– Знаю, ты недоволен, но давай без допросов. Беременность хоть и незапланированная, но желанная. И вообще, я уже взрослая девочка, меня опекать не нужно.

– Ну да, уже поздно, – громко хмыкает Альберт и тянется за сигаретами. – Ладно ты молчунья, но Ника-а, – качает он головой. – Не ожидал от нее такой подставы. Ведь ничего и никогда не держится, а тут вон сколько молчала…

– Это я ее попросила не говорить. Как подругу, а не как жену брата.

Альберт прищуривается:

– И сколько у вас таких секретов на двоих?

– Альберт, не переворачивай.

– Я просто переживаю за тебя. Кто отец? – продолжает он выпытывать информацию, делиться которой я не хочу.

– А если скажу, что его нет?

– Так не бывает.

– Долгая история.

– Я никуда не тороплюсь.

– А я не в настроении об этом говорить. Если хочешь, давай просто погуляем и о чем-нибудь другом пообщаемся. Но только не об этом. – Показываю на свой живот.

День и без того сложный. Предстоит как-то собраться с силами и съездить в эту чертову клинику, сделать тест. Потом дождаться результата. Благо к тому времени я уже буду на отдыхе, с Асей.

– Даш, я переживаю за тебя. Очень. На звонки отвечаешь через раз, теперь выясняется, что из бизнеса Егор тебя вывел, а отец твоего ребенка вообще какой-то иностранец. Он хоть адекватен или ждать, что начнет предъявлять права на младенца, тайком вывозить ребенка из страны, строить тебе козни?

– Не сгущай краски, – осаживаю брата.

– Даш, послушай…

– Я же попросила! Мне и так хватает переживаний. Обсуждать эту ситуацию можно сколько угодно, но она уже возникла.

Альберт собирается что-то сказать и я делаю то, что всегда его обезоруживало. Бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю. Мы стоим так какое-то время, а потом идем к парку, думая каждый о своем.

– Мне контракт за границей предлагают, – вдруг огорошивает брат.

– Ника не говорила… – удивляюсь.

– Я ей пока и не сообщал. Тебе первой. Раз у тебя так складывается с работой и беременностью, может, с нами поедешь? Ты ведь долгое время после развода из-за нас никуда не уезжала?

Неожиданное предложение. Очень.

– Я подумаю, Альберт, – выдаю после долгой паузы. – Родить бы для начала, потом решу.

Мы гуляем почти час, вспоминаем о детстве и родителях. Выпив кофе у озера, направляемся обратно.

У подъезда долго стоим, обнявшись. Со стороны, наверное, можем показаться влюбленной парочкой.

У нас всегда были теплые отношения. Поначалу Ника ревновала, а потом смирилась, поняв, что это особая связь. Мы с братом многое пережили вместе и остались одни друг у друга. Даже спустя годы Альберт – самый дорогой для меня человек.

– Знаешь же, что всегда можешь на меня положиться? – напоминает он, почти дословно повторив слова Ники.

– А ты на меня.

Брат целует меня в макушку, разворачивается и идет к своей машине.

– Даже домой не зайдешь? – говорю ему вслед.

– В другой раз.

Может, это и к лучшему. Завтра тяжелый день. Надеюсь, Леон позаботился о важной мелочи и с Кирой я не пересекусь.

Сплю плохо, ворочаюсь всю ночь. До назначенного времени не могу найти себе места, все валится из рук. С Никой мы договорились, что она меня отвезет и будет все время рядом. Я очень благодарна ей за помощь. Не знаю, что делала бы без ее поддержки.

К клинике подъезжаем в половине третьего. Леон уже на месте. Курит у машины и с кем-то говорит по телефону.

Когда мы подходим, он завершает беседу, приветствует нас и сообщает, что Кира сделает тест позже. Когда анализ будет готов, Леон со мной свяжется. Или его юрист.

– Мне и так придут результаты. Не стоит.

Ника и Леон остаются ждать в фойе. Процедура не занимает много времени. Когда возвращаюсь, брат Зена опять предлагает поужинать наедине, но я непреклонна. Считаю, что нам нечего обсуждать. Я даже о Лее не хочу лишний раз спрашивать, потому что не железная и очень тоскую по девчушке. А еще Леон действительно похож на Зена. Особенно сейчас, когда щурится и в уголках его глаз заметны маленькие морщинки.

