– В прямом смысле. Что непонятного? Значит, смотри, насчёт справок. Здесь все просто. Вот тебе адрес прописки нашего злодея. По справочнику установи местонахождение диспансеров. Приедешь туда с запросами. Работающие в регистратурах тётеньки, быстренько пролистав бумажную картотеку, сразу поставят прямо на твоем же запросе штамп. «На учете в диспансере номер такой-то ФИО не состоит». Понял? А вот с характеристиками по месту жительства будет сложнее… Вообще-то, чисто теоретически, характеристики может получить и следак. Ему только надо направить заранее запросы по почте. Но имей в виду на будущее, следователь – товарищ толстый и ленивый. Такой чепухой ему заниматься некогда. Поэтому сбором вышеуказанных документов обычно занимаются опера, по чьим материалам великодушным следователем будет возбуждено уголовное дело. Усек? Ты запоминай, парень. Я сейчас тебе азы даю. За Иваныча его работу, практически, выполняю. Точно… Надо завтра с Иваныча магарыч стрясти…

Я, конечно, башкой помотылял. Мол, ага. Спасибо за науку. А сам подумал, не звезди ты, мужик. Нашел просто мальчика на побегушках. Хорошо, хоть форму не напялил, как Тоня хотела. Вообще идиотом бы выглядел.

Но выделываться не стал. По прошлому опыту жизни в союзе знал, здесь – это не за папиной спиной, в своем времени, личные мутки мутить и фокусы фокусничать. Соответственно, отправился выполнять задание моего временного куратора, искренне надеясь, что Иваныч окажется нормальным мужиком, и мы с ним что-нибудь придумаем. Например, как мне избавиться от стажировки в частности, и от ментовской карьеры в целом.

Для выполнения задачи выяснил, где находится ЖЭК, в чьем обслуживании состоит дом, в котором прописан расхититель государственной собственности. Гадина такая. От формулировки "расхититель государственной собственности" у меня против воли появлялась улыбка. Как же чудно́…

Насчёт ЖЭКа мне тоже опер подсказал. Я узнал адрес и отправился по месту назначения, чтоб уговорить начальника этого ЖЭКа написать характеристику. Подумал, всего делов то. Сейчас быстро все намучу, а затем попру на вокзал, встречать братца и Матвея Егорыча.

Разыскал нужный ЖЭК, благо находился он недалеко. Зашёл и двинул прямиком к кабинету начальника. С порога гордо помахал "ксивой", которая на самом деле была "слушательской". Просто мне казалось, это выглядит серьёзно, внушительно. Соответственно, сейчас нужная информация быстро окажется в моих руках. Так я мыслил. Дурачок.

– Здравствуйте, я из ОБХС! – Сообщил радостно начальнику ЖЭКа.

В этот момент, едва договорил фразу, в глазах мужика, который сидел за столом, отобразился панический ужас. Какая, на хрен, характеристика левого чувака, если начальник ЖЭКа сразу забыл свое имя, свою фамилию, и как дышать, тоже забыл. Но зато внезапно начал заикаться. Хотя, сначала, до того, как я представился, говорил вполне нормально.

Пришлось подробно, долго и убедительно, пояснять человеку, по какому вопросу я припёрся. Спустя почти тридцать минут, начальника отпустило.

Он выдохнул из широкой груди застрявший в ней воздух, дрожащей рукой налил в стакан воду из графина, выпил, и хриплым голосом, но уже не заикаясь, ответил.

– Идите, пожалуйста, в четвертый кабинет, там техник Маша вам напишет, а я потом подпишу.

Я, такой же, по-прежнему, гордый, распахнул дверь четвертого кабинета, и, не сделав выводов из предыдущей ситуации, бодрым голосом объявил сидящей за столом девушке.

– Здравствуйте, я из ОБХСС.

Таких огромных глаз, которыми сделались в этот миг глаза Маши, я в своей жизни не видел ни до, ни после. За секунду в них пронеслись все те косяки, которые несчасная Маша успела понаделать в своей короткой жизни, начиная с детского сада и заканчивая вчерашней продажей какому-то дачнику нескольких рулонов государственного рубероида. Ну, или что-нибудь подобное. Может, пару мешков цемента, не знаю. По-любому что-то такое было. Потому что Маша сделалась белого цвета, и я понял, теперь придется откачивать ее.

