– А ты как всегда, всё про всех знаешь, – она озорно склонила голову набок и окинула меня придирчивым взглядом, но я была уверена в образе на все сто. – Неплохо. Хм, кожа и блузки Сен-Лорана: ты себе не изменяешь. Да, Костик меня немного… поблагодарил за компанию на свадьбе.

– А уж как я тебе благодарна, дорогая, что ты его заняла! – от души кивнула я, и не думая осуждать её за интрижку с женатым мужчиной. – С меня сегодня выпивка.

– Ого! Удивляешь всё больше… Неужели Вадик расщедрился?

– Вадик немного приболел, наглотался холодного шампанского, – как можно более сочувствующе вздохнула я, поудобнее перехватывая клатч. – Так что я пока птица вольного полёта.

– Найс! Тогда что же мы стоим, мадам Демчук? Угощаешь!

Милка подмигнула охраннику, и тот посторонился, пропуская нас внутрь – нам в таких местах хватало вполне примелькавшихся мордашек для прохождения фейс-контроля. Процокав каблуками по плиткам, мы прошли по тёмному коридору к источнику громкой музыки: просторному залу, откуда выпрыгивали цветные огни.

Я с наслаждением вдохнула смесь ароматов: дорогие духи, горящий «Б-52» на барной стойке, текила и лайм, натуральная кожа диванчиков и лоск. В разы лучше всего дерьма, в котором я тонула со дня свадьбы. Милка сразу уверенно повела меня за собой на балкон, обрамляющий танцпол, где отплясывало под жёсткие биты человек двадцать, не больше: для буднего дня почти аншлаг.

– Какие люди, и без охраны! – раздалось шумное приветствие, когда мы с Милкой остановились у одного из круглых столиков, занятых очень знакомой компанией. – Юльчонок, вот это сюрприз!

Широко оскалившись в подобии радости, сказавший это Тимур даже вскочил с диванчика, чтобы демонстративно поцеловать мне руку. Я не противилась светской вежливости: таков уж был шут Фатеев, любитель показушности и бабник в седьмом поколении.

Наверное, единственная, с кем он ещё не переспал в этом клубе – я. Остальные успешно велись на флирт, который летел из него автоматом, да на смуглую морадшку с оленьими глазами.

– Привет, Тим, – я панибратски положила ему руку на плечо, всем языком тела говоря, что воспринимала его только другом. – Развлекаетесь, ребятки?

– Мы всё ещё провожаем в замужнюю жизнь боевую подругу, а она уже тут собственной персоной, – едва сумев перекричать музыку, отозвался второй завсегдатай нашей тусовки: сынок мэра города, худой как палка Стас, не расстающийся с тонированными очками. Вообще-то, для зрения он мог носить и линзы, но сделанные на заказ во Франции очки казались ему куда более стильными.

– Ага, значит я попала на собственные поминки? Вот вы добрые! – хохотнув, я плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу и вынудив Стаса подвинуть зад.

– По случаю воскрешения Юльчика – всем текилы! – провозгласила Милка, и парни засуетились, наполняя стопки.

Разговаривать, перекрикивая музыку, было неудобно – да и не для того мы обычно так собирались в «Сохо». После первого же опрокинутого шота и затяжки кальяном я ощутила долгожданную свободу: все эти живые мертвецы, грязь, кровь и магия вуду оставались где-то далеко, в чужой реальности. Настоящими стали пьяный смех, фруктовый дым, кислый лайм и мимоходом пытающиеся погладить мои коленки мужские ладони, по которым едва успевала предупреждающе хлопать. Это давно стало частью моей жизни, и я знала: ни у Стаса, ни у Тимура никогда не родится идеи напоить меня и сотворить что-то мерзкое. Слишком им дорога репутация, да и вообще – для них это соревнование за внимание, а не сексуальный сигнал.

Они просто развлекались, как и я сама.

– Я тоже хочу замуж, – заявила вдруг Милка, когда мы дружно выпили третий шот. – И свадьбу нормальную, на островах!

– Да хоть сейчас, моя хорошая! – заржал Тимур, широко расставив руки как для объятий: – Иди сюда, будем выбирать острова… Нижние, верхние?

Милка с хохотом вскочила с дивана, едва не сбив с ног пробегающего мимо официанта.

– Ну не за тебя же! За нормального мужика!

– Не, а я чё, не нормальный? – Тимур надулся и повернул ко мне голову, округлив глазки оленёнка Бэмби. – Юляш, я не нормальный?

