Пускай лично мне он ничего не сделал, но то, что у него руки по локоть в крови невинных, совершенно очевидно.

– Их увозят из Академии небольшими группами, по 5–10 человек. После этого их больше никто и никогда не видит. Словно испарились. Куда они деваются одному Арангу известно.

– Врёшь, – цежу я. – Ты явно знаешь больше. Говори, падаль!

– Кого бы ты там не разыскивал… Если твой родич попал на приём к императору, он давно подох! – вопит чиновник. – Слышишь, подох!!

В его глазах мстительная радость, но, что самое страшное, я не чувствую вранья. Всё моё нутро сковывает лёд, а он продолжает упиваться моей болью:

– Всё они – трупы, и ты скоро к ним присоединишься! Знаешь, сколько таких было до тебя, которые пытались найти своих близких?! Тьфу, дрянь! – он харкает на мою одежду. – Куда катиться Империя? Что вам деревенщинам не сидится на месте? Как вы вообще смеет перечить самому Небу? Одним больше, одним меньше. Вас паразитов миллионы в каждой провинции. И для Императора вы не более чем расходный материал! И ты ничего не изменишь, смерд! НИЧЕГО!

– Расходный материал, говоришь?.. – кончик корня клюёт его в щёку, распарывая податливое мясо. – По-твоему, моя сестра – это просто расходный материал?!

Алая пелена застилает глаза. В ушах оглушительно стучит сердце. Я не вижу и не слышу ничего, кроме ритмичных ударов. Из горла рвётся нечеловеческий вой, полный боли и отчаяния. Хруст костей и хлюпанье крови одиноким эхом раскатываются по разрушенной пагоде. Похоронный марш кастетов пытается заглушить эту невыносимую агонию. Бесполезно. Перед глазами мелькают картины прошлого: улыбка Лин, её ирония, бескорыстная помощь, тёплые объятия, наши детские игры… Всё, что я потерял. Навсегда.

Ярость затмевает рассудок. Хочется крушить, ломать, рвать на части, только чтобы вырвать из души эту обжигающую боль потери. Пальцы сами сжимаются на горле Харисса, словно желая выдавить из него жизнь по капле. Он хрипит и дёргается, как насекомое, но я уже не воспринимаю его как человека.

В исступлении я калечу его, без жалости, без пощады, без остановки. Что-то хрустит и лопается, но мне всё равно. За моими ударами проскальзывают янтарные призрачные руки, с удвоенной мощью врезаясь в тело чиновника.

Лицо Харисса превращается в кровавую кашу, но это не может насытить зверя, взявшего верх. Я продолжаю, пока сам весь не покрываюсь кровью. Шея врага переламывается тростинкой, и голова, словно помятый котелок, несколько раз прыгает по полу, покинув своего хозяина.

В голове пульсирует лишь одна мысль: «Они забрали её!» Отняли мою сестру, близкого и родного мне человека. Наша цепь… разорвана. Разорвана!

Они… они заплатят за это! Он заплатит за это!

Противник давно мёртв, но я не могу остановиться. Всё глубже проваливаясь в пучину собственной боли и ярости.

Из груди вырывается ещё один крик, похожий на вопль раненого зверя. Колени подгибаются, и я падаю на пол, царапая ногтями маску. Слёзы текут по щекам, но я не замечаю их.

Лин… маленькая моя… прости, что не уберёг. Прости…

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я прихожу в себя.

Передо мной лежит то, что мало напоминает останки человека. Зловоние валяющихся на полу внутренностей режет обоняние. Груда мяса и оторванные конечности раскиданы по полу. Только две окровавленные ноги лежат на месте, где ещё недавно стоял мой враг. Это всё, что осталось от Харисса.

Я опускаюсь на одно колено, достав нож для разделки духовных зверей. Остриё упирается в ладонь и чертит глубокую косую линию. Кровь проступает крупными каплями. Сжимаю кулак, усилив её течение. Тонкая струйка падает на пол, смешиваясь с останками моего противника.

