Вот именно. Хм. Егор обозначил своим вопросом основные моменты относительно ноута, которые мне вскоре придется крепко обдумать. С одной стороны, подруги бы сказали: Дарит дорогое? Так и надо! С паршивого козла, как говорится… С другой – я напрочь не желала, чтобы этот подарок меня к чему-нибудь обязал.

– У меня достаточно средств, чтобы обеспечить свою женщину всем, что ей требуется, – с нажимом сказал Вержицкий и, когда мы остановились на светофоре, повернул голову ко мне.

Теперь в его голубых глазах я видела два потемневших колодца, в которые превратились зрачки. Эмоции, несмотря на показную сдержанность, Егор испытывал острые.

– Давай обсудим это потом, – сказала я, когда увидела ресторан и выдохнула с облегчением.

Все происходило слишком быстро. Этот подарок, разговор с Вержицким, в котором он четко обозначил мою принадлежность ему в его же глазах. Я даже не успевала реагировать – ни эмоционально, ни как бы то ни было иначе.

– Вон Сашка уже ждет, – сказала я, когда заметила дочь, восседающую на руках Константинова.

Они встречали нас у входа в компании моих родных и друзей.

– Вижу, – мрачно ответил Егор и, едва затормозив возле ресторана, вышел и громко хлопнул дверцей.

Я застыла на месте. Сидела, сжимая руки в кулаки и смотрела на то, как Вержицкий идет ко входу. Как минует моих родных и скрывается внутри.

Выйдя, натянула на лицо улыбку, по которой всем, кто меня хоть мало-мальски знал, было ясно – я притворяюсь. Дочь сразу бросилась ко мне и объявила:

– Сюрприз!

Рядом с ней сиял, как начищенный самовар, Константинов. Он включил музыку на телефоне, а Сашка принялась отплясывать. Причем делала это так, словно ходила на танцевальные курсы, причем я об этом не знала ровным счетом ничего.

– С Днем Рождения! – воскликнула Сашка, закончив свой танец.

– С Днем Рождения, родная, – поддержал дочь Константинов. – Сегодня для тебя – все самое лучшее.

– Спасибо, – откликнулась, прижав Сашку к себе. Взгляд мой при этом то и дело пытался найти Егора. – Ну? Идем в ресторан? – спросила у дочери и Ника.

Константинов извернулся и, отстранив Сашу, попытался меня поцеловать, причем делал все, чтобы наши губы в итоге соприкоснулись. Чему я всячески препятствовала, разумеется.

– Есь… – шепнул Никита. – Ну замри ты уже!

Я и вправду застыла, оказавшись в его объятиях, только совсем не потому, что того требовали обстоятельства.

– А может, сбежим? М? Санчо только за. Родственники и друзья отгуляют и без нас. А мы поедем на дачу и там отпразднуем твою днюху.

Константинов, предлагающий мне это, выглядел так, словно был уверен в своих словах. Впрочем, скорее всего, все именно так и обстояло. Он действительно решил, что мы можем сбежать с праздника, который был организован сильно загодя. И что я буду счастлива отбыть к нему на дачу, наплевав на то, что подумает Егор.

– Иди ты к черту, Константинов! – прошипела я и, высвободившись, взяла дочь за руку и повела ее к ресторану.

Вержицкий набрался. Причем сделал это так быстро и так неожиданно для меня, что я только и успевала, что горестно вздыхать и удивляться. Сама я относилась к такого рода «развлечениям» категорически плохо. Да и Егор как-то не внушал опасений, что такое в принципе может случиться. И вот я стояла, придерживая Вержицкого, который лепетал какую-то ерунду, и молилась, чтобы такси приехало как можно скорее. Вот вам и уговор с Татьяной Ивановной на ночевку Саши…

– Есь! Я помогу, – вызвался Константинов, который вовремя перехватил Егора, потому что мне уже начинало казаться, что я не сдюжу.

– Только до такси, дальше я сама, – откликнулась, сгрузив Вержицкого на руки Никите.

– И часто он так? – вскинул брови бывший муж.

– Не частоооо, – протянул Егор.

