Михаил Дорин: Авиатор: назад в СССР 12+1

Глава 1

Январь, 1985 год, ТАВКР «Леонид Брежнев», Средиземное море.

Рывок назад, самолёт поднял нос, и мы устремились к трамплину. МиГ, словно спринтер на дорожке, рванул с места, продолжая вздрагивать.

Старт с третьей позиции позволяет набрать нужную скорость отрыва гораздо быстрее.

Внешняя обстановка на палубе исчезла. Зрение сузилось до диаметра бутылочного горлышка. Перед глазами только обрез трамплина.

– 150… 160, – отсчитывает скорость Морозов.

Напряжение тела растёт.

– Держи скорость. Не вылезай! – в эфире командовал ведомым Ребров.

Взбегаем на трамплин. И вот отрыв! Моментальный всплеск адреналина!

Во время зависания выдерживаю положение самолёта в пространстве. МиГ-29 должен почувствовать опору.

Но тяжело ему это сделать! «Пятой точкой» чувствую, как самолёт слегка проседает.

Взлётный вес максимальный. Подвешенные средства поражения и контейнер со специальной аппаратурой не позволяют самолёту сразу маневрировать.

Секунда, две, и опора в воздухе появилась. Самолёт начал разгоняться. Приборная скорость быстро сравнялась с расчётной, которая необходима для сбора группы.

– 321й, взлёт произвёл, – доложил я и убрал шасси.

– Внимание! Сбор! – громко даёт команду Вольфрамович.

– 400 установил, – сказал я.

В зеркалах показались силуэты самолётов Реброва и его ведомого.

– Справа и слева наблюдаю, – сказал по внутренней связи Коля.

Впереди вышли два Су-27К и занимают место моего эскорта. Ребров даёт команду на начало разворота. И мы всей группой начали менять курс.

– 001й, двумя единицами отходим по заданию. «Стрела» 18, «отвес» 4.

– Понял вас, – ответил руководитель полётами.

– Внимание! 4 и 0. Паашли! – скомандовал Ребров, и мы стали набирать высоту 4000 метров.

Давно я не слышал таких разговоров в эфире. Переговорные таблицы в деле! Немного даже ностальгия пробила.

– Бред какой-то с этой конспирацией. Мы сами запутаемся, если так будем летать, – высказал недовольство Морозов.

– Ты как будто «за речкой» не был. Там же частенько такое использовали.

– Ну… да. Запамятовал просто, – задумчиво ответил Коля.

Руководитель полётами продолжал управлять взлётами с корабля. Доклады о готовности, изменении высоты и курса сыпались один за другим.

Внизу шла другая игра. К нашему авианосцу стремились несколько боевых кораблей. Это не для атаки, а чтобы пощекотать нервы. Но в Средиземном море у нас есть, кому прикрыть от нападок «ястребов Запада».

5я оперативная эскадра начала работать в качестве нашего походного ордера. С воздуха видно, что советские боевые корабли не подпускают американские к авианесущему крейсеру.

Правда, на этих кораблях ВМС США системы слежения серьёзные. Наши планы могут и раскрыть.

– 001й, понял. Переход под управление Тарелки, – «передал» нас руководитель полётами на пункт управления Як-44.

Жаль, что в данный момент нет времени любоваться красотами Средиземного моря. Его безмятежная гладь осталась внизу. Пока ещё не было команды на перевод самолёта в дальнейший набор высоты, можно разглядеть слабые волны, перламутр тёплых вод и отдельные мелкие суда, наполнившие акваторию Критского моря рядом с одноимённым греческим островом.

– Саламандра, 322й Тарелку наблюдаем. Работаем по заданию, – прозвучал в эфире голос Олега Печки.

– Понял вас, – ответили ему с корабля.

Характерный позывной у нашего корабельного самолёта дальнего обнаружения и управления. Сочетается с внешним видом его главной особенности конструкции – антенны локатора, установленного над фюзеляжем.

Олег и Витя начали прикрытие Як-44, который вышел в свою зону дежурства и уже начал работать по предназначению. Его радиолокационная станция должна обнаруживать как воздушные, так и надводные цели.

Вот и сейчас операторы на борту Як-44 докладывают об обнаружении самолётов противника.