– Ты балбес, – хохотнула я и толкнула его плечом. – Пусти, мы идём танцевать!

Он тяжко вздохнул, но поднялся и позволил мне выйти, а потом с шумом плюхнулся обратно:

– Стасян, наливай. Меня оскорбили в лучших чувствах!

Мы с Милкой похихикали над его уморительно скорчившимся лицом и поспешили к танцполу – смешанная с парами кальяна текила настойчиво требовала разогнать кровь. Неоновые огни отражались от сверкающего платья подруги, ритмичный трек тянул за собой, и я помню, с каким отрывом ушла в толпу скачущих девчонок и парней. Помню, как кружилась голова, как гудело в затылке, и как ноги и руки жили сами по себе. Как мы с Милкой что-то пьяно орали бармену, когда он наливал нам цветные шоты «Радуги».

А потом в памяти осталась только чёрно-пятнистая каша.

В следующий раз более-менее осознанно я смотрела по сторонам, уже будучи на улице и жадно вдыхая холодный ночной воздух – видимо, именно он и заставил мозги очухаться. И то, что увидела, утешило мало: это были задние огни фар отъезжающей от клуба машины Стаса. С трудом, но удалось вспомнить, как минуту назад попрощалась с друзьями и заверила, что доберусь до дома сама.

Смелое заявление, учитывая, что кривой шажок к парковке едва не закончился падением носом в асфальт.

– Девушка, вам такси вызвать? – услужливо пробурчал за моей спиной охранник, на что я слабо икнула.

– Н-нет, спасибо.

С толикой удивления обнаружив в руках каким-то чудом – или стараниями Милки – не потерянный клатч, я нашарила в нём ключи и, пошатываясь, побрела к машине. Каблуки скребли по дороге, и звук показался донельзя смешным.

– А Юлечка-то в го-о-овно… – пропела я себе под нос и прыснула, давя смех.

Жакет оказался где-то потерян, и мне стало ужасно холодно: прозрачная блузка не грела совсем. С третьего раза попав в кнопку на брелоке сигнализации, которая почему-то всё время убегала из-под пальца, удалось шмыгнуть в салон и даже завести движок.

– Тр-тр-трр… мы едем-едем-едем в далёкие края… хорошие соседи, счастливые друзья…

Врубив радио и печку, я постаралась выдохнуть и сосредоточиться. Мне нельзя было ехать на такси и бросать тут машину, иначе утром придётся за ней ехать, оставлять Вадима с Ниной Аркадьевной… хреновая идея. Нет уж, не настолько я и пьяная – по пустым улицам потихоньку доеду. Пару раз сжала переносицу, чтобы сбросить стоящую перед глазами дымку, а затем как можно более уверенно взялась за рычаг передач. Так, плавно сдаём назад… по чуть-чуть…

Шмяк.

Отчётливый звук удара тут же дополнился оглушительной сиреной.

– Ойч…

Втянув голову в плечи, я одним глазком посмотрела в зеркало заднего вида и закусила губу: бампер смачненько впечатался в капот той самой матовой «Ауди» и к чертям разбил фару.

Ну я же потихоньку! И как так вообще вышло…

Уставшая тяжёлая голова не выдержала громкого звука орущей сигнализации и опустилась на руль. Дико хотелось лечь и уснуть прямо сейчас.

– Девушка! Эй, мадам, подъём! – заорал взбешённый мужской голос совсем рядом. – Охренеть, она там спит! Слышь, курица, а ну выползай!

Водительскую дверцу беспардонно рванули, и поток холодного воздуха снова укусил кожу. Я поёжилась и со вздохом откинулась на сиденье, не без усилия разглядев перед собой крупного бритоголового мужика в добротной рубашке.

Злого, как все адские черти.

– Прости-те… Это ваша машина? – пробормотала я, виновато потупив взгляд. – Вы только не вызывайте никого, я заплачу…

Нашарив на пассажирском сиденье брошенный там клатч, я открыла его и вытрясла содержимое – «Айфон», помада, зеркальце, расчёска, салфетки, кошелёк. Вывернув последний наизнанку, с грустью осознала, что взятые с собой деньги уже успела оставить в клубе.

Вот непруха.

– Заплатит она, ага, – хозяин поруганной тачки зло сплюнул на асфальт. – Бухая в сопли. Мужик у тебя есть, с кем разговаривать по-нормальному?