Вот тогда только до меня дошло, что именно я делаю не так. Плюнул на все и принялся успокаивать Машу. Заодно объяснял бедолаге, мол, пришел не по её душу. Мне всего лишь требуется, чтобы она написала характеристику на гражданина Сидорова, проживающего по такому-то адресу. Потому что этот дом волей случая находится на её участке.

Маша постепенно успокоилась, но легче от этого не стало. Она наотрез отказалась писать характеристику на вполне разумном основании, что этого самого Сидорова лично не знает и даже никогда о нём не слышала. Как же она может что-то охарактеризовать. Закрыл глаза, сосчитал до ста, а потом принялся искать выход из этой ситуации. Заставить я ее точно не мог. Это факт.

Уехать без злодейской характеристики я тоже никак не мог. Вернусь с пустыми руками, не дай боже́, отправят обратно. А у меня вокзал и Матвей Егорыч с Переростком. И так уже время поджимает.

Поэтому я решил схитрить и перешел к тактике наводящих вопросов.

– Скажите, ведь этот дом, где живет Сидоров, закреплен за вами? – Старался говорить спокойным голосом, чтоб не нервировать Машу.

– Да. – Маша все равно нервировалась и вздрагивала от каждого моего слова.

– Скажите, а жалобы на Сидорова в ЖЭК от соседей когда-либо поступали? – Я начал широко улыбаться, в надежде, что Маша успокоится все-таки и процесс у нас пойдет быстрее.

– Нет. – Маша вообще приняла мою улыбку за дурной знак и покосилась на окно. Наверное, планировала побег.

– Скажите, а может этот Сидоров своих нижних соседей когда-то водой заливал, или мусор из окна во двор выбрасывал?

– Нет, такого не было. – Маша от окна, слава богу, отвернулась. Скорее всего, подумала, второй этаж – плохой вариант. И убиться, не убьёшься, и ногу сломать можно. А со сломанной ногой не убежишь. Ползти – глупо.

– Ну, вот и прекрасно! Тогда напишите в характеристике, что за время проживания жалоб от соседей на гражданина Сидорова не поступало, правила общежития в городе Москва Сидоров никогда не нарушал, и в быту ведет ни чем не примечательный образ жизни.

Маша несколько минут с сомнением смотрела на меня, подозревая подвох или хитрую ловушку. Но потом все же взяла лист бумаги и под мою диктовку написала большими детскими буквами с наклоном в неправильную сторону нужный текст. Внизу подписалась: «Техник М.И. Петрова».

Забирал лист и помчал к начальнику, то и дело глядя на часы. Опоздаю, сто процентов. Тот, не поднимая глаз, подписал, поставит печать.

Из ЖЭКа я забежал в диспансер, и один, и второй. Как говорил опер, тетки проверили нужную фамилию, а потом тоже шлепнули мне печати.

После этого случая, наученный опытом, точно понял одну вещь. Если придется делать еще что-то подобное, больше в ЖЭКах никогда не заявлю, что я из ОБХСС. Надо говорить просто и кратко, мол, из милиции. Похоже, Тоня права, эта контора вызывает у людей не меньший нервоз, чем появление какого-нибудь комитетчика. Но вообще, в идеале, надеюсь, делать что-то подобное мне не придётся. Завтра переговорю с этими Иванычем. Вопрос надо решать.

Пока бежал обратно в управление, думал, что, блин, за бред. Какой прок от этих характеристик? На кой ляд они сдались суду? Что он из них извлечет? Типа, если гражданин Сидоров по мнению техника Петровой хороший человек, то ему можно кражу простить? Бред вообще. Поэтому и не выношу ментовку. За тупость.

Слава богу, с характеристиками по месту работы было проще. Я позвонил начальнику отдела кадров, представился опером, поставил задачу, и договорился, когда можно подъехать за характеристикой. Решили, что завтра.

Мой временный куратор был доволен таким исполнительным стажёром. Поэтому когда я сказал, что мне мандец, как пора бежать, он удивился.

– О… а ты еще тут? Иди, конечно. Завтра будь вовремя. Иваныч, он строгий. Не так легко обойдешься.

Я покивал и выскочил из кабинета. Надо было быстрее торопиться на вокзал.