Набираю воздуха в грудь и начинаю чеканить:

– Перед Небесами, всевидящим Арангом и пятью первородными стихиями я, Рен из Лесных Холмов, приношу клятву на крови. На той, что течёт в моих жилах, и на той, что пролилась со смертью моей сестры, павшей от рук бездушного монстра. Я клянусь: не будет мне покоя, пока не свершу правосудие. Пока не отомщу за каждую загубленную душу, за каждую разрушенную жизнь. Слышишь меня, Альдавиан? Император, зовущий себя Владыкой Небес?! – злая усмешка искривляет губы. – Так знай: отныне я – твоя погибель. Неотвратимая. Неминуемая. Твоя власть, твоё могущество, твоё наследие и твоё доброе имя… Всё это обратится прахом перед лицом моей ярости. Я не знаю, когда исполнится клятва. Через год или через век, но я приду за тобой. Приду за всем, что тебе дорого. И если ты вещаешь от имени Небес, я стану демоном, который сотрёт в пыль всё, что ты построил. Я отомщу за… – слова застревают у меня в горле.

Челюсть сводит судорогой. Мне не хочется произносить то, во что я так долго не верил. И даже сейчас отказываюсь верить.

– Я отомщу за свою младшую сестру!

Просто дождись, сестрёнка, и ты увидишь, как его голова слетит с плеч.

Порезанный кулак с грохотом сминает доски, пробивая камень, лежащий под ними.

– Именем Неба и Земли, Огня и Металла, Воды и Дерева – да будет так. Либо я исполню свою клятву, либо сам лягу в могилу. И да поглотит меня вечная тьма, если я отступлю от своего слова.

Где-то высоко над головой оглушительно гремит гром. Небеса услышали мой обет.

– Господин, у вас всё хорошо? Позвать слуг?

Двойные двери с шумом распахиваются, и в помещение осторожно заглядывает пара стражей. Не глядя в их сторону, выбрасываю кулак, и Оплетающие Побеги стремительной змеёй захлёстывают обоих, чтобы с силой швырнуть их сквозь каменную стену в соседнюю комнату. Удаляющийся крик сменяется треском гранита.

Я лечу вниз по лестнице и, словно демон, вырываюсь из пагоды. Стражники реагируют слишком медленно, их сметает прочь, а я Лёгким Шагом проношусь по двору, исчезая в ночи.

С неба срываются первые капли дождя, уничтожая мои кровавые следы. Алые потоки бегут по моей уродливой маске, проникают под неё, охлаждая кожу. Смывают засохшие слёзы. Трансформируют кипящую ненависть в обломок льда, засевший в моей груди. Возможно, со смертью Альдавиана он однажды растает.

Но я не питаю на это больших надежд.

Давно в столице не было дождя. Люди выходят на улицы, высовываются в окна под нарастающий шторм. Для них это благодать, но не для меня. В голове возникает картина расправы над Хариссом, но её, словно дурной сон, смывает ливень.

Жители радуются дарам небес и собирают драгоценную воду в любые подвернувшиеся под руку ёмкости. Однако я не могу разделить их радость и бреду по улице промокший, как бродячий пёс. Некоторые с удивлением провожают меня взглядами. Другие испуганно косятся на демоническую маску.

Плевать.

Осознание, что Лин умерла, разбило все мои надежды и планы. Я так хотел вернуться с ней к родителям, но теперь не смогу. Её больше нет. Матушка, если узнает, отдаст богам душу на месте. Старик-отец, если переживёт это известие, уйдёт в лес жить, как медведь. Как бы ни был силён, я не могу принести такие вести родным.

Дав клятву, я отрезал себя от обычной жизни. Больше мне нет дороги домой. Объявив себя врагом Императора, я сделал свой выбор. Любой наш контакт подвергнет моих родителей смертельной угрозе. Для них будет лучше, если никто и ничто не сможет нас отныне связать.

Рен умер. Он умер в той пагоде вместе со своей сестрой.

Устремляю взор к небесам, и ливень ритмично барабанит по моей маске.

Сестрёнка… Как я мог тебя отпустить?..

Будь проклят староста Асума, отправивший её в столицу. Будь проклят каждый жалкий ублюдок, приложивший руку к тому, что творится год за годом в этой прогнившей Империи.

Если бы только вместо неё в столицу отправился я…

Убивать и рубить деревья – это всё, что я умею. Моя смерть не была бы такой потерей. Лин же могла подарить Империи гораздо больше. Она была более смышлёной, более отзывчивой…

Изгибаясь, небо прочерчивает яркая молния, а следом над головой прокатывается гром. Будто пытается дать мне ответ, но я не понимаю.

