Никогда не задумывался о детях. Тем более, что сделаю ребенка по пьяни. Я с опаской относился к случайным связям, но с Ванессой расслабился… И вот к чему это привело.

Так, надо успокоиться. И подумать. Еще пару недель назад я искренне считал, что быть хуже ситуация уже не может. Оказалось, сильно заблуждался.

– Как та девочка? Не наигрался еще? – не без ехидства в голосе интересуется Ванесса.

Я смотрю на ее живот. Не верится, что это правда. Поднимаю глаза к бледному лицу помощницы. Беременные обычно поправляются, а здесь обратная ситуация. Не все гладко со здоровьем?

– Что с анализами?

– Более-менее нормально. Выношу и рожу. Хотя мне бы, конечно, следовало лет так пять назад заняться вопросом деторождения.

– А у ребенка?

– Тоже все хорошо. Жить будет.

На душе становится тяжело. Будто кто-то придавил огромной бетонной плитой. Разве так все должно быть?

– Почему ты со мной разговариваешь как с врагом?

– А как я должна с тобой говорить?

– Мы работаем вместе много лет, вплотную. Я всегда и во всем помогал.

– Помогал. Пока эту девку не встретил. На которую у тебя всего лишь стоит. Но, после того как мы устраним ее отца, она к себе даже не подпустит, будь уверен. А с тобой у нас могла бы быть семья. Крепкая, настоящая, где ты бы чувствовал себя в безопасности. Такие, как я, не предают, и ты это прекрасно знаешь. Как и то, что каждая из нас будет на своей чаше весов. Так что решай, на чем сконцентрировать свои силы и ресурсы, кому дать защиту, а кого отправить в отставку. Ребенок и я или твои хотелки? Ты, видимо, прилетел просить за нее? Так вот, ради твоей любовницы я и пальцем не пошевелю. Я в курсе, что она дочь Гроу, и мы оба понимаем, что из этого следует. Особенно в открывшихся обстоятельствах. Непростой выбор, Леон? Но ты уж как-нибудь определись. Я не потерплю рядом конкурентку и уничтожу твою русскую суку. На двух стульях не усидеть.

Истерики и Ванесса – не совместимы, и ее поведение совсем не укладывается в голове. Как и то, что я стану отцом. Причем, судя по моим расчетам, уже очень скоро. Что со всем этим делать и как быть – непонятно. И вероятно, не мне одному, раз помощница так взвинчена и неадекватно реагирует.

Прохожу на кухню и щелкаю кнопкой чайника.

– Садись, – указываю Ванессе на стул.

Хоть кто-то сейчас должен сохранять здравый рассудок.

Я делаю некрепкий чай, как она любит, и ставлю перед ней чашку. Опять смотрю на ее живот. В котором мой ребенок. Уму непостижимо… Я и дети…

– Анализы можно посмотреть?

– Хочешь убедиться, не накладной ли он? Не накладной! – Она задирает майку, берет мою руку и прикладывает к животу.

Дергаюсь от неожиданности, но ладонь не убираю.

– Все, – чуть ли не плачет Ванесса и отталкивает меня.

Поднимается со стула и идет в спальню. Возвращается с пачкой документов.

Пробегаюсь по ним глазами. С Ванессой и девочкой все в относительном порядке.

Девочка. Дочь. Пиздец…

Все дела отходят на второй план, как и цель моего приезда сюда. Словно по затылку хорошо так огрели. Хер его знает, что теперь со всем этим делать. Понятно, что рожать и воспитывать. Но до этой мысли надо еще как-то дойти. Нельзя же так нокаутировать. И монстра из меня делать тоже не нужно.

– Может, что-нибудь скажешь? Выдашь хоть какую-то эмоцию? Невозможно смотреть на твое хладнокровие! И так всегда, во всем. Хотя нет. Один раз было. Совсем недавно, когда я, видите ли, подвергла опасности твой трофей! Лучше бы эта девка попала в руки Маршалла! Зачем ты ее спас?

Где-то в глубине души я даже рад, что Ванесса беременна и у них с девочкой нет существенных отклонений в здоровье. На этом радости заканчиваются. Потому что начинаются трудности.

– Ты получила, что хотела. Своего ребенка я не брошу, но вместе мы с тобой не будем, хотя в какой-то степени станем семьей.

– В какой-то? Нет, не подходит. Либо все, либо ничего.