Глава 6. Стасик

После разговора с Исаевым мне стало совсем хорошо. Спокойно. Потому что выходило, ни черта это не "белочка" и не шиза. Снаряд два раза в одну воронку не падает. Не может такого быть, чтоб я опять впал в кому и снова оказался рядом с Исаевым во сне. Ибо это вообще полная хрень тогда. Тем более, имеется не просто сон, а прям история с логичным сюжетом.

Более того, чем дольше об этом думал, тем сильнее во мне крепла уверенность, не просто так именно блаженный Олег оказывается рядом. Что-то есть в этом.

Первый раз я бухой вписался в его тачку на своей. Вернее, не на своей, но это нюансы. Главное – суть. Исаев в моем времени и в моей жизни – священник. А если все, что творится с внезапными пробуждениями в теле Соколова, это – своеобразное наказание? Типа того.

Священник меня из машины вытащил, в больницу привёз. А мог бы я там, в перевернутой тачке, вполне концы отдать. То есть, условно говоря, я, скот такой, пьяный за рулем ездил, потому что ничего не боялся. Мне вселенная за такую наглость выписала исправительные работы. Мол, иди, придурок, нюхни настоящей жизни.

По крайней мере, сам не знаю почему, но полгода в армии напрочь отвернули меня от взяток. Логики никакой, а получилось именно так. Как в себя пришел и на работу вернулся, вообще перестал кому-то в чем-то помогать. Только вспомню свои прошлые схемы, тошно становится. И образ жизни мой, как ни крути, все равно изменился. Вот и получается, урок я все равно усвоил, выводы сделал.

Конечная мысль, к которой пришел, выглядела следующим образом. Врезавшись в священника, я получил, типа, наказание. Меня закинуло в Соколова, который в учебке помог Исаеву. Точнее, Злыдневу. Но по факту – Исаеву. Потому что в другом случае, мог бы блаженный Олег, оказаться не в части, где мы с ним служили, а совсем в другом, менее приятном месте.

Он, так-то, бритвой сержанта по горлу полоснул. Это хорошо, что я вовремя в туалет зашел и Злыднева успел доставить в санчасть. И сам Злыднев не признался, кто его так "побрил".

Закончилось все тем, что именно Исаев оказался рядом с "градами". Рядом с той машиной, которая загорелась. И опять же, все в ёлочку получилось. Пока гражданских ловили, никто не заметил пожара. Суета, колгота, крик, гам. По полигону ошалевший водитель автобус, в котором обычных людей полно, кругами гоняет. А за ним, за автобусом, солдаты бегают.

Рванули бы снаряды, мандец всем боевым машинам. И в этом случае, подозреваю, что капзда пришла бы, не только военным, но и гражданским.

Это я осмыслял, сидя в поезде, который шуровал в сторону Москвы. Точно происходят все эти странности неспроста. Было неспроста в первый раз, и сейчас неспроста. Получается, я нахожусь в определённом месте, среди определенных людей. И мне, именно мне, надо выполнить какую-то определённую миссию. Вообще, конечно, звучит, как бред, на первый взгляд. Но это только на первый. А вот на второй, как раз вырисовывается логика.

Более того, по этой логике, если я хочу быстрее вернуться к себе любимому, в свою жизнь, то желательно бы понять, что нужно сделать. А что-то нужно, это факт.

– Ну, товарищи дембеля, за гражданскую жизнь!

Один из наших спутников достал откуда-то из закромов водку и закуску.

Кстати, Исаев сказал, это я настоял ехать по гражданке. Мол, в форме велик шанс нарваться на проблемы. Патруль или что-то такое. Выпендриваться дома будем, перед родными, а сейчас надо просто тихо-мирно добраться до Москвы.

Парни выпили. Я отказался. Ну, его на хрен. У меня теперь еще и к алкоголю, похоже, выработалось отторжение. Как напьюсь, так просыпаюсь не там и не тем. Пусть лучше Соколовым буду. Привычно, хотя бы, и понятно. А то опять налакаюсь, вообще, может, среди белых медведей и пингвинов очнусь. Нет. Хорош.

Исаев тоже не пил. Мы с ним поддерживали компанию чаем с конфетами. За что, естественно, выслушали много мата.

– Вы че, бляха муха, совсем? Это же дембель, е-мое. Еле вырвались. – Возмущался один из сослуживцев.