Я поджала губы и помотала головой, давая понять, что вести беседы на эти темы не намерена. Посмотрела на экран телефона. Да где же эта чертова машина? Что странно – Никита не пытался мне указать на то, в каком состоянии Егор. Не пользовался ситуацией, чтобы выставить Вержицкого в проигрышном свете. А я сейчас не могла обо всем этом думать. У меня стояла задача номер один – добраться до дома.

– Мы ведь его к нему повезем? – спросил Константинов, удобнее устраивая Егора.

– Мы – нет. Я сама справлюсь, – откликнулась, когда программа показала, что такси будет через пару минут.

– Исключено. Я помогу, – отрезал Константинов, и я вздохнула.

Борьбу за собственную свободу начну по приезде машины. Такси прибыло и я кивнула на авто.

– Усадишь? Дальше я сама.

– Без проблем, – хмыкнул Никита.

Он довел (вернее, больше бы подошел глагол «дотащил») Егора до такси, буквально впихнул в салон и устроился рядом с Вержицким.

– Я помогу тебе, – предвосхитил словами мои возмущения и мне ничего не оставалось, как мысленно выругаться и сесть на пассажирское сидение рядом с водителем.

Егор посапывал, устроив голову на плече Никиты. И мне было бы весьма потешно на это смотреть, особенно учитывая выражение лица Константинова, если бы я не пребывала в состоянии, которое можно было обозвать только одним словом – психоз. Меня бросало по эмоциям с такой скоростью, которой бы позавидовал и пилот Формулы один.

– Снегирева 2, второй подъезд, – сказала водителю, назвав свой адрес, на что Никита тут же отреагировал:

– Собираешься с ним ночевать? Тогда мне придется остаться третьим.

Я обернулась и посмотрела на бывшего мужа с возмущением.

– Это вообще не твое дело. Если уж вызвался помочь – доведи до квартиры и уезжай. Большего мне от тебя не нужно.

– Ну, это я сам решу, уезжать, или нет. Если окажется, что…

– Если окажется, что?

Вздохнув, я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Сзади раздался всхрап Вержицкого. Меня охватила какая-то совсем уж иррациональная ярость. Значит, как своих девиц целовать, так кому-то все можно, а как я планирую сделать то, что касается только меня, Константинов тут как тут и против.

– Хорошо, решишь сам, – сказала я, когда у меня в голове появился план.

Если не удастся выставить Никиту ко всем чертям, просто уйду сама. Пусть возится с Егором, раз уж ему так желается поучаствовать в его судьбе.

– Вот и хорошая девочка, – ухмыльнулся Константинов.

Чего мне стоило промолчать и не ответить на это так, что даже у таксиста бы завяли уши, знали только небеса.

Мы добрались до двери в мою квартиру без особых приключений. Никита героически выдерживал все, что на него взвалил Егор, причем сделал это в прямом смысле этого слова. Как только оказались в прихожей и Константинов сгрузил Вержицкого на один из стульев, я приступила к выполнению своего плана.

– Черт… Обронила платок… Наверно, на лестнице, когда поднимались от лифта, – посетовала я и устало прислонилась к стене.

– Сейчас принесу, – вызвался Константинов и, едва вышел за порог квартиры, как я захлопнула за ним дверь и закрыла ее на все замки.

Грохот с той стороны раздался едва ли не через мгновение.

– Еся! Открой! Ты что, меня надула? – заорал Никита, колотясь в дверь с такой силой, что задрожали стены.

Я стоически молчала. Соседей на уши он вряд ли бы поднял – время было еще раннее. Разбудить Егора – тоже. Тот заснул богатырским сном, привалившись к шкафу. Дело было за малым – дождаться, пока Константинову надоест и он уедет.

Хватило Никиты на целых полчаса, за время которых я выслушала целую какофонию разнообразных звуков – от грохота и ругани, до увещеваний и даже скрежета в дверь. Когда же Константинов показался в окне, выйдя на улицу, я открыла стеклопакет и крикнула:

– Константинов… ладно! Поднимайся.

