Игорь Александрович – злыдень. Почему именно сейчас он решил провести проверку? Он частенько делает это внезапно, без предупреждения, чтобы все старались, выполняли свою работу и были готовы, что начальство в любой момент может увидеть ошибки.

У меня всегда всё было идеально.

А тут… Один косяк.

– Я разберусь, – нахмурившись, возвращаю взгляд к компьютеру. У меня осталось десять минут обеда, чтобы спокойно разобраться с документами, а потом я вернусь к осмотрам.

– Он сегодня не в духе, – выпаливает Алёна. – Я бы не совалась. Но он передал, чтобы больше такой фигни не было.

– Прям фигни? – мои брови удивлённо летят вверх. Он ведь добрый всегда ко мне был!

– Грубее, – неловко отзывается она.

Точно злой.

– Сказал, что ещё один такой косяк – и минус ползарплаты.

От последних слов я впадаю в шок. Какого черта?

– У меня всего одна неявка!

– У тебя – да. А остальные начали халтурить. Поэтому он и злится. Давай, Вероник, выравнивай график.

Да не могу я!

Хочу это сказать вслух, но кто-то вламывается в кабинет.

– У нас там кошка экстренно, – паникует Олег.

Вздыхаю, вставая из-за стола.

– Ладно, Алён, спасибо за информацию, – говорю без энтузиазма. – Олег, пусть заходят.

И, надев перчатки, в отвратительном настроении приступаю к работе.

***

Снова этот дом. Этот лифт. Дверь квартиры…

Закусывать губу перед входом – уже традиция. Я не могу себя перебороть.

Собираюсь с духом, нажимаю на кнопку звонка.

Жду. Считаю, пытаясь отвлечься.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Дверь открывается, и я поднимаю голову, встречаясь взглядом с… девушкой – молодой, красивой брюнеткой в летнем сарафане.

Эм, а я точно туда попала? В нужную квартиру? Или этаж перепутала?

Заглядываю за её спину – обстановка та же.

– Здравствуйте, проходите, – встречает радушно и отходит в сторону, пропуская меня внутрь.

Это его жена? Красивая… Миловидная, с шикарной фигуркой. Я себя на секунду почувствовала незрелым подростком. У меня никогда не было роскошных форм. Максимум, чем могла похвастаться – тонкой талией. После родов немного всё округлилось. Грудь появилась, задницу наела. И даже комплексы пропали…

А теперь снова появляются.

– Меня Люба зовут, – представляется девушка.

– Вероника, – получается слишком глухо. На автомате снимаю обувь, джинсовку, но всё ещё не могу поверить, что Леон женился во второй раз. Нет, это совершенно нормально, просто… в голове не укладывается.

– Леон на втором этаже, но сейчас спустится. Он предупредил, что вы должны были прийти. Джек…

– Кто там? – доносится из комнаты громкий голос.

Не отвечаю, захожу в просторную гостиную. Сосущее чувство под ложечкой появляется. Мы с Леоном не воюем, но я словно принимаю поражение, придя сюда.

Все мысли вылетают из головы, когда я вижу Новака. С ребёнком на руках. С маленьким мальчиком, которому на глаз больше года. Радуется, размахивая игрушкой во все стороны.

Это его сын?..

Ком застревает в горле. Желудок скручивает, а сердце словно хватают в руку и, крепко сжав, прокручивают.

Больно.

В прошлом я мечтала увидеть Леона с нашим малышом на руках. После того, как он послал меня на аборт, эта мысль утихла.

Но не буду скрывать, что порой думала рассказать ему о родившейся дочери. Хотела узнать, как он отреагирует, когда увидит её, возьмёт на руки.

Ожидала услышать от него слова сожаления…

Не решилась.

И не решусь. Особенно сейчас, когда у него есть… семья.

– Здравствуйте, – говорю сухо, как всегда, устраиваясь у лежанки, и прошу Джека перевернуться на спину.

Я отгораживаюсь от всего. Делаю свою работу на автомате. Но всё равно слышу их непринуждённый разговор:

– Уже неплохо справляешься с памперсом.

– Иди сюда, солнышко, – всё так же мило продолжает она.

А я быстро собираюсь. Спешу на выход. Пытаюсь сдержать слёзы.

Почему он? Почему не наша Полина?

Обуваюсь, не замечая ничего вокруг.

Уйти. Надо уйти.

