Когда его речь закончилась, толпа разразилась аплодисментами, но Оз так и не отвел взгляда от меня. Он сошел со сцены, извиняясь и проталкиваясь через людей, что хотели с ним поговорить. Ага, идет прямиком ко мне.

– Эбби, – сказал он. На его лице была широкая улыбка и ямочки глубже, чем я их помнила. Оз поцеловал меня в щеку. Его запах вызвал воспоминания, которые я так долго гнала прочь. – Должно быть…

Я знала, что он хотел сказать, но не могла закончить за него предложение.

– Как ты тут оказалась? – спросил он.

Я стиснула папку с документами, что прижимала к груди.

– Заменяю коллегу, а сама работаю барристером по вопросам иммиграции.

– И я. Yani, не иммиграционный адвокат, – сказал он, робко улыбаясь, – я тоже заменяю коллегу. Это очень, э‑э…

Бесполезно. Связные предложения не получались ни у него, ни у меня. Мы так и стояли, рассматривая друг друга. У Оза появилось больше морщин, волосы сверху стали короче, но глаза остались такими же, какими я их помнила.

– Отличная речь, – сказал один из делегатов, протягивая ему руку.

– Tesekkür ederim, – ответил Оз, и дальше последовал небольшой диалог на турецком.

– В лобби можно выпить кофе, присоединишься? – спросил он меня.

– Я не против, только давай недолго, – мой голос надломился. Чарли ждет меня наверху, но мы так давно не виделись, что я не могу просто переброситься быстрым «привет-пока».

Мы пробрались через толпу, останавливаясь каждый раз, когда кто-то хотел прокомментировать речь Оза.

Когда мы дошли до стойки, Оз взял мне черный кофе.

– Как жизнь? – спросила я, даже не представляя, о чем еще нам говорить.

– Неплохо, неплохо, – ответил он, расстегивая пиджак.

Когда я поднимала кружку к губам, блюдце тряслось в моей руке. Посмотреть на Оза я не решалась. Кофе обжег мне губу, и я подула на напиток, по которому пошли круги.

– Ты теперь работаешь на неправительственную организацию? – наконец спросила я.

– Да, уже давно, – он помотал головой и сделал маленький шажок вперед. – Эбби, мне очень многое надо с тобой обсудить. Поверить не могу, что ты здесь. Когда я шел на конференцию, я увидел тебя на улице. Ты тоже? – его голос потеплел и стал ниже.

По телу разлилось тепло.

– Я… – я крепче стиснула кружку в руках. – Да, я тебя видела, но ты сразу исчез.

– Я искал тебя.

– Да?

Он кивнул.

– Чуть не пропустил начало собственной речи.

Я и не заметила, как близко он ко мне стоит. Воздух вокруг нас наэлектризовался: поднеси к нам спичку, и нас охватит пламя. Гул толпы стал тише, мы остались вдвоем.

– Ты не изменилась с тех пор, как мы виделись в последний раз, – сказал он. – Ты по-прежнему такая…

– Вот ты где, – рука обвила мою талию, чашка качнулась, и по бокам побежало несколько капель. Чарли поцеловал меня в щеку.

– Привет. – Я поставила кофе на стол. Мои скулы порозовели, я принялась теребить пуговицы пиджака.

– Я ждал тебя наверху, – сказал Чарли. – Как прошел первый семинар?

– Извини, он затянулся немного… Хорошо прошел, даже замечательно. Это… – я замешкалась, не зная, как его правильно представить. – Один из докладчиков, Оз. В смысле, Озгюр Арсель. Он…

В голове всплыло воспоминание, как я упала в обморок на шествии, как он, обеспокоенный, выступил из толпы, пока я лежала на скамье с его курткой под головой.

– Старый знакомый, – сказал Оз, спасая неловкий момент. Он протянул руку Чарли.

– Приятно познакомиться. Чарльз Логан. Откуда вы знаете Эбби?

Мы оба открыли рты, но ничего не смогли ответить.

– С учебных лет, – наконец ответил Оз. – Я встретил ее на антивоенной демонстрации, когда учился в Лондоне.

– Похоже на мою невесту. Она вечно борется за правое дело. За то время, что мы встречались, Эбби и ее подруга не пропустили ни одного шествия.

Оз выглядел ошеломленным.

– Невеста?

Чарли взял меня за левую руку и продемонстрировал мужчине.

