Я кивнула. Поем. Буду силком в себя еду заталкивать, лишь бы набраться сил. Похоже, они мне понадобятся.

Суп был несолёный и почти не имел вкуса. А я, запихивая в себя ложку за ложкой, думала только об одном. Как выбраться из этого дурдома. В том, что я нахожусь в клинике для душевно больных, говорили решётки на окнах и дверях, замки на них же и иногда чьи-то душераздирающие вопли.

Халим забрал у меня ребёнка и поместил в клинику. Но Дима… Дима знает, где я нахожусь. Почему он не навестил меня, почему не пришла тётя Глаша? Что вообще здесь происходит?

Я ужасно хотела увидеть своего малыша. Взять его на руки, приложить к полной молока груди. Спеть ему колыбельную и просто смотреть, как он спит.

Халим отобрал у меня эту возможность. Украл моего сына.

Мне нужно выбраться отсюда. Нужно сбежать и найти малыша. Где бы он ни был, куда бы не увёз его Халим. Я найду его, во что бы мне это не стало. А иначе всё, что я пережила в плену шейха не будет иметь никакого смысла. Моё исцеление – мой малыш. Малыш, которому я даже не успела дать имя, а его вероломно отобрали. Лишили самого дорогого.

На глаза навернулись слёзы, и я всхлипнула.

– Что ты, милая? Не плачь. Всё будет хорошо, – участливо заглянула мне в лицо медсестра.

– Как вас зовут? – я стёрла со щеки слезу, посмотрела ей в глаза.

– Светлана Николаевна, – ответила та, всё так же мне улыбаясь. А я смотрела и не верила этой её улыбке.

– Светлана Николаевна, у вас есть дети?

Улыбка сошла с её лица, но женщина кивнула.

– Светлана Николаевна, вы можете представить, что кто-то украл их у вас? Просто представьте, прочувствуйте этот момент. Что бы вы сделали?

– Мои дети взрослые уже, кто их украдёт? – говорит настороженно, будто чего-то испугавшись.

– Я просто хочу с вами поговорить, как мать с матерью. Женщина с женщиной. Моего ребёнка украли, похитили и я не знаю, где он. Это сделал его отец, он же меня сюда и отправил. Он арабский шейх и он на многое способен. Прошу вас. Помогите мне выбраться отсюда. Я обязательно вас отблагодарю, у меня есть золото!

Женщина хмыкнула, забрала у меня пустую тарелку.

– Арабский шейх, говоришь? А чего не король Великобритании сразу? – издевательская усмешка Светланы Николаевны вернулась. Она мне не верила.

– Хотите сказать, что вам никто не платил за меня? – пошла ва-банк, и попала в точку. Лицо медсестры побледнело.

– Никто мне ничего не платил! Сказали тебя сюда положить, мы положили. А с остальным к врачу своему обращайся! – что-то ворча себе под нос, Светлана Николаевна пошла к двери размашистым шагом. Видимо, я выбрала неверную тактику.

– Тогда позовите мне врача! Я хочу поговорить с ним! – крикнула ей в след, поднялась с постели. Благо, сковывать меня ремнями опять пока что никто не собирался. А вот дверь снова заперли. Я зло ударила по ней кулаками и заплакала, опускаясь на пол.

– Верните мне его… Верните мне моего малыша. Я прошу вас… Верните мне сыночка…

Меня никто не слышал. Либо я действительно сошла с ума, либо здесь куплены даже стены, которые меня и удерживают. Что ж, Халим эль Хамад, я всё равно вырвусь. Вырвусь и пойду за своим сыном. Чего бы мне это не стоило. Если понадобится, я совершу здесь серию убийств, но сбегу из проклятого плена. Так как сбежала однажды от тебя.

ГЛАВА 11

Время тянулось медленно. Иногда возникало ощущение, что оно и вовсе остановилось, а я увязла в каком-то дне сурка. Я ждала психиатра, которого назначили моим лечащим врачом. Возможно, хотя бы разговор с ним внесёт некую ясность в моей нынешней ситуации. Ситуации, которую срочно нужно разрешить.

Врач пришел спустя несколько часов. Вошёл в палату, за ним забежала какая-то новая медсестричка. Помоложе и глазки покруглее. Совсем не похожа на Светлану. С такой может и выйдет договориться.

– Так, а тут у нас… Ага… Ага… – заглянул в свои бумаги, доктор поднял на меня взгляд. – Ирина, значится. Ну, как самочувствие, Ирина? – и взгляд такой равнодушный до безобразия.