– Наблюдаю с азимута 270 две цели. Высота 3500, – продолжал докладывать оператор.

– Работаю, Серый, – доложил Николай.

Как раз с данного направления эти две единицы могут помешать нашей работе. Я бросил взгляд на индикатор бортовой РЛС, антена которой начала менять направление. Это Морозов продолжал искать нужное положение для обнаружения американских самолётов.

– 001й, Тарелке. Гости следуют с курсом 60, – вышел в эфир оператор.

– Понял. Работаем по заданию.

Задумка была следующая. Остров Крит, наш корабль уже прошёл. Походный ордер 5й эскадры как раз вовремя прибыл в точку встречи с «Леонидом Брежневым».

Пока корабли США и наше охранение разбирались между собой, мы и выполнили взлёты с корабля.

– До точки разворота 35, – подсказал Николай, отслеживающий наше местоположение.

Сейчас мы демонстративно направляемся в сторону берега Ливии. Пока нас даже не собираются перехватывать американцы. И это странно.

Но тут же сомнения пропали.

– Серый, две единицы с азимута 250 в нашу сторону. Дальность 100.

– Понял.

Кажется, не получится у нас скрытно подойти к острову. Разгадали американцы манёвр. На самом Крите есть военная база греческих ВВС Ханья, но эти самолёты явно не оттуда.

– Коля, аппаратура работает? – спросил я.

Надо уже включать постановку помех. Не зря же нам подвесили данную штуку под фюзеляж.

– В процессе. Не прогрелся ещё, – ответил он.

Стандартная проблема. Чтобы запустить аппаратуру, надо ей ещё раскрутиться на нужные обороты. Так бы в условиях помех, мы бы смогли протянуть ещё.

Время идёт. В эфир нам выходить нельзя. Тянуть ещё 20 километров тоже. Если представить, что к нам приближаются Ф/А-18, то в точке разворота они нас уже заметят.

– Серый, давай возвращаться. Сегодня не получилось. Попробуем потом.

– Ты будто каждый день проходишь мимо Крита, – ответил я и посильнее притянул маску. – Приготовится!

– К чему… – ответил Николай, но его голос оборвался в момент манёвра.

Рычаг управления двигателями переставил на «Малый газ». Выполнил переворот и резко начал пикировать вниз.

Вертикальную скорость снижения смысла контролировать нет. Надо как можно быстрее уйти вниз, ниже уровня обнаружения радиолокационных станций.

– Предельный угол атаки, – начала говорить в наушниках «печально известная» девушка РИта.

– Вы..вывод, – слышал я хрипение Морозова, но ещё рано.

Высотомер отсчитал отметку в 2000.

– Тарелка, 001й. Задание закончил, – услышал я удивлённый голос Реброва.

– 001й, выход на стрелу 250. Цель – две единицы, отвес 3000, – дали ему команду с борта Як-44.

А мы тем временем неслись вниз. Маска прилипла к лицу. Водная гладь приближалась с пугающей быстротой. Дыхание участилось. Тело повисло на ремнях. Хорошо, что ещё притянул их посильнее, будучи на корабле.

Ручку управления отклоняю на себя. Успел только заметить на указателе перезагрузки цифру 8. Вода приближается, а самолёт ещё проседает. Обороты растут. Потеря высоты прекратилась.

– Вывел, – выдохнул я, удерживая МиГ в 100 метрах над водой.

– Только не говори, что всё у тебя было… рассчитано, – тяжело дышал Коля, выговаривая мне по внутренней связи.

– Всё было рассчитано. Я хорошо знаю этот самолёт.

Заняли необходимый нам курс в сторону острова. Морозов доложил, что аппаратура постановки помех включена. Как и контейнер разведки. До самой бухты Суда, остаётся 50 километров.

Спускаюсь ещё ниже. Водная гладь настолько близко, что кажется вот-вот самолёт заскользит по ней. Впереди уже видны очертания берегов Крита.

– Аппаратура в работе, – говорит Николай.

Смотрю по сторонам и удивляюсь. Хорошо спланировал операцию наш куратор Бурченко вместе с Граблиным. Столько сил было задействовано не напрасно.

