– Выглядишь ты не так плохо, как ожидалось после красочного рассказа о щадящих нагрузках и невозможности работать в прежнем режиме, – перевожу разговор в другое русло. – Очевидно ведь, что возможность есть.

Ванесса с шумом тянет воздух, явно не желая обсуждать свои проблемы. А в том, что они появились, я уверен. И дико раздражает, что она об этом умалчивает.

Я вытащил ее из серьезной передряги, когда Ванесса была совсем девчонкой. Рассмотрел потенциал, оплатил обучение в лучшем университете Европы. Знаю ее давно и очень жалею, что испортил нашу дружбу спонтанным сексом. Близких людей и без того было мало в моем окружении, а я собственноручно похерил и эту тесную связь.

– Громова похожа на Ксанту. Внешне. Поэтому ты не хочешь ее отдавать?

По спине проносится озноб. Передергивает от мимолетных воспоминаний. Однако я не позволяю неприятным эмоциям проникнуть в душу. Что-то общее между моей бывшей и Антониной, безусловно, есть. Но все-таки они совершенно разные.

– Не припомню, чтобы рядом с тобой были брюнетки. С тех самых пор.

Не хотел я злиться, но выхожу из себя.

– Закрыли тему.

– Нет, не закрыли. Ты из тех людей, кто наперед просчитывает все свои шаги, и должен понимать, во что выльется эта связь. Может, закроешь глаза на свою похоть и отдашь Громову Маршаллу? Глядишь, и отношения между вами станут получше. Такие, как она, в его вкусе, – продолжает гнуть свою линию Ванесса. – Заодно проверишь, его это шестерка или нет.

Бешусь сильнее прежнего.

– Где тот здравомыслящий человек, которым ты была до недавнего времени?

– Дурной пример заразителен, знаешь ли. – Она поднимается из-за стола. – Впрочем, если хочешь залезть в трусы к этой девке, окей. Но подставлять команду в угоду своим желаниям – верх безответственности. Тим, Эдельвейс, Дан, я, Демид и Беро остались с тобой по собственной инициативе. Потому что мы давно вместе. Между нами доверие, у нас общие ценности и цели. А ей ты доверяешь? Что тебе известно о ней, помимо того, что она умеет создавать программы и чем-то похожа на твою первую любовь, которая разбила тебе сердце? Ну так разбей Громовой, закрой гештальт и иди дальше. Ты должен был взбодриться и вернуться к работе, когда огромная сумма исчезла со счета, а ты, похоже, окончательно из ума выжил. Свою жизнь в хлам разносишь, так хотя бы о других подумай.

– Если тебя что-то не устраивает, ты знаешь, где выход. Терять мне нечего. Ни ребенка, ни жены, ни собаки – никого нет. Зен отныне не при делах и под защитой Версаля. На меня нечем давить. А Громовой лучше быть у нас на виду и подальше от Алекса. Сама бы хотела под его раздачу попасть? Если до него дойдет информация, что у меня к Антонине особое отношение, ты отправишься в Китай первым же рейсом. Поняла? – произношу жестко.

– Да хоть в Японию! Лишь бы подальше от такого козла, как ты!

Ванесса уходит, хлопнув за собой дверью.

Откидываюсь головой на спинку кресла и концентрируюсь на дыхании. Меня плющит. Не понимаю, что нашло на эту женщину. Как с цепи сорвалась.

С трудом переключившись на работу, я допоздна засиживаюсь с бумагами и сметами. Выныриваю, лишь когда вижу Антонину. Она, неуверенно переступив порог, идет ко мне через весь кабинет и останавливается рядом.

– Все уже разъехались. Я тоже хочу домой. Ну, в отель… – тихо говорит диковинка. – Ты со мной? Или останешься еще поработать?

Черт, совсем вылетело из головы, что приглашал ее провести вечер вместе. Смотрю на часы и присвистываю. И в самом деле увлекся.

– Давай просто заедем куда-нибудь перекусить и в отель? – предлагаю я. – Завтра сходим на ужин.

– Нет. Я хочу сразу в отель. Никакие ужины мне не нужны. Ни ты, ни ужины, ничего. Договорились?

Лицо серьезное, голос грустный. Выглядит Антонина опять неважно.

– У тебя температура?

– Я просто устала.

