий голос Маринки заставил меня вздрогнуть. – Всегда портила.

– Ты сейчас серьезно? – я не оборачивалась, не было сил смотреть в ее бесстыжие глаза.

– Ага. В институте все внимание тебе, на работе повышение – тебе, красавец-мужчина… А красавец-мужчина – мне.

Мне бы повернуться, оттолкнуть ее, вот только тело стало ватным. И я сама, сама начала залезать на парапет!

Она тихо хихикнула:

– И все остальное тоже мне, как она и обещала. Лети, птичка.

Она толкнула меня в спину. Среди белого дня и последнее, что я услышала:

– Помогите! Помогите! Моя подруга… Она все-таки прыгнула!

Вскрикнув, я дернулась в сторону и, не удержав равновесия, рухнула на пол.

Одно хорошо, вместо мраморного пола меня встретил толстый ковер.

Я вцепилась в длинный ворс пальцами и сдавленно зарычала – все-таки я не сама прыгнула. Не сама!

– Это ты! – крикнула я в пустоту. – А еще Пресветлой себя зовешь!

И в ту же секунду на меня снизошло осознание, что да, это она. Наведенное извне ощущение подсказало, что я бы все равно не выжила. Только в другом случае были бы испорчены тормоза в нашей командировочной машине. И тогда со мной погибла бы и Люська, а она была беременна.

– Спасибо,– шепнула я.

Не могу сказать, что я была действительно благодарна, но… Оскорблять реально существующих богов – ну очень глупое занятие.

«Знала бы ты, сколько ну очень глупых людей живет в этом мире», прошелестел у меня в голове голос Пресветлой Богини. «Я виновата перед тобой, немного. Ты прожила бы не меньше месяца, прежде чем она решилась бы на преступление. Проси, чего ты хочешь?».

– Ничего,– я покачала головой,– ничего. Другие люди не постр… Подожди, у меня есть двоюродная племянница, я бы хотела… Я бы хотела, чтобы моя квартира оказалась записанной на нее. Она робкая девочка, но ее матушка… Не любила я ее при жизни, слишком уж ей мой муж не нравился.

«Получается, не зря», в голосе богини слышалось веселье. «А для себя ничего не хочешь?».

– Не знаю,– я пожала плечами,– благословения?

Мне почему-то вспомнились земные храмы, служба и почти равнодушное, механическое «благословите, отче». Этим грешил наш директор. Мы-то старались в стороне держаться, чтобы не мешать истинно верующим, а он будто рисовался своим презрением.

«Интересно, хотелось ли святым отцам заехать ему кадилом в лоб?».

Спохватившись, я позвала:

– Пресветлая?

Но было тихо. И легкое, невесомое ощущение присутствия пропало.

«Надеюсь, моя уютная квартирка достанется Мышке», подумала я. «А у меня все обязательно будет хорошо».

Поднявшись на ноги, я прошлась по своей комнате. Заглянула в буфет, пооткрывала шкафы – пусто и чисто. Ни пылинки, ни соринки.

И засохшее растение на окне.

Хмыкнув, аккуратно ткнула его пальцем, прислушалась к себе и поняла – львиная доля моей силы, две чашки воды и ложка сахара вернут это чудо к жизни.

«Будет мне охранник на подступах к спальне», решила я.

– Тук-тук, это я,– Шайла стучала и открывала дверь одновременно. – Чай, плюшки свежие, масло с джемом. А потом к герцогу, он так-то сразу вас вызвал, но мы уж давно ему служим, подождать надо. Он хороший, но родовая магия шалит и он, гм, может обидеть ненароком.

Мне, как наяву, привиделась дыба, потом плаха, а после почему-то костер. И все, главное, с собой в главной роли!

– Словом или делом?

– Словом, словом,– Шайла поставила поднос на столик,– только словом. Но все равно ж обидно! А так выждать чуть-чуть, он и успокоится.

«Или взбесится еще больше, оттого что его распоряжение не было выполнено».

Но булочки пахли так одуряюще, что я решила рискнуть. В конце концов, мне еще нужно подумать, что ему сказать!

Потянувшись к ароматной сдобе, я поймала быстрый, голодный взгляд Шайлы.

– Садись,– я похлопала ладонью по дивану,– и ешь.

– Да меня незачем задабривать,– шмыгнула носом служанка,– работаю всего три месяца, ничего не знаю.