– Есть, – пробубнила я слабеющим голосом, потому как этот бритоголовый упорно расплывался, а сознание уносило в туман. Не особо соображая, сунула ему телефон и с облегчением снова положила голову на руль. – Там… Женька. И дверь закройте, холодно же.

Бритоголовый смачно выругался, но телефон взял и закрыл дверь. Я же уплыла в ласковые объятия черноты, которая качала тело и заводила в голове блаженные «вертолётики».

Кажется, длилось это не больше пары минут. Потому что в следующий момент в окно настойчиво постучали, и пришлось разлепить веки, нащупать кнопку стеклоподъёмника и немного протрезветь.

– Ты что тут… ик… делаешь? – прошептала я, завидев знакомую черноволосую макушку и горящие в темноте болотные глаза.

– Жопку твою из дерьма вытаскиваю, не заметно? – прошипел Матвей, кинув короткий взгляд на бампер. – Ничего лучше не придумала, да – в таком виде и за руль?

Ответить я не успела: из «Ауди» выбрался бритоголовый и направился к нам.

– Эй, ты жених этой швабры? – гаркнул он на всю парковку, благо, пустующую в такой час. – Я вроде с тобой говорил? Или у неё каждый хер женихом подписан?

Я глухо простонала, слипшимся от текилы разумом сопоставив два и два: он позвонил не Женьке, а тому, кто значился в контактах как «жених». Вадику. Но трубку тот взять не мог, вот и вышло, что вызван в качестве спасательной бригады оказался бокор.

М-да уж… Так, мне не помешает свалить. Прямо сейчас. Если эти двое не поубивают друг друга, то прибьют меня, оба. Заставив себя поднять зад, я сбежала так далеко, как получилось: перекинула безвольную тушку на пассажирское сиденье прямо поверх рассыпанных на нём дамских безделушек.

– Со мной, да, – спокойно отозвался Матвей и достал из внутреннего кармана пачку пятитысячных купюр, выглядящих очень знакомо. – Извините, она просто перепила. Давайте без ДПС, миром разойдёмся?

– А вы часом не прихренели оба? – не унимался бритоголовый, хотя деньги небрежно свернул и сунул в карман джинсов. – Сначала эта овца мне разбивает тачку, а ты блин в курсе, ущербный, сколько сейчас запчасти на неё стоят?! Потом я тут час сижу, жду адекватную рожу, а приезжает додик на токсе! Короче, чучело – платите ещё столько же, или я ментов вызываю. Вон, охранник свидетелем будет!

Почему-то в этот момент мне стало страшно. То ли от того, что начал выветриваться алкоголь, то ли от раздражённого прищура Матвея, то ли от того, как он во время этой тирады протянул руку к карману и вынул из него знакомый портсигар. Я скинула туфли и забралась на сиденье с ногами, растирая окончательно замёрзшие плечи.

– Думаю, этой суммы вполне хватит, чтобы восстановить машину – у неё всего-то одна фара разбита, – невозмутимо ответил Матвей, не дрогнув ни единой мышцей лица.

– А я думаю, что прямо сейчас вызову ментов!

– Ну… удачи! – на этих внезапных словах бокор вдруг высыпал из портсигара какой-то чёрный песок прямо под ноги бритоголовому и одним прыжком подлетел к водительской двери «Пежо».

– Какого…

– Юль, не сейчас! – рявкнул он и провернул ключ в зажигании.

Спешно выжав газ, Матвей выруливал с парковки, и я смогла увидеть через лобовое стекло, как бритоголовый не просто ничего не предпринимал, он вовсе… застыл. Как стоял, с раскинутыми в возмущении руками и перекошенной мордой, с открытым ртом, который не мог закрыть, и безумно вытаращенными глазами. В темноте и со светящим в другую сторону фонарём это было не видно у дверей клуба, зато хорошо мелькнуло в свете фар.

Мужская фигура, застывшая словно в игре «море волнуется».

– Ты чего с ним наделал? – в ужасе всхлипнула я, отчаянно вжимаясь в сиденье и отодвигаясь от водителя как можно дальше, пока он уверенно вывел машину на дорогу и помчал от клуба.

– У нас минут пять, потом отомрёт, – севшим голосом пояснил он, чуть расслабив пальцы на руле. – Могильная земля в ноги, быстро и эффективно. Угораздило же тебя въехать именно в этого придурка! Не девчонка, а тридцать три несчастья!