– Так не получится.

Ванесса поджимает губы, молчит какое-то время. Ее трясет от эмоций.

– Ты знаешь… А со мной теперь тоже не получится. – Она закрывает живот руками. – Я поняла одну важную истину: нельзя оставаться там, где тебе плохо. Этo про людей, про работу, про города. Вообще про все. Но иногда приходится. И это затягивается на месяцы. В моем случае – на годы. Я всегда была рядом, на подхвате. Умная, красивая, готовая на все ради тебя. Я и сейчас готова, но свои условия озвучила. Либо все, либо ничего.

– Под «ничего» что ты понимаешь?

– Что ребенок будет только моим. Считаешь это шантажом? Пожалуйста! Плевать. Может, когда-то ты и помог мне выбраться из нищеты, но всего остального я добилась своими силами. Мы оба взрослые, состоявшиеся люди, которые привыкли к хорошей жизни. Довольствоваться малым никто из нас не будет.

Я сжимаю документы в руках, мечтая телепортироваться в тот день, когда позволил случиться сексу с Ванессой. Чтобы напиться еще больше и просто-напросто вырубиться. Тогда ситуация не дошла бы до такого хаоса.

– Завтра верну, – трясу пачкой листов. – Мне нужно сделать копии и показать своему врачу. – Направляюсь к выходу.

– А ответ? – летит в спину.

– Я должен подумать.

И принять все, что сегодня узнал.

36 глава

Пора бы уже смириться, что никто, абсолютно никто не спасет меня от проблем, которые возникли по моей же глупости. Роль жертвы – это, безусловно, прекрасно и драматично. Да и жить проще, когда можно на кого-нибудь свалить вину за все нехорошее, что происходит в жизни, но вот незадача… Оставаясь по ночам наедине с собой, я вижу истину без прикрас и в полной мере осознаю, кто на самом деле источник всех моих внезапных бед.

Однако это нисколько не мешает ненавидеть Дамианиса и отца. Я даже в процентном соотношении пытаюсь определить, кого ненавижу больше. Наверное, Дана. Потому что он сейчас ближе всех и некстати возомнил себя надзирателем. Без его ведома я и шага ступить не могу. Хотя за последние сутки, должна признать, заслужила такое отношение. Перегнула немного палку.

– Когда ты уедешь?

Опустив очки, наблюдаю, как Дан направляется к бассейну, чтобы поплавать.

– Если продолжишь вести себя так же, то никогда. Меня Леон здесь рядом с тобой похоронит.

Дан ныряет в воду и почти минуту не появляется на поверхности.

С сегодняшнего дня мне запрещено выходить с территории виллы и находиться одной у бассейна тоже нельзя. Вчера на морской прогулке я довела Ярошевича до неконтролируемой ярости. После очередной нашей ссоры и его грубых слов, побежала на палубу, пригрозив, что утоплюсь, если он не прекратит надо мной издеваться. Поскользнулась и чуть действительно не утонула.

Казалось, Дан меня там же прикончит за легкомыслие. Никогда бы не подумала, что за сдержанностью и позитивным настроем финансовый директор Дамианиса скрывает такую бурю страстей. Зато теперь догадываюсь, по какому критерию попадают в команду Леона.

Так вот, я точно в нее не впишусь. Подобного хладнокровия у меня нет. Из плюсов – нащупала слабое место Дана и буду в него бить, пока не добьюсь своего. Вопрос лишь в том, добьюсь ли. И какой ценой.

Наплававшись, Дан идет к шезлонгу. Залпом выпивает почти всю воду из графина на столе и, взяв полотенце, вытирает влажные волосы.

– Если не выдашь мне ноутбук и не поможешь поговорить с отцом хотя бы минуту, я закончу то, что ты вчера предотвратил.

В меня будто тысяча чертей вселилась, и они хором подстрекают совершать новые глупости. Наверное, деградирую без мозгового штурма и работы. Или мне нравится доводить Ярошевича. Кроме него ведь некого.

Раздается шумный вздох, а затем пустой графин вдребезги разлетается на осколки, потому что Дан со всей силы швырнул его на пол.

– Чтобы я слышал это в последний раз, ясно?

– А то что?

Нет, во мне не тысяча чертей, их больше. И все жаждут расправы над этими твердолобыми мужланами с камнями вместо сердец.