Он постоял некоторое время, запрокинув голову и глядя на меня. При этом выражение его лица меня испугало, ибо на нем было написано… восхищение. Не злость, которая выглядела бы в разы уместнее, не «А не пойти ли тебе к черту?». А самое настоящее восхищение.

– Сейчас, – крикнул он в ответ и направился к двери в подъезд.

Последним штрихом в этом вечере стало то, что я быстро выставила в общий коридор коробку с ноутбуком, и когда на лестнице раздался звук шагов, вновь закрыла дверь и заперлась.

Проснулась я от запаха чего-то ванильного. И от шорохов на кухне, которые, как я смела надеяться, мог производить только один человек. Вержицкий.

Он вчера не без труда был уложен спать на диване, сама я расположилась в комнате Сашки, умостившись на ее кровати. Перед этим сбегала в душ, созвонилась со свекровью, чтобы убедиться, что с ребенком все хорошо, а после некоторое время стояла и смотрела на Егора. И не понимала, что именно чувствую. Вроде бы ничего страшного не произошло. С кем такого не бывало? Однако внутри угнездилась какая-то неприязнь. Не слишком острая, но царапающая ощутимо. Впрочем, я убедила себя, что это всего лишь последствия того вечера, которого я так ждала и который в итоге полетел в тартарары.

– С добрым утром, – просиял извиняющейся улыбкой Егор, который, как выяснилось, когда я показалась на пороге кухни, жарил сырники.

– С добрым утром, – растянула я губы в ответной улыбке. – Вкусно пахнет.

– Мои фирменные. Садись, – кивнул Егор на стул. – Сгущенки у тебя не нашел, сметаны тоже.

– Сашка слопала, – покачала я головой и устроилась за столом.

Передо мной тут же материализовалась тарелка с едой, а следом, через минуту, чашка кофе.

– Мне очень неудобно перед тобой за то, что все вчера так вышло, – сказал Егор, устраиваясь напротив.

Себе еды не взял, видимо, решив отдать предпочтение бутылке минералки, из которой и отхлебнул.

– Не стоит… – начала я, но Вержицкий меня перебил:

– Стоит. Поешь и давай все подробно обсудим.

Я тяжело вздохнула и послушно принялась за завтрак. По правде говоря, предпочла бы вести беседы на важные темы не тогда, когда предыдущий день был похож на апокалипсис. Но как уж есть.

– Я прошу прощения и за свое поведение и за то, что позволил твоему мужу меня накачать. Ты знаешь, мне много не надо. А тут я решил, что раз он зовет отмечать, то хочет навести мосты. – Вержицкий усмехнулся, но ухмылка его была кривовато-горькой. – Впредь буду более осмотрительным.

Отложив вилку, я вытерла губы салфеткой и отпила глоток кофе. Посмотрела на Егора внимательно, не зная, стоит ли и дальше углубляться в обсуждение нашего невольно сложившегося треугольника, или достаточно того, что он сказал. Все же решилась:

– Я вернула Никите ноутбук. Думаю, так будет правильнее.

Егор вскинул бровь.

– Если ты сделала это из-за меня…

– Не из-за тебя. Я действительно считаю, что так будет вернее всего.

Вержицкий вдруг выдохнул с явным облегчением. Отодвинулся от стола прямо на стуле и, хлопнув себя по колену, дал мне понять, что хочет, чтобы я пересела. Я почти не колебалась, когда встала и устроилась там, куда меня приглашали. Егор обхватил меня руками, прижался крепко и застыл так на несколько мгновений. А вот я замерла. Несмотря на то, что планы на минувшую ночь у меня были весьма конкретного толка, сейчас я была не настроена на что-то большее, чем объятия. И если бы Вержицкий пожелал перейти в другую плоскость в наших отношениях прямо здесь и в данную минуту, ответила бы отказом. Но он не пожелал. Сначала отстранился, поймал мой взгляд и вдруг сказал непримиримым и даже жестким тоном:

– Я хочу, чтобы ты минимизировала свое общение с бывшим мужем до встреч, на которых он будет забирать и привозить обратно вашего ребенка. И больше никаких совместных походов и праздников. Это мое требование.