Почему именно она? За что ты убиваешь своих подданных, Альдавиан?!

Даже мои мысли, обращённые к императору полны презрения. Никакой он не повелитель, а лишь очередной убийца, сидящий на самой вершине горы из трупов. Трупов тех, кто верит в него и боготворит его, как Аранга.

Я ведь и сам недавно был таким же. Верил в эти бредовые детские сказки про владыку-защитника… Разве это настоящее могущество, если из-за какой-то прихоти умирают обычные люди?

Ливень не стихает всю ночь, а я, словно призрак, брожу по уже опустевшим улицам.

Лишь под утро чувствую, как ко мне возвращается рассудок. Все мои мысли посвящены поставленной цели – смерти Альдавиана. Плана как такового нет. Лишь понимание – надо стать сильнее. Гораздо сильнее!

Моё тело уже восстановилось после ранения, рана на груди затянулась и зарубцевалась. Серебряный Богомол сделал меня могущественнее, но этого недостаточно.

Приведя мысли в порядок, я переодеваюсь в свою парадную одежду, если так можно назвать мой чёрный тренировочный костюм, и прячу маску.

Под последними каплями редеющего дождя я останавливаюсь у порога алхимической лавки Лунного Камня. В клановых одеждах на пороге меня встречает слуга, открывающий двери.

– Г-господин, – лепечет он, сжавшись, как мышка перед тигром. – Чего изволите?

– Позови управляющего, – бесстрастно отвечаю ему и захожу внутрь.

Работники лавки заискивающе пытаются подступиться ко мне с предложениями, но их отпугивает моя угрожающая аура. Пытаюсь её загнать поглубже. Пока не получается. Как наваждение, перед глазами появляется облик сестры.

– Доброе утро, – раздаётся твёрдый голос Лао. – Что встали как вкопанные? У вас работы мало? Или уже закончили?

– Нет, господин, – наперебой сыплются ответы.

В зале закипает прерванная моим появлением работа.

– Я могу забрать свой заказ?

– Конечно, пройдёмте, – он кивает и жестом приглашает за собой.

Пока мы идём по коридору, алхимик подмечает:

– Ваша аура изменилась с нашей последней встречи. Что-то случилось? Я могу чем-то помочь?

Да, если бы ты мог воскрешать мёртвых…

– Нет, к сожалению, господин Лао, вы не в силах мне помочь, – вздыхаю я. – Однако моё состояние никак не связано с вами или вашим кланом. Это мои личные проблемы.

– Хорошо, настаивать не буду, но с радостью окажу вам любую услугу, – ненавязчиво напоминает он. – И надеюсь на благополучный исход тревожащей вас ситуации.

В небольшой комнате из шкафа с кучей маленьких ящиков он извлекает палисандровую миниатюрную шкатулку и протягивает мне.

– Процесс очищения и создания пилюли вышел весьма трудоёмким, но у меня для вас есть небольшой подарок.

Из того же ящика Лао достаёт ещё одну шкатулку из красного дерева.

Я открываю первую и внимательно изучаю маленькую переливающуюся голубым сферу, лежащую на шёлковой ткани. Она источает приятные, едва уловимые эманации Ки.

– Будьте очень осторожны с этой пилюлей, – предупреждает Лао. – Концентрация Ки в ней зашкаливает.

Пока я рассматриваю результат его трудов, он открывает второй ларчик и демонстрирует его содержимое. Внутри, запечатанная в красный прозрачный куб, лежит кровавая сфера.

– Что это? – удивлённо разглядываю его подарок.

Энергетика у алой пилюли совершенно иная. Необузданная, злая.

– Концентрат, выжатый в процессе очистки, но его я вам категорически не рекомендую употреблять.

Лао берёт куб в руки и демонстрирует мне как занятную диковинку.

– Тогда для чего эта вещь? – пытаюсь понять, в чём смысл такого подарка.

– Есть разные способы решить свои проблемы, и этот весьма действенный, – он возвращает сферу обратно в шкатулку и закрывает её. – Весьма! – настойчиво повторяет собеседник.