Хмыкнув, я покачала головой и повторила:

– Садись и ешь. Это не задабривание, Шайла. Я жила под мостом с того момента, как оказалась без дома. И без работы, ведь у меня есть магия, но нет свитка о моей «безопасности» для окружающих. Я вижу, что ты голодная.

– Спасибо,– она села. – Я всегда боялась, что придется идти под мост. Поэтому и к герцогу нанялась. Про него жуткие слухи ходят, а оказалось – вранье. И я ведь пыталась ему даже сказать об этом, а он велел не брать дурного в голову. Мол, поболтают и перестанут.

Шайла взяла булочку, а я только вздохнула. Если простая служанка может запросто заговорить с герцогом, да еще и не получить плетей, то…

«То это точно не наше Средневековье», одернула я саму себя. «Тут люди, нелюди и маги. Оскорбишь служанку, а потом будешь по колдунам бегать, порчу снимать».

С другой стороны Крессер относился к своим слугам отвратительно. Не настолько отвратительно как ко мне и к той Эльсиной, но… Гнилой человечек. Дракончик.

Перекусив, мы с Шайлой направились к кабинету герцога. И дальше моя служанка поразила меня в самое сердце:

– Тук-тук-тук, тригаст, прибыла каддири Эльсиной.

Она стучала, говорила и открывала дверь одновременно! И, когда она закончила вещать, дверь уже была распахнута полностью.

– Спасибо, Шайла. Подожди каддири за дверью,– спокойно, почти благостно проговорил дракон. – Разговор не займет больше часа.

– Поняла, тригаст,– энергично кивнула Шайла и тут же повернулась к нему спиной. – Кружево поплету, лето скоро, надо как-то ворот у платья украсить.

Это она уже мне сказала. Я смогла только кивнуть и выдавить:

– Легкой работы, Шайла.

– Спасибо!

Войдя в кабинет и закрыв за собой дверь, я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Шайла удивительный человек,– с задумчивой улыбкой проговорил герцог. – Сначала шарахалась от меня, по углам пряталась. А после преследовала, пыталась заставить меня со слухами бороться.

– Она сказала,– кивнула я. – И добавила, что вы очень хороший дракон.

Тригаст улыбнулся и, было видно, что это не формальность – в его глазах появились смешинки, а после он наклонился вперед и заговорщицки произнес:

– Она и вас пытается подрядить на борьбу со слухами?

– Пока нет,– я тоже не сдержала улыбки.

– Будьте аккуратны, Шайла воткнула вилы в, м-м-м, бедро одного слишком болтливого возницы,– дракон покачал головой,– она даже не знает, что ее наказали кнутом.

– Не понимаю…

– Нельзя втыкать вилы в людей, даже если очень хочется,– герцог развел руками,– моему секретарю пришлось пойти на подлог и сообщить, что девица была высечена на конюшне и что, как и положено, после наказания к ней был вызван маг-лекарь.

– Как я понимаю, слухов стало больше.

Дракон отмахнулся и жестом предложил мне сесть. Я же, устроившись в кресле, преданно уставилась на него. И, заодно, быстро оценила его кабинет. Здесь цвета тоже радовали глаз – насыщенно зеленый, глубокий кофейный и, местами, тонкая позолота. Тяжелая массивная мебель, плотные бархатные шторы и неожиданно тонкий ковер под ногами.

В кабинете было свежо, пахло чем-то сладковатым и пряным одновременно. И немного морозом, но это оттого, что одно из окон было открыто.

– Вы ведь понимаете, каддири Тремворн, о чем пойдет речь? – прямо спросил дракон. – И я сразу могу сказать, что вы в любом случае получите от меня помощь и поддержку. Я собрал достаточно доказательств, чтобы поверить вам.

Вскинувшись, я всмотрелась в ясные, честные глаза тригаста и хрипло спросила:

– Я смогу его наказать? По закону?

Дракон с сожалением произнес:

– Его люди не будут свидетельствовать против него. Вам придется встать в круг истины, но если ваши воспоминания обрывочны или не полны… Магия извратила нашу судебную систему. К моему искреннему отвращению, можно отрезать невинному человеку руку, а после прирастить ее обратно и не попасть под стражу, ведь никакого ущерба нет. Вот она рука, такая же, как прежде.

– Только человек сходил с ума от боли и страха,– проговорила я онемевшими губами.

Дракон кивнул:

– На своей земле я внес поправки, но над нами есть король. И пока что его этот момент не интересует. С точки зрения его законников есть более важные дела, а этот старый закон никому не мешает.

Сжав кулаки, я криво улыбнулась: