Иду на кухню. Там уже сидит Максим, читает газету и делает из нее заметки в блокнот, я очень обрадовалась, что с ним все хорошо и облегченно выдохнула.

Максим поднял глаза и улыбнулся.

– Как прошел твой первый день?

– У меня все отлично… но тебя искала Лена, я думала, что-то случилось.

– Я ей говорил, что у меня есть дела перед учебой, – он отложил свои записи и подложил ладонь под щеку, – Она последнее время сама не своя.

– Так она тебя нашла?

– Да нашла, давай не будем об этом. Ты готова к моей экскурсии?

– Готова! Только за этим и спешила.

– У тебя уже появились какие-либо вопросы?

– Да. Почему окна в коридоре не открываются?

– Ох, скоро узнаешь.

Что есть жизнь без маленьких радостей, даже если они по сути тебе совсем не нужны, но зато являются частью обыденного ритуала!

Курение – не самая лучшая привычка, но создатели ее оставили, как повод отвлечься и сплотить население с единственной и очень важной разницей – теперь курение не может стать причиной ряда сложнейших заболеваний.

Мы с Максимом поехали на верхние жилые этажи, в самом минималистичном вагоне. Проехав два этажа наверх, вышли и очутились в коридоре, который выглядел почти как наш, только без дверей. По краям у каждого подоконника по 2-3 человека стоят, курят и разговаривают. Порадовало, что на этом этаже окна можно открывать, но у всех они лишь немного приоткрыты. Этот этаж специально предоставляют под курилку, стал пояснять Максим. Есть еще один, но там другая система вентиляции и поэтому он нас не интересует.

Табачный запах, как ни странно, чувствовался довольно слабо. Вскоре мы нашли свободное окно.

Смотрю на море, лучи играют с легкими волнами, еле заметный ветерок колышет листики березки, и сразу так уютно.

– Ну что, готова?

– Да!

Максим открывает окно, и я не верю своим глазам, некогда прекрасная картина стала большой пародией на саму себя: нет уже ни моря, ни тропинки, ни березки, а лишь плохо проработанная графика с набором текстур, похожих на плоский рисунок.

Кажется, от удивления я даже открыла рот, – это почему так? —спросила я, пытаясь не смотреть в одну точку, точнее на зеленый квадратик, который раньше был листочком.

– Сейчас уже как две недели реконструкция улицы и кое-каких жилых отсеков, вот нас пока и поселили вместе.

– А почему тогда у нас стеклоблоки в комнатах, а не окна хоть и такие?

Максим встал рядом со мной и тоже стал смотреть в текстуры.

– Дело в том, что за блоками ничего не видно, и там тоже такой – же вид, но зато они могут показывать время суток, а эти окна нет. – Он посмотрел на меня со странной надеждой, а потом опять перевел взгляд на улицу.

– Я сам не знаю почему так резко начались реконструкции, но когда мы с Леной прибыли, на протяжении четырех лет было все отлично…

– И можно было ходить к морю?

– Да, куда угодно! У нас были стильные футуристические квартиры. Мы ходили в институт через парк, но потом эти реконструкции и вот… Я…

– А почему везде одна и та же высота здания?

Он подошел к окну, закрыл его, а сам сел на подоконник.

– Никто в начале не принял модернизации всерьез, и буквально неделю назад окна выходили на разные стороны и могли открываться везде, вот некоторые и лазили через первый этаж, несмотря на запрет и постоянно дергающиеся пейзажи. Но, как сказать… пейзажи не все так упрощены, как сейчас, тогда местами сохранилась детализация, по ней-то все и ходили; но вот те места, которые упрощены, оказались опасны. Случился несчастный случай с одним из студентов. Он зашел в то место, которое было почти полностью удалено и больше о нем ничего не было слышно. После этого ужесточили условия пребывания в проекте, за малейшее отступление от правил-отстранение. Большинство стран согласились с политикой Пангеи по этому вопросу, а некоторые из них, увы, вышли из проекта.

– Может ли быть, что тот парень просто вышел из Пангеи, но не сообщил об этом?

– Это не так просто! Нельзя просто так выйти, ты что не изучала правила, перед тем как попала сюда? Кто вернулся с выходных говорят, что он впал в кому, будучи подсоединённым к серверам проекта и после этого инцидента создателям пришлось закрыть и первые этажи тоже.

– Какой кошмар! Ты был с ним знаком?

– Он был с факультета биоинженерии, но мы с ним и еще с несколькими студентами из других стран делали общую курсовую. После того случая страны-содружества, из которых были эти ребята, были вынуждены покинуть проект и…

– И ты начал делать другую курсовую, вместе с Леной?

– Нет. – нахмурившись сказал он.

Спустя почти пол минуты неловкого молчания, я постаралась крайне корректно задать главный интересующий меня вопрос.

– А вот если чисто теоретически, могут ли люди исчезнуть из главной башни, допустим? По пути на работу или там в своей квартире?

Он посмотрел на меня таким взглядом, как будто что-то для себя решил. Несколько секунд он молчал и в его глазах понимание медленно сменилось страхом.

– На самом деле у Пангеи практически идеальная репутация, за более чем десять лет проекта, всего лишь один несчастный случай и тот, который произошел из-за грубого нарушения правил безопасности. Я думаю страны-содружества испугались не этого, это был просто предлог.

– Ты же его знал, зачем ему надо было так рисковать?

Это была не просто глупость, вот все, что я могу сказать. Хватит о плохом, пошли лучше поедим, – он бодро вскочил с подоконника.

– Отлично! Только не в столовую «СОЮЗ»…

Мы вернулись домой в 22:08, я не планировала гулять так долго, но мы успели посетить этаж производств и в парковой зоне проходил довольно интересный концерт, организованный старшекурсниками из сферы услуг. У нас было очень приподнятое настроение, пока нам его не испортила Лена, которая стояла в коридоре и как чувствовала наше скорое прибытие. Она быстро оглядела нас, надкусывая одну щеку и сказала:

– Максим, скажи, пожалуйста, ты издеваешься надо мной?

– Я утром говорил тебе, что сегодня не смогу, давно бы уже начала делать сама!

Лена не нашла, что ответить, кажется в ее глазах сверкнули слезы, она быстро отвернулась и ушла в комнату. Я чувствовала себя крайне неудобно, завоевать неприязнь уже у двух соседок за один день – это надо еще постараться.

Максим повернулся ко мне, извинился за поведение Лены фразой «с ней такое бывает», попрощался со мной фразой «спасибо за вечер» и находясь в крайне неловком положении, не поднимая глаза, ушел в свою комнату. Стоя одна в коридоре, я понимала, что в любом случае, с Леной надо наладить отношения, иначе спокойной жизни в своей же комнате мне не видать.

Захожу в комнату, свет выключен, слышны лишь глухие всхлипывания, я не стала ее беспокоить, а решила перекусить и принять ванну.

23:03. Уже все тихо, слышно лишь легкое посапывание Лены. Я заметила на часах значок будильника, который должен был прозвенеть в 7:00 и со спокойной душой легла в кровать.

Ослепительно белый и кажется бесконечно длинный коридор из мелкой плитки, чувствую жесткую крепкую руку бабушки, тянувшую за собой прочь из этого страшного места и череда фразы в темноте: Проект 274901, проект 274901…

Открываю глаза, опять я нахожусь в нашем коридоре, тусклый туманный свет исходит из кухни, у меня уже стало появляться ощущение, что я схожу с ума. Появилась легкая дрожь в теле, направляюсь к себе в комнату посмотреть обстановку, подхожу к своей двери. Звенящая тишина как будто нарастает. Аккуратно пытаюсь толкнуть дверь, но моя рука вновь проваливается сквозь нее, как сквозь воздух. Взяв себя в руки, я преодолеваю дверь как призрак.

В комнате довольно светло, но тускло, так же на кроватях лежат Лена и я. На этот раз я старалась быть более хладнокровна к этой ситуации и оглядеться получше.

Часы показывают 00:00, все как будто замерло, даже пылинки в воздухе застыли. (Зачем, вообще, тут пыль?) Наверно, чтоб не зря устраивать субботники…

Подхожу к окну, пытаюсь посмотреть сквозь стеклоблоки, но безрезультатно, сквозь них я проходить не могу. У меня возникла мысль, что интересно было бы посмотреть на комнаты Ирины и Максима, но я тут же отсекла эту мысль, так как это крайне неприлично. Мне было страшно далеко отходить от «своего тела», но любопытство меня победило, и я решила выйти из квартиры. Прежде чем преодолеть входную дверь, я заметила, что она была приоткрыта, хотя я точно помнила, что ее закрывала. Значит кто-то вернулся позже нас или, наоборот, вышел, и чтобы лишний раз не привлекать внимание, не захлопнул ее.

Окна уже не маскируют изнаночную сторону улицы и вся «красота» примитивной графики видна через закрытые окна. Яркий белый, но туманный свет режет глаза, все тихо и спокойно.

Мне очень не хватало мамы, после того как ее не стало, отец совсем помешался на своей работе, он был одержим мыслью вернуть ее, но увы это было неисполнимо, жизнедеятельность мозга при смерти носителя невозможна.

Вдруг мне показалось, что возле остановки что-то мелькнуло, чувство страха начало нарастать – я не стала разглядывать, что это было и быстро направилась в квартиру. Жуткое ощущение, что кто-то смотрит тебе в спину. Подбегаю и дрожащей рукой дотрагиваюсь до своей шеи.

Белесый потолок и запах жареной картошки (интересно, кто, вообще, завтракает жареной картошкой в такую рань?) Поворачиваю голову и не сразу соображаю, что постель Лены пуста. Наверно, уже пошла собираться, чтоб со мной не пересекаться… Но потом смотрю на время 9:35 и не сразу понимаю, что уже как больше получаса я должна быть в Университете!

Собираюсь быстрее чем за минуту и, как мне показалось, ставлю новый рекорд по одеванию в Пангее. Быстро выбегаю из квартиры на остановку – мне на счастье сразу же подошел вагончик. Жуткие ругательства и проклятья звучали в моей голове всю дорогу по отношению к Лене. Меня трясло, как стиральную машинку на отжиме. Как же так, за что она так со мной? Зачем она отключила будильник, если видела, что я не проснулась, должно быть ей все равно, ведь она сделала тоже самое вчера утром, только тогда я проснулась. Может мы должны автоматически просыпаться и будильник – это лишь обыденная данность, как в принципе большинство вещей здесь? Тогда почему я не проснулась? Как, вообще, можно было спать так долго? Мысленно я прощалась уже и с художественной специальностью и с шансом на счастливую вечность.

Слезы не давали мне ничего рассмотреть и в глазах как будто все плавилось и переливалось. Я уже и не знала, что можно придумать на свое глупое опоздание, наверно свалю все на Лену, ведь, в конце концов, она виновата.

Что хорошего я заметила за эти несколько минут поездки? Так это то, что в Пангее очень добрые люди и практически каждый, как будто считал своим долгом помочь и поинтересоваться причиной моих горьких страданий. (Но мне было совершенно не до них.)

Подъезжаю к Университету, мой порыв слез к этому времени уже закончился. На экране было время 9:50, и я с непоколебимостью в сердце была готова отстаивать свою невиновность.

Я единственная, кто вышел на этой остановке.

Стою одна в этом большом холле, и волна неуверенности опять стала накатывать. Иду к лестнице в надежде, что кто-то мне подскажет куда нужно идти.

– Стой, кто идет?!

Я не сразу заметила, что за загороженной партой кто-то сидел. Какое же все-таки знакомое лицо было у этого охранника.

– Мне нужно на лекции, скажите, пожалуйста, куда новые студенты должны идти?

Он, приглядываясь, тоже узнавал меня.

– Так все уже прошли, где вы гуляете-то? (Далеко не все, как позже выяснилось).

И я его узнала! это Сергей, мой сосед по квартире, вот совпадение—то…

– Лиза! Ты что ли? – Сказал он почти по-родственному.

– Ой, да, здравствуйте! Не совсем. Я Лида.