– Если Леон с тобой спит и пытается отвести от тебя угрозу, это не означает, что так будет всегда. У всякого терпения есть предел. И у моего тоже. Вчера ты поступила крайне глупо. Заставила усомниться в твоих умственных способностях. Неужели так сложно просто сидеть и ждать?

– Ждать чего? Знаешь ли, я живой человек, у которого есть эмоции. Если вы привыкли разруливать подобные дела, сажать людей, ломать их жизни, а может, даже убивать, то я нет! К тому же это мой отец, да и с Леоном мы больше не спим. Он дорогу сюда забыл. Сколько дней прошло после его отъезда? Или недель? Ой, месяцев?..

– Лет, блядь! – злится Ярошевич. – Прояви благоразумие. И хватит меня провоцировать. Дамианис решает накопившиеся вопросы, для этого необходимо время. А я, вместо того чтобы ему помогать, сижу здесь и сторожу тебя.

– Видимо, вопросов очень много, да? – ерничаю я.

Дан опять шумно вздыхает, оглядывается, словно в поисках, что бы еще разбить. Не найдя ничего, он просто уходит. Слышно, как отдает распоряжение Зифе, чтобы прибралась и присмотрела за мной.

Вот и поговорили. И так каждый раз. Такими темпами скоро до поножовщины дойдет. Мы оба заведены и недовольны друг другом.

Я ведь и впрямь о многом не прошу – всего лишь поговорить с отцом. Даже смирилась, что не смогу сбежать. А еще втайне тешу себя надеждой, что все так затянулось и Леон не кажет носа на остров, потому что помогает моему отцу выйти из этой передряги с минимальными потерями. Ради меня.

Да, я влюбилась. А влюбленные отказываются верить в плохое. Но нервы уже сдают.

Вчера на яхте испугалась ужасно. Еще и Дан орал как сумасшедший. На мои оправдания, что это произошло случайно, он не реагировал. В гневе отослал Леону видео, как я кашляю, наглотавшись воды, и в красках рассказал о случившемся. Вспоминаю сейчас, и стыдно.

Чем дольше я нахожусь на острове под присмотром человека из команды Леона, тем сильнее хочется верить, что это все действительно не просто так. Дамианис ведь умный и расчетливый, у него наверняка есть план. А еще – чувства ко мне.

Но как же тяжело дается ожидание! И знать бы, чего жду. Я хочу доверять Леону, но боюсь в итоге получить еще один урок на всю жизнь. Их и без того хватает.

Ближе к вечеру решаюсь на откровенный разговор с Ярошевичем. А что еще делать? Как-то достучаться до него необходимо. Остается поплакать, надавить на слабое место. Но не так прямолинейно, как я это сделала вчера. Чуть мягче, через жалость. Ощущаю себя капризным ребенком, у которого отняли все игрушки и самого, бедолагу, закрыли в наказание в пустой комнате. Радоваться красивому небу над головой и бескрайним просторам океана больше не выходит.

Прихватив с кухни любимый десерт Дана, переступаю порог кабинета и располагаюсь в кресле рядом, а не напротив. Можно было бы попробовать зайти с алкоголем: Ярошевич любит расслабиться хорошим виски. Хотя в последние несколько дней очень жарко, пить в такую погоду он не станет. Следит за здоровьем в отличие от некоторых.

– Зифа испекла пирог, который тебе понравился, и попросила принести к чаю.

Дан отрывается от бумаг и окидывает меня быстрым взглядом.

– Это всего лишь предлог? – Он будто видит насквозь.

– Предлог, – соглашаюсь, напоминая себе, что хоть и пришла говорить по душам, не все мысли и эмоции надо выражать вслух. – Для начала хочу извиниться за вчерашнюю выходку. Я не настолько глупая и не такая отчаянная, чтобы в молодом возрасте закончить свою жизнь. Просто внутренний протест достиг пика. В такие моменты сложно себя контролировать. Ну и еще у меня отняли возможность работать, заниматься тем, что люблю. Я оказалась в непростой ситуации и не знаю из нее выхода. Может, ты подскажешь, как себя вести? К тому же я должна Леону денег… Морально очень тяжело нести подобный груз… – Пускаю слезу.

Дан сжимает челюсти и долго смотрит мне в лицо. Это похоже на пытку. Выдерживаю каким-то чудом.

– Ничего ты ему не должна. Все? Иди.

– Как это? – Я всхлипываю сильнее.