– Да. Невеста с сегодняшнего дня, – просиял он.

– Tebrikler. Поздравляю, – Оз ослабил галстук. – И когда же это великое событие?

– Мы еще не обсуди… – начала я.

– Может, в следующее Рождество, – прервал меня Чарли. Я удивленно посмотрела на него, на что он только пожал плечами. – По крайней мере, я на это надеюсь.

– Тогда желаю вам счастья и благополучия, – сказал Оз. – Боюсь, мне пора, мне еще нужно кое с кем встретиться.

– Ты здесь на все выходные? – непринужденно поинтересовалась я.

– К сожалению, нет, улетаю после сегодняшнего ужина. С удовольствием бы поболтал еще, но вплоть до вылета у меня назначены встречи.

– Как жаль. А в Лондон ты прилетаешь? – слова вылетели быстрее, чем я успела их удержать. И откуда они вообще взялись?

– Да, один-два раза в год. Aslinda, в смысле, я буду здесь в апреле шестнадцатого и семнадцатого. В Лондоне будет проводиться выставка недвижимости, и мы с братом собираемся на нее сходить. Тема – мощь и сила Стамбула в двадцать первом веке. Там будет много экспонатов моей семьи.

– Интересно, – оживился Чарли. – Мой отец занимается недвижимостью. Надо будет вместе сходить.

– Было бы замечательно. Секунду, – Оз залез в карман и достал визитку. – С удовольствием встретил бы вас и вашего отца на выставке. Ну и Эбби, конечно.

Он задержал взгляд на мне чуть дольше положенного, и я почувствовала, что у меня дергается глаз – нервный тик, что досаждает мне уже много лет.

– Спасибо, – сказал Чарли и спрятал визитку в карман. – Приятно было познакомиться.

Оз коротко кивнул и повернулся ко мне.

– Эбби. Было приятно повидаться, как и всегда.

Я пожала протянутую руку. Все мои силы ушли на то, чтобы не вздрогнуть, не показать, что по нашим пальцам снова пробежалась искра, как в день нашего знакомства. Голова закружилась, ноги размякли, и мне показалось, что я вот-вот упаду. Нет, так нельзя. Я схватилась за руку Чарли, чтобы удержать равновесие.

– Ты в порядке? – шепнул он.

Я кивнула.

– В полном, – я выпрямилась и улыбнулась. – Рада встрече, Оз. Нам пора.

Я развернулась на каблуках, не оглядываясь на мужчин, и побежала в уборную. Открывая дверь, споткнулась и влетела внутрь. Дверь захлопнулась за моей спиной, и я прислонилась к ней головой, выдохнула, закрыла лицо руками. Бред какой-то. Почему я снова позволила ему так на меня повлиять?

Оз – это мое прошлое, Чарли – будущее, но при этом я позволила им договориться о встрече. Боже мой, Эбби, возьми себя в руки!

Я достала телефон, отчаянно желая позвонить Лиз, но никак на это не решаясь. Может, я боялась того, что она мне скажет? И вообще ей и так хватает проблем с ее новорожденным ребенком.

Я умылась и уставилась в свое отражение в зеркале над раковиной. Потянула кожу у дергающегося глаза – скорее бы тик уже прекратился. Я просто устала. К счастью, через пару недель Рождество, будет время перенастроиться и отдохнуть. Рождество – это особенное время года. Может, Чарли прав и это и впрямь прекрасное время для свадьбы? Я подняла руку и посмотрела на кольцо при хорошем свете.

То, что здесь оказался Оз, не должно ничего менять. С другой стороны, я не могла избавиться от мысли, что, будь тут Мэри или коллега Оза, мы бы никогда больше не встретились. Может, если бы тот день четырнадцать лет назад прошел по-другому, это было бы неважно.

Глава восьмая

Четырнадцать лет назад. Февраль

Вернуться в свою комнату и учиться или отправиться в приключение с Озом? Когда я взглянула в океан его глаз, выбор вдруг показался мне простым и очевидным.

– Хорошо, – наконец сдалась я. – Я пойду с тобой.

Оз улыбнулся, и на его щеках снова появились ямочки, от чего в желудке у меня все затрепетало. Эбби, соберись. Это не свидание. Он хочет помочь с учебой и убеждает тебя прислушаться к своей идее, которая вполне может выгореть. Я решительно встала и схватила свою куртку.