– Нормально самочувствие. Когда меня отсюда выпустят? – спрашиваю сквозь зубы, потому что чувствую – это он меня здесь удерживает. Ему, значит, заплатили.

– Ну, о выписке пока рано что-либо говорить. Вы лучше расскажите мне, помните ли как сюда попали?

– Нет, я была без сознания.

– Без сознания? Нет. Вы были как раз в сознании. Кричали чтобы вам отдали погибшего ребенка и обещали всех сжечь. Помните?

– Нет, не помню, – отвечаю, сцепив зубы. Они продолжают убеждать меня, что моего малыша больше нет. Твари паршивые. Продажные, мерзкие твари.

– А сейчас что можете сказать? Вы уже смирились с утратой?

– Да, – всё так же сквозь зубы. Не дождутся! Но мне нужно выйти отсюда. Любой ценой. Чем раньше, тем лучше. Мне нужно найти своего малыша. И чем дольше я нахожусь здесь, тем меньше у меня на это шансов. Возможно, Халим уже вывез его из страны, и мне придётся постараться, чтобы вернуть сына.

От мысли, что я больше никогда не увижу своего ребёнка становилось больно в груди и воздух прекращал попадать в легкие. Неужели Халим так со мной поступит? Неужели его сердце очерствело настолько? А что, если это не он? Вдруг произошла какая-то страшная ошибка и всё, о чём мне говорят, окажется правдой?

Нет. Даже не думай об этом, Ира. Не смей. Мой сын жив. Я знаю это. Я слышала его. Он жив.

– Что ж, это хорошо. Мне очень жаль, что вы потеряли ребёнка.

– Мне тоже, – ответила я, переводя взгляд на хлопающую накрашенными глазёнками медсестричку. Выглядит полной дурой. Интересно, она сможет мне помочь?

– Отдыхайте, Ирина. Встретимся завтра.

– До свидания, – нашла в себе силы улыбнуться неприятному врачишке.

До завтра я ждать не стану. Сегодня же сбегу отсюда. У меня нет желания отлёживаться в дурке, пока мой ребёнок неизвестно где.

Я дождалась медсестру, когда та пришла, чтобы выдать мне порцию таблеток, улыбнулась ей пошире.

– И снова здравствуйте.

Она мило мне улыбнулась, протянула стаканчик с таблетками.

– Спасибо, – я выпила таблетки, показала рот медсестре.

– Вот и хорошо. Отдыхайте, – пропела она, но я встала с постели, следом, схватила её за руку. Медсестричка дёрнулась от испуга, открыла рот, чтобы позвать санитаров. С ними я уже имела дело. Хватит.

– Подождите. Как вас зовут? – снова премило ей улыбнулась и отпустила руку. В глазах медсестрички промелькнуло облегчение.

– Аня.

– Анечка, а вы не могли бы мне помочь? Мне нужно сделать всего один звонок.

Аня снова напряглась.

– Это запрещено. У нас так нельзя.

– А что, если я вас отблагодарю за это? У меня есть деньги. Много денег. Я просто позвоню одному человеку, и он принесёт деньги. Мне всего пару слов сказать.

Глаза Анечки зажглись интересом и неверием. С одной стороны она хотела бы получить на лапу, а с другой побаивалась, что я такая же чокнутая, как и все остальные здесь. Неприятностей Анечке не хотелось. А денег очень даже.

– Ну же, Аня. Никто не узнает.

– Только недолго. Минуту, – Анечка дала мне телефон, а сама отошла к двери.

Я быстро набрала номер по памяти, нетерпеливо стала ждать и отсчитывать гудки.

– Да?

– Дим, это я.

– Ира?! Ириш, как ты?!

– Дим, давай сейчас без вопросов. У меня всего минутка. Ты должен забрать меня отсюда. Сегодня же, – зашептала в трубку, чтобы не расслышала Анечка. Та встала у стены и нетерпеливо постукивает пальцами по ручке двери, нервируя меня.

– Ир, я не могу. Я пытался к тебе прорваться, но меня не пустили.

– Значит ты сделаешь это без спроса. Жди меня в машине сегодня вечером. Я буду бежать, – прошептала совсем тихо, но Дима услышал.

– Я понял. Ир… Мне жаль, что всё так вышло с твоим сыном. Правда, мне жаль.

Я выдохнула. И этот туда же. Как же им удалось обмануть стольких людей?

