Убедив женщину, лежащую в постели, что не стоит ради него прогуливать работу, Маркус выставил ее из квартиры и влил в себя огромное количество черного кофе, который не принес облегчения ноющему желудку. А после решил прогуляться по Холланд-парку.

Стоял ясный, морозный день, но, согласно обещаниям синоптиков, скоро ожидался снегопад. Маркус бодро шагал по дорожкам, обсаженным живыми изгородями, мимо темных прудов, неподвижно застывших под холодными лучами солнца. Он плотнее запахнул куртку, хмуро глядя на всех, кто смотрел в его сторону. И даже белки не осмеливались к нему приближаться.

Маркус не пытался сдерживаться, и стоящий в горле ком вскоре превратился в слезы. Он отнюдь не гордился собой за то, что так ужасно обошелся с сестрой и снова наговорил ей лишнего по пьяни. Зои всего лишь пыталась помочь. Возможно, она права и у него в самом деле депрессия.

Ведь, если задуматься, что такого ужасного в ее предложении? Как и сказала Зои, ничего особенного делать не придется. Маркус понятия не имел, сколько денег в этом памятном фонде, но сумма наверняка внушительная. Он вдруг представил себя в роли щедрого благодетеля, который не только дает стипендии студентам, но, возможно, помогает театрам преодолеть трудные времена и поддерживает молодых кинематографистов. В деловых кругах его станут считать чутким, проницательным человеком, умеющим тратить деньги. К тому же мама, без сомнений, одобрила бы этот проект.

Да и постоянный доход не помешает. Возможно, так он лучше научится следить за своими финансами и не тратить лишнего, а сто тысяч фунтов стерлингов наследства вложит в кинокомпанию.

Для этого нужно всего лишь пойти на поклон к Зои. И искренне покаяться.

Он дал сестре пару дней, чтобы остыть, а в пятницу вечером решил прийти к ней без предупреждения. Купил букет из роз, что еще оставались в магазине на углу, и позвонил в дверь дома на Уэлбек-стрит.

Зои открыла почти сразу. И нахмурилась, увидев его на пороге.

– Что ты здесь делаешь?

Маркус с удивлением отметил легкий макияж на лице сестры и недавно вымытые светлые волосы, сияющие, словно нимб. Ярко-синее бархатное платье очень шло к ее глазам и почти не скрывало ноги.

– Черт, Зо… Ты кого-то ждешь?

– Да… точнее, нет… Ну, я ухожу через десять минут.

– Ладно, обещаю, что не отниму у тебя много времени. Можно войти?

– Извини, но сейчас не лучший момент. – Она казалась чем-то взволнованной.

– Понимаю. Что ж, тогда скажу все прямо здесь. Тем вечером я повел себя как свинья и искренне об этом сожалею. Я слишком много выпил, хотя меня это вовсе не оправдывает. Последние два дня я провел в серьезных раздумьях и понял, что лишь выплеснул на тебя свой гнев и разочарование на собственные неудачи. Обещаю, больше этого не повторится. Я возьму себя в руки и перестану пить. Так ведь будет правильно?

– Да-да, – рассеянно отозвалась Зои.

– Я осознал, что вел себя неподобающе. Если предложение еще в силе, я с радостью возглавлю памятный фонд. Это отличная возможность проявить себя. Теперь, взглянув на все спокойно, я понимаю, как великодушно с вашей стороны доверить мне управление деньгами фонда. Вот. – Он сунул цветы ей в руки. – Это тебе.

– Спасибо, – пробормотала она, обводя взглядом улицу.

– Значит, ты меня прощаешь?

– Да-да, конечно.

Маркус ушам своим не верил. Он-то думал, что весь вечер придется буквально ползать на коленях, вымаливая прощение, пока с лихвой не расплатится за свои поступки.

– Спасибо, Зои. Клянусь, я тебя не подведу.

– Прекрасно. – Сестра украдкой взглянула на часы. – Слушай, может, обсудим все в другой раз?

– Конечно. Только не сомневайся – я в самом деле намерен измениться. Давай я зайду на следующей неделе.

– Отлично.

– Тогда договорились. Кстати, у тебя, случайно, нет под рукой этой папки? Я мог бы взять ее домой и хорошенько изучить в выходные, обдумать кое-какие идеи…

– Да-да. – Зои влетела внутрь, схватила со стола папку Джеймса и бегом вернулась к входной двери. – Держи.