Мы вышли из кафе и поднялись по Вильерс-стрит. Мы подходили к членам шествия и записывали их мнения в блокноте, что был у меня с собой. Вскоре мы встретили группу из четырех турчанок, что работали в посольстве Турции неподалеку от Грин-парка. Мы представились друг другу, и Оз горячо заговорил с ними на турецком. После этого одна из них вручила ему визитку, и мы отправились дальше. Я не могла не заметить, как она строила ему глазки и коснулась его рукава, прежде чем мы продолжили путь.

– Твоя подруга? – спросила я.

– Нет. Они пригласили меня на банкет сегодня вечером в посольстве.

– Оу.

– Но я сказал, что вечером улетаю и у меня уже есть планы. Она дала мне визитку на случай, если я передумаю, – он пожал плечами и убрал визитку в кошелек.

Мы поговорили еще с несколькими ребятами, и меня серьезно удивило то, как все охотно делятся своим мнением о демократии. Ближе к Гайд-парку людей становилось все меньше и меньше, и вскоре мы остановились. Оз взглянул на свои часы.

По рукам пробежали мурашки, я вцепилась в блокнот и ручку.

– Интервью просто невероятное, – сказала я. – Я, э‑э, не буду тебя задерживать, если тебе пора.

– Перед вечеринкой я хотел забежать в одно место, но оно вроде скоро закрывается. Я там уже был, могу в принципе и не идти.

– Что? Нет, иди, конечно, не оставайся только ради меня. Как я уже и сказала, у меня набралось много материала.

– Уверена? До Гайд-парка одна дойдешь?

Я сглотнула разочарование, комом вставшее в горле. Похоже, он уже забыл, что пригласил меня на его вечеринку.

– Да, справлюсь.

– Было приятно познакомиться, Эбби.

Я пожала протянутую им руку. Его тепло снова разлилось по моим пальцам и прошло дальше по телу.

– Куда… – пропищала я и откашлялась. – Я хотела сказать, и куда ты хотел пойти?

– В художественную галерею минутах в десяти отсюда.

– А‑а, – я плотнее укуталась в пальто и попрыгала на месте. – Я бы сходила в какое-нибудь теплое местечко. Зря я не взяла шарф и шапку.

– Может, пойдешь со мной в галерею?

– Э‑э… Конечно, почему нет. Наверное, и в Гайд-парк мне больше идти незачем.

Его улыбка стала еще шире.

– Отлично.

Мы пошли прочь от толп людей по Гросвенор-сквер, обсуждая ответы, которые получили на шествии. Разговаривать с людьми таких разных взглядов и мнений оказалось очень весело.

В Лондоне я до сих пор порой чувствую себя туристкой – даже сейчас не понимаю, где мы находимся. В детстве я редко ездила в большие города: в семь лет была на пантомиме в театре, в шестнадцать – прошвырнулась по магазинам. Единственные два дня, которые мне хорошо запомнились. А еще я помнила, когда у меня случился первый приступ астмы. Воспоминание не из приятных.

Мы обошли Манчестер-сквер, и Оз остановился у особняка из красного кирпича. Вход в музей был украшен колоннами, а название гласило «Собрание Уоллеса».

– Моя бабушка обожает французские картины восемнадцатого века, – сказал Оз. – Эту любовь она передала мне. Hadi.

Он кивнул на главный вход, и я прошла за ним в холл с широкой лестницей. Мы протиснулись в правый проход. Каждый зал был наполнен полотнами в золотых рамках на ярких стенах и изысканной мебелью. Пахло лаком для дерева, половицы скрипели под ногами.

Мы остановились у одной из картин, и Оз принялся о ней рассказывать. Я кивала, рассматривая его четкую линию подбородка, очерченные скулы и пухлые губы. Иногда, когда Оз замолкал, чтобы подумать, он облизывал губы. Я лениво раздумывала о том, каково было бы его поцеловать, а потом поняла, что он смотрит на меня и ждет ответа. Я пробормотала что-то вроде согласия и понадеялась, что не выглядела полной дурой.

Мы зашли в зал с картинами семнадцатого века, среди которых была «Танец под музыку времени» Пуссена.

– Я ее знаю, – сказала я. – Изучала в школе.

– Какая фигура тебя больше всего – как же это на английском? – притягивает? – спросил он.