Не сомневаюсь, что Аркаша говорит от чистого сердца, только руководит им не чувство коллективизма или жалость. Нет, он так о себе заботится, скорее всего, поскольку понимает: Марго не шутила – если дело все же дойдет до жертвы, то ей станет он. И Метельская за него вряд ли станет вписываться, слишком уж они друг друга не жалуют. А так – какой-никакой шанс. Мнение Светы веско, спора нет, но последнее слово все равно остается за мной, а у нас с Аркашей деловые отношения, которые что-то да значат.

И я его даже винить ни в чем не могу. Парень принял условия игры и старается выжить всеми возможными способами. Так что в нем не сознательность прорезалась. Он взрослеть начал.

Белозерова побурчала еще немного, побурчала, да и замолкла. Ну а через пару часов в пещеру пожаловали три крепких воина под командой Глузда, который окинул нас взглядом и негромко произнес:

– Все, пора. Пошли, гости дорогие, время должок отрабатывать.

Глава 5

В путь мы отправились налегке, оставив рюкзаки в той пещере, что нам отвели под жилье. Ну а какой смысл их с собой тащить? Что до сохранности содержимого – в чем в чем, а в том, что ничегошеньки у нас не пропадет, я ни на секунду не сомневался, по личному опыту зная, что в домах таких хозяек, как та, у которой мы сейчас в гостях, подобное не происходит никогда. Собственно, и другие дети Ночи, как Газван или, к примеру, Джума, в жизни до такого не опустятся. Да, при случае они непременно обведут тебя вокруг пальца, если ты позволишь им это с собой сделать, но тронуть добро гостя, переступившего порог их дома… Нет, никогда.

А мы именно гости. Мы сидели с Хозяйкой за одним столом, ели ее хлеб и соль, такие штуки связывают очень крепкими узами, даже несмотря на то, что сейчас мы вроде как у нее на службе оказались. Но – доброй волей, мы не стали при этом ее слугами, как были вольными людьми в статусе гостя, так ими и остались.

Вообще вся эта инженерия отношений в подлунном мире очень тонка и имеет массу граней. Я варюсь в данном котле уже не один год, и то до конца во всем не разобрался. Основное-то мне Мирослав растолковал, но осталась масса частностей, которые пришлось самому разбирать, без подсказчика.

Но оружие и я, и Светлана, разумеется, прихватили с собой. Я еще и пару фальшфейеров в карман куртки положил. Штука хорошая, себя уже зарекомендовала, так что пусть будет.

– Шустро чешут, – просопела позади меня Марина, – словно заводные!

Что да, то да, Глузд со товарищи с самого начала взяли высокий темп передвижения, который похмельной барышне, разумеется, давался нелегко. Да и не ей одной, тот же Аркаша, шедший за провожатыми первым, например, тоже уже дышал ртом, то и дело смахивая пот со лба. Плюс он пару раз успел приложиться головой о камни в пещерах с низким потолком, что при его росте и невнимательности чем-то необычным не являлось. Но, понятное дело, доброты и радости бытия подобные мелочи ему не добавили. Спасибо, что хоть до крови голову не рассек.

Хотя стоит отметить тот факт, что в целом дорога туда, где нам предстояло сослужить первую службу, была, если можно так сказать, вполне себе комфортна. Никаких тебе завалов, через которые надо перебираться, никаких «пузотерок» или затопленных штолен. Иди себе да иди, главное – не потерять из вида обтянутые кольчугами спины провожатых.

Да-да, Глузд и его люди сменили серые одежды, в которых мы их увидели при первой встрече, на старую добрую сталь, такую, которую там, наверху, теперь разве что в музее увидишь или на реконструкторах. Мечей – нет, не приметил, на изукрашенных драгоценными каменьями поясах у них висели лишь короткие кинжалы в ножнах, остроконечных шлемов «а-ля витязь» тоже не узрел, но в остальном возникало ощущение, что мы оказались в сильно далеком прошлом. Добавлял антуража и факел, который нес в руке один из воинов. Хотя сдается мне, им самим свет без надобности. Это они так заботу о нас проявляют.

– Отставать не советую, – произнесла Светлана, следовавшая как раз за Белозеровой. – Уверена: если мы такую глупость себе позволим, то навсегда тут останемся. Не знаю почему, но уверена в этом.