– Спасибо, Зо, я этого не забуду. Завтра позвоню тебе, чтобы договориться о встрече.

– Конечно. Спокойной ночи. – И она поспешно захлопнула дверь у него перед носом.

Удивившись, насколько легко удалось помириться с сестрой, Маркус даже присвистнул от облегчения и зашагал по улице, что-то напевая себе под нос. На город, кружась, опускались первые снежинки.

* * *

– Добрый вечер, Уорбертон. Прошу, присаживайтесь. – Начальник Саймона указал на стул перед своим столом.

Стройный, элегантный Лоуренс Дженкинс носил безупречные костюмы, сшитые на заказ в ателье на Сэвил-роу, и на каждый день недели надевал узорчатый галстук-бабочку своего цвета. Сегодня он щеголял в ярко-красном. От него так и веяло властностью, ясно дававшей понять, что он работает здесь далеко не первый год и лучше ему не перечить.

На столе перед ним слегка дымилась кружка с привычным черным кофе.

– Что ж, перейдем к делу. Кажется, вы можете помочь нам с небольшой проблемой.

– Как всегда, приложу все силы, сэр, – ответил Саймон.

– Вот и молодец. Слышал, у вашей девушки возникли кое-какие неприятности. Кажется, обчистили ее квартиру.

– Она не моя девушка, сэр. Просто очень близкая подруга.

– А, так вы не…

– Нет.

– Отлично. Это немного облегчает дело.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Саймон.

– Есть вероятность, что ваша подруга заполучила… как бы это сказать? Весьма деликатную информацию, которая, окажись она не в тех руках, могла бы создать нам неприятности. – Дженкинс оценивающе окинул Саймона ястребиным взглядом. – Вы представляете, о чем идет речь?

– Я… нет, сэр. Не имею понятия. Вы можете пояснить?

– Мы почти не сомневаемся, что человек, представляющий для нас интерес, отправил письмо вашей подруге. И нашему отделу приказано раздобыть это письмо как можно скорее.

– Понимаю.

– Она, вероятнее всего, даже не осознает его значимости.

– И в чем его важность, если позволите спросить?

– Боюсь, это секретная информация, Уорбертон. Но будьте уверены – если письмо у нее, жизненно необходимо вернуть его немедленно.

– Кому, сэр?

– Нам, Уорбертон.

– И я должен расспросить ее о письме?

– Лучше действовать не так очевидно. Она ведь сейчас живет у вас?

– Да. – Саймон удивленно взглянул на начальника.

– Ее квартиру пару дней назад мы уже проверили. Письма там не оказалось.

– Скорее разнесли на части, – сердито вставил Саймон.

– У нас не было выбора. Конечно, мы позаботимся о том, чтобы страховая компания выплатила ей щедрую компенсацию. Однако вернемся к письму. Раз мы не нашли его в квартире, полагаю, ваша подруга могла носить его с собой и теперь, возможно, хранит у вас в доме… ну, если оно у нее. Не хотелось бы вновь создавать ей неприятности, и я решил поручить вам его вернуть. Повезло, что вы с ней… дружите. Полагаю, она вам доверяет?

– Да, сэр. На этом основано большинство дружеских отношений, – саркастически заметил Саймон, не сумев сдержаться.

– Тогда я поручаю вам разобраться с этим делом. К сожалению, если вы не справитесь, придется задействовать других сотрудников. И посоветуйте ей, Уорбертон, навсегда забыть об этом письме и воздержаться от дальнейшего расследования. Это в ее же интересах. Что ж, у меня все.

– Благодарю, сэр.

Из кабинета начальника Саймон вышел, кипя от злости. По сути, его загнали в тупик, поставили в безвыходное положение. Прошагав по лабиринту коридоров, он вернулся в свой отдел и сел на рабочее место.

– Ты от Дженкинса? – полюбопытствовал Иэн, один из коллег, примостившись на краешке его стола.

– Откуда знаешь?

– Догадался по остекленевшему взгляду и слегка отвисшей челюсти, – усмехнулся Иэн. – Кажется, тебе не помешает глоточек доброго крепкого джина, чтобы прийти в себя. Ребята решили немного развлечься в «Лорде Джордже».