Расставшись с ним, мы с Никой садимся в машину. На сердце тяжело. Теперь я будто окончательно прощаюсь с важной частью своей жизни.

– Внешне, конечно, оба грека красавцы, очень впечатляюще выглядят, но столько от них проблем. Одно радует: ребенок получится чудо. Так интересно на него или на нее посмотреть…

– На него.

– Это точно?

Крепко зажмуриваюсь и киваю:

– Точно. Нас вдоль и поперек крутили, я сдала кучу анализов. – Открываю глаза и смотрю на Нику, которая, задумчиво кусая губу, наблюдает за Леоном.

– Ладно. Поехали домой. А то мне еще по делам нужно заскочить в одно место.

Вечером я заканчиваю собирать чемодан и жду Асю. Вместе мы едем в Геленджик. Залечивать сердечные раны.

35 глава

– Ты всю дорогу читаешь эту философскую ерунду, причем вслух, – пытаюсь отобрать у Аси телефон, но она не отдает.

– Нет, постой. Вот еще интересные рассуждения. Мы смогли прожить несколько дней, не сказав друг другу ни слова, значит, получится и дальше.

– Если ты имеешь в виду своего мужа, то спорно, – сдаюсь на милость цитатам из Асиного телефона. Не подруга, а ходячая библиотека. – Так-то мы с тобой тоже не разговаривали вон сколько, однако сейчас едем на отдых.

– Ну да, – соглашается она. – Просто у меня до сих пор не выходит встреча с Мишей из головы. Я от ужаса чуть в обморок не упала, когда увидела его живым и невредимым. А этим же вечером встретилась с помощником Шахова и попросила его о свидании с Гришей. Я читала, что это возможно организовать, однако итог ты знаешь. Мне отказали.

– Думаю, он не хочет, чтобы ты переживала или видела его в тюремных стенах. Недавно вышла из больницы, стресс пережила и по новой тебя травмировать? Достаточно того, что уже есть. Возможно Григорий дает тебе время разобраться со своими чувствами. И правильно делает. А ты в свою очередь приняла верное решение, что поехала со мной в Геленджик. Смена обстановки пойдет тебе на пользу. К тому же Дмитрий всегда рядом. Ничего плохого не произойдёт. Шахов бы одобрил эту вылазку.

Ася откладывает телефон на колени и закрывает глаза.

Мы больше шести часов в дороге тело затекло, на сердце неспокойно из-за всего, что происходят в наших жизнях. Разом как-то навалилось много. И никакого просвета не видно.

– Я соскучилась по нему. Очень, – признается Ася таким грустным голосом, что у самой начинает тянуть за грудиной.

Узнаю эту обреченность в голосе. Вслух не говорю о том, что тоже чувствую себя одиноко и в действительности пропиталась этим одиночеством насквозь.

– По Григорию? – все же решаю уточнить.

– После разговора с Мишей я поняла, что он для меня и впрямь умер. Жизнь была похожа на каждодневную борьбу с самой собой, я через силу возвращалась к будням и делала вид, что все хорошо, когда хотелось умереть. А потом Шахов появился. Он вел себя уверенно, местами как последний неандерталец, секс тоже случился быстро. Вначале Григорий не воспринимал меня всерьез, но недавно все изменилось. Я это чувствую. Ты ведь понимаешь, о чем я?

Очень даже понимаю. Зен тоже давал всячески понять, что я для него не просто увлечение, а что-то большее. Только потом почему-то вдруг исчез и с тех пор мы с ним не виделись. На звонки Дамианис не отвечает, а о своих решениях сообщает мне через брата. Так что мое доверие к нему сильно пошатнулось. И было ли оно вообще?

Хочется сказать Асе, чтобы она не строила воздушных замков раньше времени. Шахову безусловно огромный респект, что оберегает ее и приставил охрану, был рядом, пока сам не попал за решетку, но где гарантии, что не причинит боль в будущем?

– Все будет хорошо, – обнадеживаю ее.