– Вероник, – слышу своё имя из уст Леона. Помню, как оно сносило мне крышу. Звучало по-особенному с его интонацией, его голосом. А сейчас я ничего не чувствую. Только боль на душе. Огромный ком из обиды и злости. – Погоди. Давай поговорим.

Сигаю из квартиры на лестничную площадку. Не дожидаясь лифта, бегу по ступенькам, всё-таки не сдержав слёз от прострелившего мозг прозрения.

Леон не ненавидел детей.

Он просто не хотел их от меня.

Глава 16

Вероника

Никогда не чувствовала себя такой никчёмной. Бесполезной.

Посвятить два года брака мужику… Ради чего? Чтобы потом узнать, что он никогда меня не любил.

Боже, где были мои глаза? Моя голова?

Впрочем, если вспомнить прошлое… Мы ведь были по-настоящему счастливы. Я чувствовала себя любимой. Купалась в ласке, заботе, внимании. Муж посвящал мне победы… Когда камеры направлялись на ринг, где был Леон, он отправлял мне сердечки. Фанатки думали, что это им, но… Он всегда показывал «V» в воздухе. Пока остальные видели в этом жесте знак «Победа», я твердо знала, что это первая буква моего имени…

Каждое проявление романтики от хладнокровного боксёра – многого стоило. Хотя рядом со мной Леон был совсем не таким, как на ринге. Взгляд всегда мягкий, как и его объятия, ладони. Сильными руками другим ломал черепа, а мне делал массаж.

Да нет, быть не может…

Он любил меня. Точно любил, но…

Почему так вышло? В какой момент я стала ему настолько омерзительна, что он не захотел завести ребёнка со мной?

А с ней… Да.

Перед глазами опять та девушка.

Наши с Новаком отношения в прошлом, но я всё равно злюсь на неё.

Наверное, причина в том, что Полина сейчас растёт без отца. Она ещё не интересуется, где он, но, чувствую, скоро подойдёт ко мне с этим вопросом… И что я ей скажу? Твой папа пошёл за хлебом и героически погиб?

Сердце снова колет.

Да плевать! Пуговка умная и всё поймёт.

А вот я никогда не пойму Леона.

Чувствую себя так погано, что хочется напиться. За всю свою осознанную жизнь ни разу такого желания не испытывала. А тут… Я готова рассыпаться, как разбитое вдребезги стекло, на мелкие осколки. Стать крохотной частичкой и затеряться где-нибудь, чтобы меня никто не нашёл.

Нельзя…

Почему меня вообще это трогает спустя столько лет?

Рану я прижгла. Она не должна кровоточить или гноиться. Но Леон опять вскрыл её сегодня.

Так плохо мне было только четыре года назад, когда мы разошлись.

И снова жгучая боль. И снова её причиняет Новак.

Останавливаюсь посреди тёмной улицы. Смахиваю стекающие по щекам слёзы. Принимаю поражение. Всё-таки даю себе маленькую слабину. Забегаю в магазин, хватаю бутылку какого-то алкоголя. Я не разбираюсь, оно мне и не надо.

Звоню бабушке, которая сегодня забрала Полю к себе домой, лгу, что задержусь на работе до утра. Не хочу, чтобы малышка видела меня рыдающей, в подавленном настроении. Она всегда переживает в такие моменты и плачет вместе со мной.

Материнское сердце просто не выдержит слёз Пуговки.

Захожу в квартиру, скидываю обувь и с тоской заглядываю в пустые комнаты.

Обидно…

Интересно, какая у Леона была реакция на беременность этой девушки? Он сказал ей то же самое, что и мне тогда? Отправил на аборт? А она отказалась? Поставила его перед фактом, что ребёнок будет жить? Поборолась за семью, в отличие от меня?

Любит ли он того мальчика?

В носу начинает жечь, очередной поток воды вырывается из глаз.

Не замечаю, как подхожу к дивану, падаю на него и зарываюсь лицом в подушку.

Что я сделала не так?..

***

С утра просыпаюсь разбитая и опухшая. Заказываю такси бабушке и Пуговке, а сама жду их в парке неподалёку от дома. Сижу на лавочке, болтаю ногами, высматривая дочку.

Голова не варит.

Все мысли испарились ещё ночью, когда я накрутила себя до невозможности. А потом уснула, так и не выпив ту бутылку алкоголя, которую купила. Зачем? Я укоряла и ругала себя за это.

Сейчас бы топить в градусе свой негатив…

Лучше бы с малышкой погуляла, а не плакала навзрыд!

