Мой муж – зомби (страница 3)
– Бокор? – уловила я непонятное слово.
– Маг вуду, работающий по найму. Теперь ты веришь, что я впрямь могу его поднять? Но с тебя – плата, – мрачным шёпотом объявил Матвей.
Он вальяжно поднялся с кровати: на широких губах заиграла коварная ухмылочка. Да-да, всем лежать и бояться. У кого нахватался, недобитый альфа-самец?
Преодолевая порыв пьяно рассмеяться, я отставила на журнальный столик сбоку от себя фляжку и сложила руки на груди. Если его предложение – это просто вопрос денег, то скоро меня такое волновать не будет вообще.
Стоп, я что, уже верю в эту чушь? Так, хватит пить, Юлия Батьковна… Прочистив горло, я гордо вскинула подбородок, только сейчас заметив, как близко уже подошёл Матвей. От него пахнуло чем-то сладковатым, но не травкой: этот запах я знала. Что-то более… удушливое и цветочное.
– Сколько? – ровным тоном спросила я, будто не замечая тенью нависшего надо мной силуэта. Угрозы.
– Хмм… Скажем так, хочу пятнадцать тысяч. Деревянных, сейчас валюта такая нестабильная, – демонстративно вздохнул он, на что я уже открыто хохотнула: сумма смешная.
– Идёт. Давай, покажи, какой ты там супер-маг-вуду, или что там…
– Ежедневно. Пятнашка за каждый день, когда мне нужно будет поддерживать его тело живым. Это всё-таки большой труд. – Матвей улыбнулся ещё слаще, а затем наклонился, уперев руки в подлокотники моего кресла. Его ненормальные болотные глаза сверкали чернотой безумия в полумраке комнаты, и оказавшись прямо напротив моих они испугали не на шутку. Я едва держалась, чтобы вынести такой прямой взгляд без моргания, а он негромко добавил новое условие: – И одно желание.
– Желание? Какое? – пискнула я, всё же отстраняясь на безопасное расстояние.
Я привыкла защищаться от лишних поползновений мужчин, но от Матвея не ощущалось каких-то грязных намёков. Скорее… что-то хищное, будто он угрожал совсем не телу.
– Любое. Одно моё любое желание, – в мягком, грудном голосе заиграли нотки змея-искусителя.
Я наконец-то поняла, какие ассоциации вызывало его поведение: с торгашами из магазина бытовой техники. «Это отличный тостер, ну и что, что дорогой? Зато качество!». Рефлексы сыграли раньше меня, потому как смотря в стеклянное болото этой абсолютно ненормально блестящей радужки я хотела только остаться в целости, что бы там ни случилось дальше.
– Секса не будет, – выпалила на автомате, напряжённо посмотрев на быстро стучащую точку пульса на его шее, прямо у выступающего острого кадыка.
Он рассмеялся. С лица схлынула эта тёмная маска, вернулось что-то озорное, из насмешек и подколов.
– Да сдалась ты мне, Ю-лия. Что я там не видел? Ты свою задницу мне засветила ещё когда через балкон лезла. – Матвей приподнял мою голову за подбородок, вынуждая снова смотреть ему в глаза. Опять этот холод касания, от которого мурашки по лопаткам. – Одно желание, кроме секса. Так идёт? Ты согласна на сделку?
– Со…гласна… – выдавила я, а потом сознание прошибла картинка, как он только что трогал веки и грудь трупа.
Это стало последней каплей для бунтующего желудка. Отпрянув, я согнулась пополам – меня снова вырвало, и Матвей едва успел отскочить.
– Я же сказал, не борщи с перцовым ромом. И тренируй уже выдержку – тебе ещё долго быть женой зомби.
Глава 2
Я вжималась в кресло и судорожно, слепо теребила край пледа, в который завернулась в попытке остановить дрожь. Неприятную лужу на полу прикрыла сдёрнутой из душевой шторкой, а ноги поджала под себя и с опаской наблюдала за тем, что творил Матвей.
Притащив из своего номера большую дорожную сумку, он расставил на изголовье кровати и зажёг три чёрных свечи: благо, на этот раз не таких вонючих. Так и не включив верхний свет, он разложил над головой Вадьки ещё более дикие на вид предметы: перемотанную нитками высушенную куриную лапку, связанные по парам наполированные маленькие косточки, явно принадлежавшие какому-то грызуну. Надеюсь, что грызуну: сравнив цвет, я поняла, что браслет Матвея тоже из костей.