К дому моих родителей мы подъезжаем поздней ночью. Весь следующий день проводим с Асей за генеральной уборкой. Поначалу меня напрягает, что в доме будет постоянно находиться чужой человек, я не так представляла свой отпуск, но на третий или четвертый день перестаю замечать присутствие Дмитрия. Есть охранник Аси не просит, четко разграничивает наше общение, и не отвлекает нас от того, зачем мы сюда приехали. А приехали мы гулять, наслаждаться солнцем, пляжем, много отдыхать и разговаривать.

Все дни напролет мы проводим с Асей на берегу, погода стоит теплая. Нам с сыночком очень нравится. Сыночек…. Здесь я впервые ощутила его толчки, а ещё Марк откликается на голос и смех моей подруги. Так и начинает копошиться, стоит нам завести какой-нибудь длительный разговор.

– Ты знала, что дети выбирают нас задолго до того, как мы о них задумываемся? Ну кто-то, бывает, и вообще не думает, – улыбается Ася, наглаживая мой живот.

– В последнее время я много об этом размышляла и представляла себя мамой. Правда забеременела при странных обстоятельствах.

– Так ничего и не вспомнила из той ночи?

Закрываю глаза, пытаясь уловить хоть какие-то образы той ночи, но тщетно.

– Ничего, – пожимаю плечом.

– А что с результатами теста? Когда они будут готовы?

– Леон говорил, что сделают быстро. Я жду, когда документы пришлют мне на почту.

– На мейл? – уточняет Ася.

– Вообще необходимо личное присутствие, но я договорилась, что мне пришлют на московский адрес и продублируют заказным письмом в Геленджик.

– О, хорошо!

– Не совсем. Я почему-то переживаю. Дыма без огня не бывает. И еще меня удивляет, почему Кира так ревнует. Зачем Егор ей сказал о беременности? Не ожидала от него такой подставы…

– Вы с ним не разговаривали на эту тему? Я бы в лоб сказала все, что думаю по этому поводу.

– Он звонил, но я не нашла в себе сил ответить. Потому что на языке были одни ругательства. Я ведь просила его молчать!

Стоит вспомнить о бывшем муже, как мой телефон разрывается звучной мелодией.

– Ответь ему. Или давай я с ним поговорю? – предлагает Ася.

– Не хочу.

Чувствую, как давит в груди от мысли, что Зен наверняка в курсе, что я беременна, но по-прежнему молчит и не дает о себе знать. Сговорились они, что ли, с Шаховым?

Егор успокаивается, но не надолго. Вечером опять звонит, а потом присылает сообщение с извинениями. Пишет, что не хотел и не собирался никому говорить о моей беременности, но Кира случайно услышала наш разговор и отпираться не имело смысла. Это вылилось в грандиозный скандал и он очень сожалеет, что я переживаю стресс по его вине.

Стресс – это мягко сказано! Первый мой порыв удалить сообщение, а потом я просто отправляю чат в архив и на какое-то время стараюсь забыть обо всем, абстрагироваться и наслаждаться хорошей погодой в обществе подруги.

Но все меняется, когда приходит извещение о письме. Я иду на почту, мне стоит огромных усилий не вскрыть конверт на виду у небольшой кучки людей. И хорошо, что я этого не делаю, иначе бы упала в обморок прямо в душном помещении.

Дома я два раза перечитываю документы и не могу поверить в то, что написано в заключениях. Нервы натягиваются до предела. Леон не говорил, что Зен тоже будет участвовать в анализе.

– Что там? – не выдерживает Ася.

Не могу обличить мысли в слова. В голове творится сумбур.

– Дай сюда! – подруга берет бумажки, долго их читает, пока я сижу и смотрю в одну точку невидящим взглядом.

– То есть… как это?.. Леон раздобыл биоматериал брата?.. В заключении вероятность отцовства Егора – ноль процентов. Но и у Зена – тоже ноль. Даша… Кто же тогда отец твоего ребенка? – охает Ася.

Смысл прочитанного режет острее бритвы. Пульс долбит в ушах, грудную клетку обжигает с такой силой, что невозможно сделать вдох. А следом непрошеные слезы брызгают из глаз. Не понимаю, что происходит. Я была уверена, что Зен отец моего ребенка. На крайний случай Егор. А выходит… Выходит, что я не знаю, от кого беременна!

– Даша… – голос Аси звучит осторожно.