Повисает тишина, которую я не тороплюсь разрушать. Смотрю внимательно на диковинку. Что-то с ней не то.

– Садись, – указываю глазами на кресло перед собой.

Антонина покорно опускается на сиденье, слегка приподнимает подбородок.

– Что случилось? Рассказывай.

– Ничего.

С каждым днем мои крепкие, как канаты, нервы теряют прочность рядом с ходячей соблазнительной проблемой. И это понимание страшнее предчувствия грозящей катастрофы. Привычный уклад «подумал – сделал» нарушен. Я долго оттачивал в себе это мастерство, но сейчас будто все навыки растерял. С диковинкой ни один принцип не действует.

– Зачем Дан интересовался, в каких мы отношениях и есть ли между нами интим? – вдруг говорит диковинка.

Тянусь к пачке сигарет. Весь день держался, а теперь гнев бурлит по новой. Знаю я, откуда ноги растут у этих расспросов. Закидываю в рот сигарету и щелкаю зажигалкой.

– Нравишься ему? – ухожу от прямого ответа, размышляя, как лучше поступить. Выложить Антонине все как есть или промолчать? Наверное, первое.

– У тебя связь. Со своей помощницей. Это заметно невооруженным взглядом… – мрачно произносит она.

– Была небольшая интрижка. В прошлом.

– Ясно… – Тоня поджимает губы.

Бесит, когда диковинка закрывается в себе. Хотя она и не открывалась. С какой стороны ни ткнись – везде стена.

– Послушай, люди часто принимают в штыки то, что не укладывается в составленный ими сценарий. Почему тебя так зацепило, что я был с Ванессой? – хватаюсь за тонкую ниточку, уверенный, что она верная и получится распутать весь клубок.

– Потому что! – с вызовом выпаливает Антонина.

Мысленно призываю остатки спокойствия.

– Это не ответ.

– Не знаю, из-за чего расстроилась твоя свадьба, а мои отношения разрушились потому, что парень, в которого я была влюблена, на самом деле оказался женат, но почему-то скрывал это.

– Я ведь не скрыл, сказал честно о нашей связи с Ванессой. Документы ты мои видела. Я не женат. Чего ты еще опасаешься? Рядом со мной ты в безопасности.

– Очень смешно, – ерничает Тоня. – Я не ощущаю эту самую безопасность рядом с тобой. И вообще, ты в курсе, что нельзя заставить человека испытывать никакое из чувств? Они возникают сами, спонтанно и необъяснимо. Либо не возникают. А если тебя просят измениться, подстроиться под чьи-то реалии, чтобы тебя полюбили, значит, что-то здесь не так. И надо бежать.

– Я ведь не прошу измениться. Ты мне нравишься. Такая, как есть.

Я балансирую между искушением и дальше дразнить диковинку и желанием посадить ее к себе на колени. У меня опять на нее стоит. Бесовское наваждение!

– То, что ты ко мне испытываешь, называется «похоть». А я хочу, чтобы меня любили.

Смеюсь про себя. Все наши беседы так или иначе сводятся к сексу. И любви.

– Ладно. Поехали домой.

Иначе от разговоров я перейду к действиям, но есть опасение, что сегодня за это можно получить по лицу.

По пути в отель мы заезжаем за едой. Антонина, отвернувшись, смотрит в окно. Погода на улице дрянь, дождь льет как из ведра. Видимость херовая. Дворники работают без остановки.

Телефон вдруг разрывается знакомой мелодией. Я отвечаю Дану, не переставая следить за дорогой.

– Ты где? Хакерша с тобой? – интересуется финансовый директор.

– Да, – отзываюсь, поглядывая на Антонину. – Я на громкой, – почему-то считаю важным предупредить.

– Хоть файл и ушел с моей почты, я к этому не причастен. Лови кое-что.

Дан отключается, и через секунду от него приходит сообщение.

Я прижимаюсь к обочине и включаю аварийку, чтобы посмотреть, что он там прислал. Но лучше бы, сука, не смотрел.

Прикрываю глаза и до хруста сжимаю челюсти.

Диковинка была права. Ни хуя она не в безопасности. Ни со мной, ни вообще. Чуйка у нее отлично работает.

– Что-то случилось? – настораживается Антонина.

Пиздец случился. Полный. Другого слова и не подобрать. Особенно в этот вечер.