– Мы об этом поговорим позже. Главное сейчас выбраться. И ещё, возьми тот браслет…

– Я понял, Ириш. Как стемнеет, я у тебя. Браслет возьму.

– Спасибо, – прошептала я и передала Анечке телефон. – Вечером ко мне приедет один человек. Он хорошо тебе заплатит, если поможешь мне выйти отсюда, – посмотрела на неё уже без притворной улыбки. – Заплатит золотом.

Алечка часто заморгала, открыла свой маленький рот.

– Что? Нет, это исключено. Нельзя…

– Ты уже дала мне позвонить, нарушив тем самым ваши правила. Если не хочешь, чтобы я сказала об этом врачу, поможешь мне сбежать. Меня никто не будет искать, я не преступница. У меня всего лишь случилась небольшая истерика после родов. И всё.

– Ладно… Я попробую, – Анечка попятилась к двери. – Можно идти?

Я усмехнулась.

– Иди.

ГЛАВА 12

Вот и вечер. Медперсонал за исключением нескольких санитаров и одной медсестры уходит по домам. Скоро и я буду дома. Осталось только дождаться Диму и напомнить дуре Анечке, что она должна меня вывести на улицу. Жаль, у меня нет телефона, а дверь в палату запирается. Придётся ждать вечерний обход.

Нервно грызу ногти, кусаю губы почти до крови. Я не представляю, как дело пойдёт дальше, но знаю одно точно – я выберусь отсюда, даже если придётся прогрызть долбанные решётки. Я найду своего малыша, и никто не сможет меня остановить. Даже Халим. Что бы он не делал.

Я знаю, что он попытается сломать меня. Вернее, он уже это делает, удерживая меня здесь. Однажды ему почти удалось, там, в том страшном борделе. Но больше я не позволю играть ему с моим разумом.

Вскакиваю с кушетки, когда открывается дверь и Анечка заходит в палату.

– Вам лекарства нужно выпить, – говорит громко, а сама показывает мне дисплей своего телефона. На нём сообщение с номера Димы.

«Я тебя жду у черного входа».

Киваю Ане, и та, взглянув на камеру в коридоре, показывает, чтобы шла за ней. Красная лампочка в углу под потолком не горит.

– Камеры будут выключены ровно десять минут. Потом включатся. Я скажу, что забыла запереть вашу дверь.

Спеша за ней, думаю, что Анечка не такая уж и дура. Зря я так о ней. Думаю, её сменщица мне бы не помогла.

Уже у самого выхода, Аня тормозит и поворачивается ко мне.

– Вы же не пошутили насчёт золота? – в глазах Анечки горит жажда наживы.

– Не пошутила. Сейчас всё будет.

– Хорошо, я жду вас здесь, – подумав пару секунд, выпускает меня на улицу, и я в одном больничном халате мчусь к машине Димы.

– Браслет, Дим! – подбегаю к машине, стучусь в его окно. Стекло съезжает вниз, Дима подаёт мне браслет.

– Привет, Ириш. Слушай, а зачем тебе этот браслет?

– Надо! – выхватываю его из руки Димы и несусь обратно к Ане.

– Вот, держи! – втюхиваю ей кусок золота, не без злорадности представляя, как перекосило бы Халима, увидь он, как я разбрасываюсь его подарками.

– Спасибо, – удивлённо тянет Анечка. Но мне уже не до неё, я бегу обратно к машине. Запрыгиваю внутрь и даю Диме добро жать на газ, что он и делает, не размышляя ни мгновения.

Вырвалась. Сбежала. Теперь… Теперь самое трудное.

– Дим, где мой сын? Только не говори, что он погиб, потому что это враньё. Я слышала его плач, он никак не мог погибнуть при родах. Его кто-то украл.

Дима взирает на меня, как на умалишённую, на какое-то время даже позабыв о дороге.

– Ты что? Ты серьёзно это? Ир, они сказали, он задохнулся.

– Что бы они не говорили, я знаю, что мой малыш жив. И я его найду.

– И как ты это сделаешь? – снова поглядывает на меня с опаской. Наверное, думает, что я действительно чокнулась.

– Я пока не знаю как. Но знаю, что сделаю это.

– Ир…

– Дим, нет. Молчи. Если хочешь сказать то, что твердят остальные, то просто промолчи. Мой сын жив. Я знаю это. И никто не разубедит меня в обратном. Его забрал Халим.

– Ир, это жопа какая-то. Честно. Как, по-твоему, он это провернул?