Чёрт, во что я ввязалась…
Когда этот псих уверенно отсчитал из небольшого мешочка двадцать одну горошину и сунул под голову Вадьки вместе с длинным шнурком, содержащим двадцать один узел (завязывал их он при мне) – я снова потянулась к фляжке на журнальном столике.
– Э, нет-нет! – вскинулся Матвей и перехватил у меня спасительное пойло. – Это уже не для тебя!
– А для кого?
Он не ответил. Вместо этого взял со столика бокал, всё ещё наполненный шампанским с неудавшейся брачной ночи. Небрежно выплеснул его туда же, на душевую шторку под ногами – ох, представляю, какие чаевые надо будет дать горничной за весь бардак. А затем перелил ром из фляжки в бокал.
– Нужна капля твоей крови, – почти скучающе оповестил Матвей, протянув его мне. – Сюда.
– Слушай… Я понимаю: ты, похоже, реально во всё это веришь, – неуверенно покусав губу, попробовала я воззвать к разуму поехавшего бедолаги. – Но поигрались, и хватит. Раз уж я не сбежала, давно пора вызвать полицию и скорую. И разбираться с этим телом по закону. Мёртвые – мертвы.
– А я и не говорю, что он будет жить. Кстати, ты заметила? Это первая твоя умная мысль за сегодняшнюю ночь, – ухмыльнулся Матвей и настойчивее приподнял бокал: – Капля крови. Сюда. Я должен скрепить наш контракт.
– Это что, типа подписи? – недоверчиво фыркнула я, но всё же, помедлив, сковырнула корочку у подсыхающей царапины на указательном пальце. Ею я обзавелась, когда лезла через балкон и порезалась о фасадную плитку.
– Это лучше подписи. На всякий случай предупреждаю: никогда не пытайся обмануть бокора, если не хочешь стать его слугой.
Зловещие слова не воспринимались чем-то настоящим, а скорее, пробивали на смех. Я прикинула, что если подожду ещё пару часов, а потом уже вызову все службы, можно будет хорошо изобразить напрочь шокированную, убитую горем вдову: как будто полночи рыдала над трупом. А что, это шанс. Нужно же попытаться доказать, что я не доводила Вадика до инфаркта. Вздохнув, занесла руку над бокалом и выдавила крохотную капельку крови из царапины.
– Вот и умница. А теперь сиди тихо и не спугни нашего гостя, – неприятно менторским тоном велел Матвей. Как будто он тут воспитатель, а я нерадивая ученица.
Скептично закатив глаза, я вновь откинулась в кресле и укуталась в плед поплотнее. Теплее не становилось даже несмотря на относительно спокойную майскую ночь за окном. Да и в целом казалось, что от огня горящих свечей веяло холодком.
Матвей пошарил в своей сумке и достал оттуда на свет упаковку, перемотанную знакомым золотистым шнурком: настоящие кубинские сигары. С толикой уважения оценила дорогую марку – дарила такие будущему свёкру на знакомство и знала, как трудно их достать и в какую копеечку это обходится. Матвей бережно взял в левую руку одну сигару, не потрудившись её обрезать или зажечь, а в правой сжал бокал. Отпихнув ногой сумку, он встал в изножье кровати и прикрыл веки.
Что ж, ну вот теперь начнётся самое интересное: псих будет взывать к мёртвым и верить, что они услышат. Если бы не общий кошмар ситуации, я бы пожалела, что не захватила попкорн. Зрелище обещало быть незабываемым.
На этот раз Матвей ничего не шептал и вообще, казалось, уснул, склонив голову. Только негромко, на одной ноте издавал грудной звук, схожий с молитвенным песнопением. Что-то похожее я слышала у кришнаитов, когда в феврале мы с Вадькой ездили в Индию. Низкий и неприятный, нарастающий гул-мычание, от которого поёжилась. Свечи в изголовье кровати коптили чёрным дымком и громко трещали, подобно бенгальским огням. Я старалась не шевелиться. И упрямо ждала, когда же этот цирк закончится…
Сигара в руке Матвея медленно начала тлеть. Я моргнула, не веря глазам. Её никто не поджигал, уверена! Неужели я настолько пьяна? Но всё было чудовищно реально. Запахло хорошим табаком, толстая сигара всё стремительнее укорачивалась – куда быстрее, чем если бы её курили. Красная точка почти дошла до пальцев Матвея, и тут он перестал мычать и перевернул бокал.