21 глава

Дамианис барабанит пальцами по рулю и не торопится двигаться с места. А потом вдруг и вовсе выходит на улицу и хлопает дверью. Кому-то звонит. Леона не заботит, что мы стоим на проезжей части и его могут сбить у меня на глазах. Благо, дождь закончился.

Иногда складывается впечатление, что Дамианис вообще ни о ком не думает и никого не любит. В душе он одиночка. И что его таким сделало – непонятно. Ведь рядом немало хороших людей, готовых стать надежной опорой, дарить свои чувства и заботиться. Хотя бы та же Ванесса… Она так искренне переживает за Леона!

И без того разболевшаяся голова грозит расколоться на две части от воспоминаний о нашем разговоре с помощницей Дамианиса. Ну и еще от беспокойства за похотливого мудака, который вот-вот угодит под колеса какой-нибудь из проносящихся мимо машин. И что мне тогда делать?

В свете фар Леон выглядит нереально красивым. Ему сигналят, мигают, но он не обращает ни на кого внимания. Завершив телефонный разговор, со всей силы бьет кулаком по капоту. А потом еще. И еще. Впечатляющее зрелище. Если бы при этом не такое пугающее.

С детства боюсь мужчин, которые не могут себя контролировать или делают это плохо. Главное отличие человека от животного – последний не может управлять своими инстинктами. Страшно? Бежит. Хочет есть? Ловит добычу, рвет ее на куски и насыщается. Передо мной сейчас представитель дикой природы, не меньше. Глаза полыхают яростью и безрассудством, от Дамианиса исходят волны злости и негодования. Наши взгляды встречаются через лобовое стекло, и хочется залезть под сиденье, спрятаться, исчезнуть, только бы не находиться близко к Леону, когда он в таком взбешенном состоянии. Чем-то напоминает моего безумного отца. Приняв на грудь, тот часто совершал чудовищные поступки. Не переживу, если грек такой же.

Леон отворачивается и какое-то время стоит неподвижно. Возможно, глушит свои эмоции. Должна признать, иногда у него получается. Но все равно проскальзывает нечто звериное, отчего сразу же становится не по себе. Например, как сейчас.

Отворачиваюсь к окну и смотрю в темноту. Странные ощущения. К Леону тянет, он будит во мне то, чего я ни к кому раньше не испытывала. Сердце стучит на разрыв, стоит Дамианису притронуться ко мне, а после его поцелуев я становлюсь влажной. Может, я такое же животное, как и котяра? Но тогда почему боюсь с ним близости? Это страх перед чувствами? Меня предал собственный отец, первая любовь оставила в душе неприятный след. А что будет, если полюбить такого, как Леон?

Всегда казалось, что я сильная, смелая, у меня обязательно получится добиться всего самой. И что на деле? Сижу в машине опасного человека, от которого зависит моя дальнейшая судьба, боюсь подпустить его ближе, потому что стоит только расслабиться и поверить в хорошее, как происходит какое-то ужасное событие. Которое влечет за собой череду других.

Но как же к Дамианису тянет…

Леон возвращается в машину, выключает аварийку и резко выворачивает руль, вклиниваясь в поток движения. Бесполезно снова интересоваться, что произошло. И так понятно, что ничего хорошего.

Дамианис напряжен и не сводит глаз с дороги. Когда я понимаю, что мы выезжаем за город, начинаю нервничать.

– Куда мы едем?

– За мной тут дом неподалеку числится в аренде. Там поживем пару дней.

– Почему не в отеле?

Ответа нет.

Машина останавливается в небольшой пробке, Леон открывает окно и тянется за сигаретой, курит. Затем еще.

Наблюдаю за ним исподтишка. Встреть я его в обычной жизни, лишенной всяких проблем, – потеряла бы от этого красивого котяры голову. Позволить себе такое сейчас – равно сразу же разбить свое сердце. Все-таки иметь мозги хорошо. Пусть кое-кто и пытается время от времени мне их отключать.

– У тебя в планах была работа по каким-то схемам. Дан все расписал на ближайшие дни… – аккуратно завожу разговор, не в силах выносить напряженную обстановку.

Может, у Леона очередная сумма со счета улетела? Хотя нет. Исключено. Мне бы первой пришло оповещение на телефон: я сама занималась защитой системы. Тогда что же могло случиться?