– Но если все же надумаешь, то меня вперед пропусти, – подала голос и Марго, которая замыкала наш отряд. – Я к темпу приноровилась, так что мне норм!

– Ой, блин! – остановился Стрелецкий, а после икнул: – Глядите!

– Что там еще? – недовольно проворчала Метельская, ткнувшаяся носом в спину Марины. – Чего встали? Команды «привал» не поступало!

– Тут мертвый! – заупокойным голосом сообщил нам Аркаша и направил луч фонарика влево. – Вон!

И правда, в небольшой нише, которую вот так сразу не углядишь, находился мумифицированный труп, выглядящий, правды ради, довольно жутко. Все атрибуты, которые охотно используются в фильмах ужасов, были при нем – череп, обтянутый пергаментного цвета кожей, разинутый рот, в котором уцелело некоторое количество зубов, впалые глазницы, руки-веточки, рванье вместо одежды и так далее.

– Труп и труп, – возмутился я. – Эка невидаль! Тормозить-то зачем? Давай, давай, бегом, вон уже и факела не видать, одни отблески по стенам!

Аркаша еще раз кинул взор на покойника, что тут лежит невесть с каких времен, и выполнил мой приказ.

– Ты, может, такое каждый день видишь, а мне раньше не доводилось, – бросил он на ходу. – Жуть какая! Но есть в ней что-то такое, притягательное.

– Не догонишь милашку Глузда – сам таким станешь, – пообещала ему сзади Марго. – Причем даже без нашей помощи, сам по себе. Я Светкиному чутью доверяю, оно у нее работает как надо.

– И именно сейчас моя чуйка подсказывает, что в таком пиковом случае как раз Аркадий-то не сам таким станет, – рассмеялась Метельская. – Сомневаюсь, что ты в данном процессе не примешь участие.

– Поживем – увидим, – ушла от прямого ответа Марго.

– Видели, у него на руках чего? – вдруг спросила у нас Марина. – Железки!

– Браслеты от кандалов, – пояснил я, поняв, о чем девушка ведет речь. – Предположу, что бедолага был беглым каторжником. Тут в семнадцатом-восемнадцатом веке подобной публики хватало, те же Демидовы сюда лиходеев со всей России сгоняли, им на заводах рабочий люд был позарез нужен. Хоть какой, лишь бы побольше! Так что Урал тогда был, пожалуй, главной каторгой страны. Потом, правда, эту честь у него отняли, поскольку уголовную публику стали отправлять в Сибирь да на Сахалин, где условия были еще веселее. Ну а каторжники, в свою очередь, при первом же случае от такой жизни бежали.

– И их можно понять, – неожиданно заступилась за лишенцев трехсотлетней давности Белозерова. – Читала я про то, о чем ты говоришь. Там же ад был!

– А помирать в этой конурке не ад? – непривычным для меня тоном спросил у нее Аркаша. – В темноте? Без воды, без еды, без надежды…

– Это его выбор, – возразила девушка. – И, может, для него такая смерть большее счастье. Умер, да. Но – свободным!

– Самое время и место для философских бесед, – вздохнула Марго. – Был у нас один блаженный, теперь их двое. Беда…

– Не о том печалишься, – хмыкнула Светлана. – Не ровен час они на этой почве сойдутся. Дело-то молодое, опять же ситуация располагает. И социальной пропасти здесь нет, мы все в одной калоше сидим, все равны. Так что сначала взаимопонимание, потом обнимашки, а там, глядишь, и…

– Фу, какие ты гадости говоришь! – возмутилась Белозерова. – Я – и этот глист?

– Чего это я глист? – возмутился Аркаша. – Сама ты знаешь кто?

– По ходу, ты права, – хохотнула Марго. – Все к тому и идет!

Идущий последним воин обернулся, недовольно на нас глянул и укоризненно качнул головой.

– Молчим-молчим, – верно расценив его жест, сказал я, а после рявкнул на развеселившихся спутниц: – Хорош уже! Не будите лихо, пока оно тихо.

– Какое именно лихо? – уточнила Метельская.

– Не знаю, – я хлопнул ладонью по гладкой стене узкого тоннеля, – но подозреваю, что их тут много. Разных.

– Поняла, приняла, – мигом протараторила Марго. – Но совсем уж молча идти скучно. Свет, а чего ты еще про этот остров знаешь? Ну, тот, на который мы направляемся?