Я решила исправиться и выйти сегодня с ней в парк. Надеюсь, Новаку не приспичит прийти сюда с сыном… Я выдержу, но он испортит всю атмосферу.

– Ма-а-а-а, – слышу радостный детский визг сквозь шум и голоса прохожих.

Поднимаю голову и вижу летящую на меня Пуговку. Спотыкается о камень, чуть не падает, останавливая моё сердце и заставляя вновь забиться с новой силой. Слава богу, она тут же выравнивается и вприпрыжку мчится ко мне. Бабуля плетётся позади, напрасно приказывая ей остановиться. Поля не слушается.

Ловлю её на тропинке, присев и прижав к себе.

– Скутяяй, – шепчет мне на ушко, крепко схватив меня за шею, душит в объятиях.

– И я скучала по тебе, радость моя.

– Ма, – вдруг серьёзно зовёт крошка, оторвавшись от меня. Смотрит огромными голубыми глазками, наклоняет голову набок и наивно спрашивает: – А ко тякой папа?

Я, конечно, ждала этот вопрос, но не так скоро…

Глава 17

Вероника

– А ты где это услышала? – как ни в чем не бывало поправляю капюшон её легкой розовой курточки.

Поля отворачивается, показывает пальчиком куда-то вдаль.

– Матик безяй, китял.

Значит, услышала от бегающего по парку мальчика. Ну, естественно, что за глупые вопросы я задаю ребёнку?

Удивительно, что она не спрашивает о папе после садика. Хотя, нет. Один раз она заинтересовалась, кто это, но я переключила её внимание – и этот вопрос забылся.

Да и поменьше была. Может, сейчас всё поймёт?

Со вздохом поднимаю малышку и беру на руки.

Тяжёленькая!

– Бабушка откормила, – кряхчу, поглядывая на ба, которая уже спокойнее прогуливается по тропинке и осматривается по сторонам. Правнучку сдала и отдыхает. Пусть, пусть. С моей Полиной, маленькой торпедой, не помешает передышка. – Пирожки, что ли, опять ели?

Чёрт, Ника, ты снова делаешь это. Избегаешь больной темы.

– Та, с капутой, – довольно кивает моё чадо. – Ма, та ко такой па-па?

Козёл это. По крайней мере в нашей семье.

– Тот, кто с мамой живёт.

– А с нами нико не зивёт, – удивлённо разводит ручки в сторону.

– Ага, – уголки губ летят вверх. – Просто мама пока папу тебе не нашла.

– А-а-а-а! – весело тянет, игриво качает головой и машет хвостиками. – Исять надо!

– Надо-надо, – поддакиваю ей. – Займусь этим как-нибудь. Но мы сейчас пойдём играть с другими детками, да?

– Та-та-та, – произносит моя жизнерадостная повторюшка. Мы идём навстречу бабуле, я подхватываю её под локоть, чтобы не потерялась. У неё такое частенько бывает – задумается и мимо пройдёт.

Гуляем вместе по парку, непринуждённо болтая. Пуговка скачет по тропинке, потом тянет нас на озеро к уточкам. Покормив их, она отвлекается на весёлые голоса детишек с площадки и летит к ним. И мы, как хвостики, плетёмся за ней. Садимся на лавочку неподалёку, а я продолжаю неотрывно следить за дочерью.

Эта площадка мне никогда не нравилась, потому что рядом стоянка и дорога. Знаю свою неугомонную малышку – она может побежать туда, увидев котёнка или собачку. Поэтому слежу в оба глаза.

– Рассказывай, – убедительно произносит бабушка, вздыхая. – Что у тебя случилось?

– Всё хорошо, – выпаливаю и делаю недоумённое лицо. – С чего ты взяла?

– Ты кого обмануть хочешь? Меня? Уже жизнь повидавшую? И тебя хорошо знающую? По лицу, что ли, не вижу, что ты рыдала до утра? До сих пор опухшая ходишь. Да ты у меня Полину впервые в жизни оставила на ночь.

– Так ночная смена, – пытаюсь объясниться. Чёрт, бессонная, тяжёлая ночь не прошла без следа.

Внезапно мне летит подзатыльник, как в детстве.

– Я график твой не знаю? С Викой не общаюсь? Ты как вчера позвонила, я администратору вашему написала. Чего это за дела! У тебя ребёнок маленький, знают твоё положение, а тебе ночные без предупреждения ставят! А меня вот не будет, кто поможет?