Держу самолёт на расчётном курсе. Береговая линия уже близко. Видны скалистые обрывы и песчаные пляжи. Сейчас бы искупаться! Да только нам ещё долго потеть в костюмах ВМСК.

– До цели 23, – подсказал Морозов.

Прошли береговую линию. И никто нас даже не спохватился. Наблюдаю слева и справа два аэродрома. Один из них гражданский в Ираклионе. Как раз взлетает один из пассажирских лайнеров.

– Вон и бухта.

И всё же напряжение присутствует. Невозможно вот так просто пройти над бухтой американской базы. Добавляю скорости. Изгиб бухты Суда, прямо перед нами. Пожалуй, работу можно считать сделанной.

Отворачиваю влево и ухожу в открытое море. Но не всё так просто. В ушах заверещала сирена.

– Облучают. Готовь «асошки», – громко сказал я.

Система оповещения об облучении продолжала действовать на нервы. Локатор никого не наблюдал. Начинаю маневрировать, продолжая двигаться в сторону авианосца.

– Давай ещё ниже, – подсказывал Николай.

– Ниже только вплавь, – ответил я.

Сделал отворот влево, и сирена прекратилась. Не прошло и нескольких секунд, опять заработала. Где-то над нами противник. Странно, что появились они только сейчас, а не на подлёте к острову.

Ручку управления самолётом влево, и на себя. Выполняю боевой разворот. Коля ищет нашего противника, но его уже не нужно выискивать.

– Твою дивизию, – расстроено сказал Морозов.

– Нет. Их всего трое.

Глава 2

С моим умением попадать в неприятности, противостояние с тремя самолётами противника нужно было ожидать гораздо раньше.

Запаса топлива на длительный воздушный бой нам не хватит. Да и биться с тремя «Хорнетами» тяжело.

– Надо уходить, Серёга, – сказал Коля, пока я продолжал выходить из зоны обнаружения и облучения американских самолётов.

– Попробовать пободаться не хочешь? – спросил я, выполняя вираж влево.

Все трое искусно продолжали издеваться, загоняя меня в «раковые» положения. Тем не менее, мы постепенно приближались к району полётов нашего авианосца.

– Три на одного – без шансов, – ответил Морозов.

– Тарелка, я 321й. Зажат тремя единицами, – продолжал я вызывать пункт управления на борту Як-44, но в ответ тишина.

Я выровнял самолёт и в очередной раз занял курс в направлении корабля. Но так просто уйти мне не дали.

– Саламандра, 321му на связь! Высота 4000. Зажат тремя единицами! – попробовал я вызвать руководителя полётами на авианесущем крейсере.

В ответ только помехи. Возможно, у нас что-то на борту отказало.

– Серый, они уже очень близко, – сказал Коля.

Я посмотрел по сторонам. Слева и справа пристроились два Ф/А-18. Два одноместных истребителя постепенно приближались к нам с двух сторон. В глаза бросилось, что кили «Хорнета» наклонены наружу. В передней части фюзеляжа у каждого нарисованы акульи зубы, а на борту можно прочитать звание и фамилию лётчика, пилотирующего машину.

– Ещё и что-то показывают, – возмутился Николай, когда увидел жесты со стороны одного из американцев.

Сомнений в том, что это именно «янки», у меня не было. Эмблемы, вызывающее поведение – явные признаки этих ребят. И очередная странность.

– Ты тоже видишь, что у них не один подвесной бак? Зачем им столько, если они вылетели на перехват? – спросил я у Николая.

– Стоит подумать. Давай прибавим скорости и свалим отсюда.

Только я хотел добавить оборотов, как нас накрыла тень ещё одного самолёта. Эти парни над нами просто насмехаются. Их не смущает, что у нас тоже есть ракеты.

Третий самолёт начал постепенно нас прижимать вниз. Держаться в таком плотном строю не очень легко. Топливо у нас осталось чуть больше 2х тонн. Лететь ещё больше 200 км.

Я продолжал пытаться докричаться в эфире хоть до кого-нибудь из пунктов управления, но безрезультатно. Начинаю понимать, что весь этот полёт с каждой минутой превращается в пытку. Никогда ещё меня не загоняли в такое дурацкое положение.