– В целом больше ничего, – помедлив, ответила ей оперативница. – Что могла – выложила. Да и сдается мне, что я про него, похоже, вообще ничего не знала. Про то, что там на самом деле происходит.

– Лучше бы про это и не узнавать, – невесело произнес Аркаша. – Мне кажется, нам там не понравится.

Ни согласиться с ним, ни возразить никто не успел, потому что в этот момент Глузд остановился, и при свете факела мы увидели, что дальше дороги нет. Тоннель, по которому мы шли, закончился, впереди находилась каменная стена.

– Пришли, – сообщил нам ближник Хозяйки. – Дальше нам пути нет.

– Так и нам тоже. – Я глянул на камень, выглядящий монолитным. – Тупик.

Нет, конечно, я догадывался, что все это обманка, что сейчас нам откроют проход, но чего бы и не подыграть этому суровому типу? Мне несложно, ему приятно. Наверное.

– Еремей, Фома. – Глузд взмахнул рукой, два воина уперлись в стену и потихоньку, помаленьку начали сдвигать ее в сторону. Та неохотно, с зубодробительным скрежетом, но начала отходить в заданном направлении.

В спертую атмосферу тоннеля в тот же миг проник свежий вечерний воздух, показавшийся нам если не райским наслаждением, то чем-то вроде того.

– Ка-а-а-айф! – выдохнула Марина. – Чего только в моей жизни не было, но такого счастья – никогда!

– Чего ты повидать-то успела, зассыха малолетняя? – мягко, по-отечески, осведомилась у нее Метельская. – В жизни! Сколько тебе? Восемнадцать? Меньше?

– Сколько лет ни есть – все мои, – насупилась девушка. – Раз говорю – значит так и есть.

– Ступайте. – Глузд неторопливо указал нам рукой на выход. – Дело к полуночи, самое время. Как выполните волю владычицы – возвращайтесь, мы станем ждать вас тут до рассвета. Не придете – ваша вина и ваша беда.

– А если подробнее? – уточнил я.

Мне, естественно, не мог не прийти в голову крайне простой и незамысловатый вариант, как выпутаться из всей этой истории. Теоретически ведь можно просто взять да и затихариться на острове до рассвета, не приближаясь при этом ни к каким мегалитам и вообще не отсвечивая. Ну, разве что за это время удалить из нашей компании потихоньку Аркашу, как лишнее звено, к примеру, скормив его Марго, а с рассветом податься куда подальше от гор и поближе к людям. Дальше же все вообще очень просто – аэропорт, самолет, Москва.

Вот только это, увы, не мой путь. Мне необходимо попасть в Навь, это та главная цель, к которой я иду не первый год, и путь к ней проходит под этими горами. Значит, я должен туда вернуться, со щитом, на щите – но должен. Только вот кроме меня тут еще люди есть, и у них на этот счет могут быть совсем другие соображения, причем ни винить их в этом, ни тем более осуждать не собираюсь. Может, оно так даже и лучше. Время бессмысленного скитания по горам прошло, в происходящем появилась некая ясность, и большой отряд мне уже не столько подмога, сколько в каком-то смысле обуза. Например, та же Белозерова мне даром в нем не нужна. Да что там – лично мне для спокойствия хватит одной Марго, чтобы было кому спину прикрыть.

Потому если есть шанс вернуться не всем, то его неплохо бы использовать. Вот только кажется мне, все не так просто, как хочется. Как, впрочем, и всегда в жизни.

– Если сгинете там – то беда. – Палец Глузда показал на выход, за которым уже виднелось темное небо и деревья. – И жизнь потеряли, и службу не исполнили. Погано то.

– Погано, – согласился я. – А в каком случае сработает вариант «вина»?

– Если надумаете обмануть нашу владычицу, – спокойно объяснил воин, – и дела не сделаете, и возвращаться до первых лучей солнца не восхочите. Мы на остров не ходоки что ночью, что днем, да и будь по-другому, все одно искать вас не пошли бы. На что оно нам? Не пришли – стало быть, либо сгинули, либо предали. Если мертвы – честь вам и хвала, ушли как воины. Если нет, если сподличали – за нас все сделают горы.

– В смысле? – тряхнула головой Метельская.