Ром не выплеснулся на пол. Он клубком перцово-горьковатого дыма растаял в воздухе, словно одномоментно выкипевшая из кастрюли вода. Я пискнула от потрясения, но вспомнив настояния Матвея, спешно зажала рот ладошкой.
Чёрт, чёрт, чёрт! Этого не может быть! Не может, правда же?
– Твой смиренный слуга подносит тебе дары, – потусторонним, отдалённым эхом произнёс Матвей. Не обращая внимания на моё ёрзанье, он поднял голову и распахнул веки.
Меня сковал животный ужас. Болотную радужку психа полностью затопила дегтярная чернота. Как в моём любимом сериале «Сверхъестественное», когда в человека вселялся демон. Заледенев, я тряслась как мокрая собачонка и отчаянно пыталась оправдать то, что видела, с точки зрения нормальности.
Может, в роме всё-таки что-то было? И я ловлю серьёзный приход. Или вовсе сплю, или сошла с ума, когда прямо передо мной умер жених. Но такое не могло быть взаправду – чтобы у человека пропал зрачок, а точнее, будто расширился на всё глазное яблоко. И чтобы сигары вместе с напитками испарялись в воздухе.
Матвей не шевелился долгую минуту – будто шёл какой-то разговор, которого я не могла слышать. Наконец, он кивнул незримому собеседнику и неспешно обошёл кровать сбоку. Отставил бокал на тумбу и закрыл ладонью мёртвые глаза Вадима. Символы, вытатуированные на жилистых предплечьях бокора, засветились словно неоновые. Меня рвало на части от равносильных желаний и подойти ближе, и спрятаться под плед с головой.
Матвей переместил руку на плечо безвольного тела, и тут из-под головы Вадима выполз большой, чёрный паук. Бодро семеня лапками, он подбежал к ладони колдуна и словно… втянулся в неё, распластался по тыльной стороне, запечатавшись крупным рисунком на светлой коже.
Я всхлипнула. Раньше ничего крепче травки не принимала, и такого дикого эффекта реалистичности галлюцинаций не ждала, тем более от простого рома.
Матвей же вернулся к изножью кровати, встал к телу спиной. Трижды постучал костяшками пальцев о деревянный столбик балдахина. И чётко, повелительно позвал:
– Вадим!
По гостиничному номеру будто дунул порыв ледяного ветра, погасив все свечи. Я вздрогнула, очутившись в полной темноте, но куда больше испугал отчётливый скрип кровати. Прошуршав по валяющейся на полу шторке, Матвей метнулся к выключателю и зажёг верхний свет. Глаза заслезились, но я в ужасе уставилась на парня, которого посчитала психом. С его болотной радужкой уже всё было в порядке, и он поймал мой шокированный взгляд даже как будто с озорством:
– Получите, распишитесь. Супруг к вашим услугам.
Только с этой командой я позволила себе посмотреть на кровать.
И завизжала резаной свиньёй, потому что оно шевелилось. То, что минуту назад было полностью и безнадёжно мертво, слабо дёргало головой и хрипело. Я заглушила крик, сомкнув зубы на пледе. Шумно, прерывисто выдохнула, но дыхание подводило: кислород застревал на уровне гортани.
Где-то на подкорке всплывали отголоски молитв, правда сама я вслух никогда такого не произносила. Да и в святую силу Ив Сен-Лорана верила куда сильнее, чем в богов. Вместо этого, едва убрав спасительный плед от лица, я от души, через стук зубов, выругалась.
Потом ещё раз – словами, за которые бабушка отправила бы мыть рот с мылом.
– Фу, как некультурно, – прокомментировал Матвей мои непечатные восклицания, напомнив тоном госпожу Фрекен Бок. – Вадим, сидеть.
Грузное тело моего свежевоскрешённого мужа послушно уселось на постели, сложив руки на колени и держа спину неестественно прямо. Это был вроде он… и вроде бы нет. Ни единой эмоции на пустом лице, абсолютно стеклянные глаза, подёрнутые белой плёнкой и не реагирующие на свет. Он не дышал – широкая, украшенная золотым крестиком грудь не вздымалась, не билась жилка на шее.