– Так вот почему здесь так пусто.

– Все же вечер пятницы. – Иэн натянул куртку.

– Мне нужно доделать кое-что по мелочам. Может, попозже заскочу к вам.

– Ладно. Хорошего вечера.

– Взаимно.

Иэн вышел за порог, и Саймон со вздохом потер лицо руками. По правде говоря, разговор с начальством его не слишком удивил. Он сразу заподозрил, что в ограблении квартиры Джоанны было что-то странное. А вчера, в обеденный перерыв, отправился на служебную автостоянку и с милой улыбкой протянул секретарше бумажку с номерным знаком машины, замеченной накануне вечером возле дома подруги.

– Боюсь, я ее поцарапал. Совсем немного, но нужен небольшой ремонт. Хотя это не срочно.

– Конечно. – Секретарь в приемной проверила регистрационный номер в своем компьютере. – Так, вот она. Серый «Ровер», верно?

– Да.

– Хорошо, сейчас дам вам бланк. Заполните его и верните мне, и мы обработаем заявку.

– Конечно. Большое спасибо.

Значит, тот номерной знак все же принадлежал одной из машин ведомства, однако Саймон узнал это по чистой случайности. На его собственном служебном автомобиле значился номер N041JMR, а в среду вечером возле дома Джоанны он заметил очень похожий знак – N042JMR. И просто предположил, что машины для служебных целей покупались в одном месте и в одно время, так что номерные знаки на них вполне могли идти по порядку.

Саймон немного посидел, тупо глядя в экран компьютера, и решил, что пора отправляться домой. Он надел пальто и помахал на прощание оставшимся сотрудникам, которые не пошли в «Лорда Джорджа», потом спустился на лифте и вышел из Темз-хауса^[7] через боковую дверь.

Прежде чем вернуться домой, Саймон решил пройтись по берегу реки. Подняв голову, он окинул взглядом строгое серое здание. Во многих окнах еще горел свет – сотрудники занимались бумажной работой. Саймон давным-давно перестал испытывать чувство вины из-за того, что приходилось лгать о своей работе родным и друзьям. Лишь Джоанна проявляла к ней хоть какой-то интерес, и он, чтобы удержать подругу от дальнейших расспросов, рассказывал унылые истории об офисе в Уайтхолле.

Но теперь, принимая во внимание слова Дженкинса, сбить ее со следа будет не так-то просто. Если к этому заданию подключили его отдел, значит, Джоанна и впрямь наткнулась на что-то важное.

И до тех пор, пока письмо у нее в руках, ей грозит нешуточная опасность.

* * *

Стоя у плиты в квартире Саймона, Джоанна помешивала соус болоньезе. За панорамным окном крупными белыми хлопьями падал снег. Из детства, проведенного на вересковых пустошах, она помнила, как фермеры боялись снега, поскольку им приходилось бесконечно долгими ночами с трудом сгонять с пастбищ отары овец и укрывать их в безопасных амбарах, а затем, пару дней спустя, с тяжелым сердцем откапывать тех, кого упустили. Для Джоанны, напротив, снег означал веселье и отсутствие занятий в школе, ведь порой узкие проулки вокруг их фермерского дома, по которым они обычно ходили, расчищали лишь через несколько дней. Сегодня вечером она не отказалась бы вновь очутиться в уютной спаленке на чердаке родительского дома, подальше от опасностей и настойчивого внимания взрослых.

На следующее утро после ограбления Саймон перед уходом на работу настоял на разговоре с ее начальником. Позвонив в редакцию газеты, он рассказал Алеку о взломе. Джоанна в это время сидела на диване-кровати, завернувшись в пуховое одеяло, и ждала, когда же шеф заявит, что ей, несмотря на обстоятельства, надлежит явиться на работу в обычное время. Но нет, Саймон положил трубку и объяснил, что Алек отнесся к проблеме Джо с большим сочувствием и даже предложил взять три дня отгула, полагающиеся ей за работу перед Рождеством. За это время она сможет оправиться от потрясения и решить кое-какие практические вопросы. К примеру, разобраться со страховкой и тщательно отдраить квартиру, чтобы в ней снова можно было жить. И остаток дня Джоанна с немалым облегчением провалялась в кровати, восстанавливая силы.